ЕВАНГЕЛИЕ КАК ОНО БЫЛО МНЕ ЯВЛЕНО
256. У виноградарей. Исцеление слепого старика и притча о надежде
18 августа 1945.
1Несколько виноградарей, проходивших по фруктовой роще и нагруженных корзинами с белым, словно сделанным из янтаря, виноградом, увидев апостолов, начинают их расспрашивать.
«Вы путешественники или чужеземцы?»
«Мы галилеяне и держим путь в сторону Кармеля», – за всех отвечает Иаков Зеведеев, вместе со своими товарищами-рыбаками разминающий ноги, чтобы наконец побороть остатки сонливости.
Искариот и Матфей просыпаются, лежа на траве, где они растянулись, старшие же, утомившись, всё еще спят. Иисус разговаривает с Иоанном из Эндора и Эрмастеем, тогда как Мария с Марией Клеоповой держатся поблизости, но молчат.
Виноградари продолжают: «И издалека вы пришли?»
«Последний переход – из Кесарии. Но перед тем побывали в Сикаминоне и еще дальше. А идем из Капернаума».
«О, какой долгий путь в это время года! Но почему вы не зашли к нам домой? Он там, видите? Мы бы дали вам прохладной воды освежиться и пищи, деревенской, но хорошей. Идемте сейчас».
«Нам скоро отправляться. Но, все равно, да вознаградит вас Бог».
«Кармель не унесется на огненной колеснице, как его пророк», – полушутя говорит крестьянин.
«Больше с Неба не спускаются колесницы и не уносят пророков. Нет больше пророков в Израиле. Говорят, что Иоанн уже мертв», – говорит другой.
«Мертв? И как давно?»
«Так сказали некоторые, пришедшие из-за Иордана. Вы его почитали?»
«Мы были его учениками».
«Почему вы его оставили?»
«Чтобы последовать за Божьим Агнцем, Мессией, о котором тот объявил. Он, мужи, пока еще в Израиле. И чтобы достойно перенести Его на Небо, потребуется гораздо больше, чем огненная колесница! 2В Мессию-то вы верите?»
«Конечно, верим! Мы решили: вот закончится сбор урожая, и пойдем Его искать. Говорят, Он ревностно исполняет Закон и ходит в Храм в предписанные праздники. Скоро мы пойдем на праздник Кущей и все дни будем проводить в Храме, чтобы Его увидеть. А если не встретим, то отправимся на Его поиски, пока не найдем. Вы же знаете Его, скажите нам: правда, что Он почти все время пребывает в Капернауме? Правда, что Он высокий, молодой, бледный, светловолосый и что Его голос отличается от всех людских голосов, так что трогает сердца, и ему внимают даже звери и растения?»
«Все сердца, кроме фарисейских, Гамала. Те делаются еще черствее».
«Это даже не звери. Это бесы, включая того, чье имя я ношу[1]. Но скажите: правда ли то, что Он такой добрый, что разговаривает со всеми, всех утешает, исцеляет болезни и обращает грешников?»
[1] Возможно, намек на Гамалиила.
«Вы верите в это?»
«Да. Но нам хотелось бы узнать это от вас, Его последователей. О, если бы вы привели нас к Нему!»
«Но разве вам не нужно заботиться о виноградниках?»
«Нам нужно заботиться еще и о душе, а она важнее виноградников. Он в Капернауме? Быстрым ходом мы могли бы обернуться туда и обратно за десять дней…»
3«Тот, кого вы ищете, вон там. Он отдыхал в вашей роще, а сейчас разговаривает с тем стариком и с тем юношей, а рядом с Ним Его Мать и сестра Его Матери».
«Вон Тот!.. О!.. Как же быть?»
Оцепенев от изумления, они глядят во все глаза. Вся их жизненная сила сосредоточилась в зрачках.
«Ну и? Вы так хотели Его увидеть, а теперь не сдвинетесь с места? Вы не превратились в соляные столбы?» – поддразнивает Петр.
«Нет… неужто… Так Он такой простой, Мессия?»
«А какого вы хотели? Восседающего на сверкающем троне в царской мантии? Вы думали, это новый Артаксеркс?»[2]
[2] В оригинале – Ассуер, в Вульгате это имя используется наряду с именем Артаксеркс, также оно упомянуто у прор. Даниила (Дан. 9:1). О царствовании Артаксеркса – см. книгу Эсфирь.
«Нет, но… Он такой простой и такой святой!»
«Он прост именно потому, что свят, дружище. Ладно, сделаем так… Учитель! Будь любезен, подойди сюда и сотвори чудо. Тут мужчины Тебя ищут, но как увидели – так окаменели. Подойди и верни им подвижность и речь».
Иисус, обернувшийся на зов, улыбаясь встает и подходит к виноградарям, что смотрят на Него так изумленно, что кажутся напуганными.
«Мир вам. Хотели Меня видеть? Вот Я», – и Он делает Свой обычный жест руками, разводя их в стороны и чуть вытягивая вперед, словно предлагая Свои услуги.
Виноградари молча опускаются на колени.
«Не бойтесь. Скажите Мне, чего вы хотите».
Они без слов протягивают корзины с виноградом.
Иисус любуется прекрасными плодами и, сказав спасибо, простирает ладонь, чтобы взять одну гроздь, и начинает есть виноградины.
«О, Боже всевышний! Он ест, как мы!» – выдыхает тот, кого зовут Гамала.
Тут невозможно не засмеяться. Иисус тоже заметно улыбается и, как бы извиняясь, произносит: «Я же Сын человеческий!»
4Этот жест, однако, вывел их из восторженного оцепенения, и Гамала говорит: «Ты бы не хотел зайти в наш дом, хотя бы на вечер? Нас много, потому что нас семеро братьев с женами и детьми, а еще старики, ждущие мирной кончины».
«Идемте. А вы позовите товарищей и присоединяйтесь к нам. Мать, вы с Марией идите сюда».
И Иисус отправляется вслед за поднявшимися крестьянами, которые идут чуть боком, чтобы видеть Его поступь. Тропинка узкая и идет между деревьев, соединенных друг с другом побегами виноградной лозы. Скоро они подходят к дому, вернее, к домам, поскольку это небольшой квадрат, состоящий из домов, с общим просторным двором и колодцем посередине, куда ведет уходящий вглубь коридор, служащий прихожей, который на ночь, очевидно, запирают массивными воротами.
«Мир этому дому и его обитателям», – говорит Иисус, входя и поднимая ладонь для благословения, чтобы затем, опустив ее, приласкать полуголого мальчугана, который восторженно на Него глядит, очаровательный в своей рубашечке-безрукавке, съезжающей с его пухлых плеч, босоногий, с пальчиком во рту и смоченной маслом хлебной коркой в другой ручке.
«Это Давид, сын моего младшего брата», – поясняет Гамала, в то время как другой виноградарь заходит в ближайший дом предупредить, потом выходит из него и идет в следующий, и так далее, так что лица всех возрастов сначала показываются, а потом исчезают, чтобы вновь появиться после поспешного приведения себя в порядок.
5В тени выступающего навеса, укрытием для которого служит гигантская смоковница, сидит старик с палочкой в руках. Он даже не поднимает головы, словно его ничто не интересует.
«Это наш отец, – объясняет Гамала, – один из здешних стариков, поскольку жена Иакова тоже привела сюда своего отца, когда тот остался один, и еще тут старая мать Лии, самой молодой из жен. Наш отец слепой. У него на зрачках образовалась поволока. На полях столько солнца! Столько жара от земли! Бедный отец! Он сильно опечален. Но он очень добрый. Сейчас ждет своих внуков, потому что они – его единственная радость».
Иисус направляется к старику: «Бог да благословит тебя, отец».
«Кто бы Ты ни был, да воздаст Тебе Бог за Твое благословение», – отвечает старик, поднимая голову в направлении голоса.
«Незавидна твоя участь, не так ли?» – ласково спрашивает Иисус и делает знак не говорить, Кто с ним беседует.
«Она пришла от Бога после стольких благ, которыми Он одарил меня за мою долгую жизнь. Раз я принимаю благо от Бога, значит должен принять и эту потерю зрения. В конце концов, она не навсегда и завершится на лоне Авраама.
«Правильно говоришь. Было бы хуже, если бы ослепла твоя душа».
«Я всегда старался, чтоб она была зрячей».
«Как тебе это удалось?»
«Ты, говорящий со мною, молод, это понятно по Твоему голосу. Ты ведь не такой, как те теперешние молодые люди, которые совершенно слепы, потому что у них нет религии, да? Имей в виду, что это великое несчастье – не верить и не исполнять того, что нам повелел Бог. Это, юноша, тебе говорит старик. Если оставишь Закон, будешь слепым и на Земле, и в следующей жизни. И никогда уже не увидишь Бога. Потому что придет-таки день, когда Мессия-искупитель откроет нам Божьи врата. Я слишком стар, чтобы застать этот день на Земле. Но я увижу его с лона Авраамова. Поэтому я ни на что не жалуюсь. Так как надеюсь этой темнотой заплатить за всё то неугодное Богу, что я совершил, и удостоиться Его в вечной жизни. Но ты молод. Будь верен, чадо, чтобы Тебе увидеть Мессию. Поскольку время близко. Так сказал Креститель. Ты Его увидишь. Но если Твоя душа ослепнет, то будешь как те, о ком говорит Исайя. Имеют глаза – и не видят»[3].
[3] Ис. 6:9.
«А ты бы хотел Его увидеть, отец?» – спрашивает Иисус, кладя ладонь на его белую голову.
«Хотел бы увидеть, да. Но все же предпочту уйти, не увидев Его, чем увидеть, как мои дети Его не признáют. У меня есть моя старая вера, и мне достаточно. А у них… о! этот теперешний мир!..»
«Отец, так увидь же Мессию, и пусть твой вечер увенчается ликованием», – и Иисус, словно гладя, скользит Своей ладонью вниз по белым волосам старика, по лбу и до самой его бороды, при этом наклоняется, чтобы быть на уровне его старческого лица.
«О, Всевышний Господь! Да я вижу! Вижу… Кто Ты, лицо Твое мне неведомо, и все-таки знакомо, словно я Тебя уже видел?.. Но… О, какой я глупец! Ты, вернувший мне зрение, и есть благословенный Мессия! О! О!»
Старик плачет, уткнувшись в ладони Иисуса, которые он обхватил, покрывая их поцелуями и слезами. Вся родня потрясена.
Иисус высвобождает одну ладонь и снова гладит старика со словами: «Да, это Я. Идем, и помимо Моего лица ты познакомишься с Моим словом».
И идет к лесенке, ведущей на террасу, тенистую благодаря густой перголе, бросающей на всё свою тень. И все идут за Ним.
6«Я обещал Моим ученикам поговорить о надежде и собирался привести в качестве объяснения какую-нибудь притчу. А притча – вот она: этот старый израильтянин. Сам Небесный Отец дает Мне сюжет для наставления всех вас в той великой добродетели, что, словно ярмо своими плечами, поддерживает веру и любовь.
Легкое ярмо. Столб повешения для человеческого естества – поперечная перекладина креста, престол спасения – подставка для змея-целителя, вознесенного в пустыне. Столб повешения для человеческого естества. Мост для души, чтобы оправиться в полет к Свету. И помещен он между непреложной верой и совершенной любовью, ибо без надежды не может существовать вера, и без надежды умирает любовь.
Вера предполагает незыблемую надежду. Как поверить, что можно достичь Бога, если не надеяться на Его благость? Как можно найти опору в этой жизни, если не надеяться на вечность? Как можно преуспеть в праведности, если нас не воодушевляет надежда, что Бог видит всякий наш добрый поступок и вознаградит за него? Равным образом, как заставить в нас жить любовь, если у нас нет надежды? Надежда предшествует любви и ее приуготовляет. Поскольку человек, дабы иметь возможность любить, нуждается в надежде. Отчаявшиеся уже не могут любить. Вот такая лестница из ступеней и перил: вера – это ступени, надежда – это перила; а наверху – любовь, к которой поднимаются посредством двух других. Человек надеется, чтобы верить, верит – чтобы любить.
7Вот этот человек умел надеяться. Он родился чадом Израиля, как и все остальные. Вырос на тех же самых поучениях, что и остальные. Как все остальные, стал сыном Закона. Сделался взрослым, мужем, отцом, стариком, все время надеясь на обетования, данные патриархам и повторенные пророками. В старости на его глаза опустилась тень, но не на его сердце. В нем все так же теплилась надежда. Надежда увидеть Бога. Увидеть Бога в другой жизни. А в надежде на это вечное прозрение – еще одна, более сокровенная и драгоценная: „увидеть Мессию“. И, не зная, кто этот молодой Человек, что с ним говорит, он сказал Мне: „Если оставишь Закон, будешь слепым и на Земле, и на Небе. Не увидишь Бога и не узнаешь Мессию“. Сказал мудро.
Сейчас в Израиле слишком много слепых. У них больше нет надежды, потому что ее убило их неподчинение Закону, которое не перестает быть неподчинением, даже когда рядится в священные одежды, если не является всецелым принятием слова Божьего, подчеркиваю: Божьего, а не тех нагромождений, которые были вставлены туда людьми и которыми по причине их громоздкости и исключительно земного характера пренебрегают даже сами их авторы, а остальные следуют им механически, принужденно, утомленно и безрезультатно. У них больше нет надежды, а одна насмешка над вечными истинами. Поэтому у них больше нет ни веры, ни любви. И божественное ярмо, дарованное Богом человеку, дабы стяжать через него послушание и заслуги, этот неземной крест, который Бог дал человеку как заклинание против змей Лукавого, чтобы через него исцеляться, потерял свою перекладину, ту, что поддерживала белое пламя и пламя алое: веру и любовь; и на их сердца опустилась тьма.
Этот старик сказал Мне: „Это великое несчастье – не верить и не исполнять того, что нам повелел Бог“. Это правда. Я это подтверждаю. Это хуже, чем физическая слепота, которую еще можно исцелить, вернув праведнику радость снова увидеть солнце, луга, произведения земли, лица детей и внуков, а главное – то, что было надеждой его надежд: „увидеть Господнего Мессию“. Я бы хотел, чтобы подобная добродетель жила в душе всего Израиля и особенно в тех, кто наиболее сведущ в Законе. Недостаточно находиться в Храме или принадлежать Храму, как недостаточно знать на память слова Писания. Необходимо уметь сделать их содержанием нашей жизни посредством этих трех божественных добродетелей. У вас есть пример этого: где они живы, там все легко переносится, даже несчастье. Потому что Божье ярмо – это всегда легкое ярмо, которое стесняет только плоть, но не угнетает дух.
8Ходите в мире, вы, остающиеся в этом доме добрых израильтян. Иди с миром, старый отец. В том, что Бог любит тебя, ты не сомневаешься. Заверши свои праведные дни, вкладывая свою мудрость в сердца детей, родных тебе по крови. Я не могу остаться, но Мое благословение останется в этих стенах, обильных благодатью, как гроздья этой виноградной лозы».
И Иисус порывается уйти. Но должен, как минимум, задержаться на то время, какое нужно, чтобы познакомиться со всем этим разновозрастным племенем и принять все то, чем они желают Его одарить, пока дорожные мешки не становятся пузатыми, как бурдюки… Затем Он может возобновить путешествие по кратчайшему пути через виноградник, подсказанному Ему виноградарями, которые расстаются с Ним только на главной дороге, уже в виду местечка, где Иисус и Его спутники смогут остановиться на ночлег.