ЕВАНГЕЛИЕ КАК ОНО БЫЛО МНЕ ЯВЛЕНО
302. В Магдале, перед тем как распустить всех по семьям на праздник Обновления
14 октября 1945.
1 Вода, вода, вода… Апостолы, недовольные этим хождением под дождем, намекают Иисусу, не лучше ли найти прибежище в Назарете, который недалеко… а Петр говорит: «К тому же можно будет отправиться оттуда с мальчиком…»
«Нет» Иисуса настолько решительное, что никто не осмеливается настаивать. Иисус идет впереди, совсем один… Остальные, хмурые, – двумя группами сзади.
Затем Петр не выдерживает и догоняет Иисуса. «Учитель, Ты не против?» – спрашивает он несколько подавленным тоном.
«Ты всегда дорог Мне, Симон. Иди рядом».
Петр ободряется. Он семенит рядом с Иисусом, чей широкий шаг позволяет без труда преодолевать большое расстояние. Некоторое время спустя он произносит: «Учитель… хорошо было бы на праздник оказаться с мальчиком…»
Иисус не отвечает.
«Учитель, почему Ты меня не осчастливишь?»
«Симон, ты рискуешь тем, что Я заберу у тебя мальчика».
«Нет! Господь! Почему?» Петр устрашен и приведен в отчаяние этой угрозой.
«Потому что Я не хочу, чтобы ты был к чему-либо привязан. Я тебе говорил это, когда согласился отдать Марциама. Ты же, наоборот, застреваешь в этой своей привязанности.
«Любить – не грех. И любить Марциама. Ты тоже его любишь…»
«Не эта любовь не мешает Мне целиком отдаваться Своему служению. Разве ты не помнишь Мои слова про человеческие привязанности? Мои советы, такие ясные, что тому, кто собирается взяться за плуг, их надо воспринимать как повеления?[a] Не устал ли ты, Симон Ионин, подвизаться, чтобы быть Моим учеником?»
[a] См. Том 3, 178.4.
Голос Петра становится хриплым от слез, когда он отвечает: «Нет, Господь. Я всё помню и не устал. Но у меня ощущение, что всё наоборот… Это Ты устал от меня, от бедного Симона, который оставил всё, чтобы последовать за Тобой…»
«Который всё обрел, следуя за Мной, ты хочешь сказать».
«Нет… Да… Учитель… Я просто жалкий человек…»
«Знаю. Именно поэтому Я тружусь над тобой. Как раз чтобы из жалкого человека сделать человека, а из него – святого, Моего Апостола, Мою Твердыню[b]. Я тверд, чтобы сделать твердым тебя. Не хочу, чтобы ты был податливым, как эта грязь. Но чтобы ты был правильным, безупречным блоком: Камнем основания. Неужели ты не понимаешь, что это – любовь? Разве не помнишь Мудрого? Он говорит, что кто любит, тот строг[c]. 2Пойми же ты Меня! Пойми хотя бы ты! Разве не видишь, как Я угнетен и опустошен от частого непонимания, слишком частого притворства, от частых проявлений равнодушия и еще более многочисленных случаев разочарования?»
[b] La Pietra – Камень.
[c] Кого любит Господь, того наказывает… (Притчи 3:12; 13:25).
«У Тебя… у Тебе всё вот так, Учитель? О, Боже милостивый! А я и не догадывался! Большая я скотина… Но с каких пор? И от кого? Скажи мне…»
«Ни к чему. Ты тут ничего не сделаешь. Даже Я не могу ничего поделать…»
«Я действительно ничем не могу Тебе помочь?»
«Я говорил тебе: понять, что Моя строгость – это любовь. Видеть эту любовь во всяком Моем действии в отношении тебя».
«Хорошо, хорошо. Больше не буду говорить. Дорогой мой Учитель! Больше не буду говорить. А Ты прости меня, эту большую скотину. Дай мне какое-нибудь подтверждение, что Ты действительно меня прощаешь…»
«Подтверждение! Вообще-то тебе должно быть достаточно Моего «да». Но Я дам тебе его. Слушай: Я не могу пойти в Назарет, потому что в Назарете помимо Марциама находятся Иоанн из Эндора и Синтика. А об этом не должно быть известно».
«Даже нам? Почему?.. А!.. Учитель?! Ты опасаешься кого-то из нас?»
«Благоразумие учит, что когда что-то надо сохранить втайне, то уже слишком много, если об этом знают двое. Можно навредить даже одним неосторожным словом. А вы не все и не всегда внимательны».
«В самом деле… да я и сам такой. Но когда хочу – я умею молчать. И теперь буду молчать. О, уж я буду молчать! Или я больше не Симон Ионин, если я не сумею хранить молчание. Спасибо, Учитель, за Твое доверие. Это действительно великое подтверждение любви… 3Значит, теперь мы направимся к Тарихее?»
«Да. Затем лодками в Магдалу. Я должен забрать золото за те драгоценности…»
«Видишь? Я умею молчать. Я же ничего не сказал Иуде, а?»
Иисус не комментирует эту реплику и продолжает: «Получив золото, Я отпущу всех вас до окончания праздника Обновления. Если кто-то из вас Мне понадобится, Я позову его в Назарет. Наши иудеи, за исключением Симона Зелота, будут сопровождать сестер Лазаря с их служанками, а также Элизу из Бет-Цура до их дома в Вифании. Потом пойдут на праздник Обновления по домам. Меня устроит, если они вернутся к концу месяца Шеват[d], когда мы снова отправимся в путешествие. Только ты знаешь об этом, Симон Петр, не правда ли?»
[d] То есть через два месяца после начала праздника Обновления.
«Только я знаю об этом. Но… Тебе все-таки придется об этом рассказать…»
«Расскажу в подходящий момент. Теперь иди к товарищам и не сомневайся в Моей любви».
Петр, довольный, повинуется, а Иисус опять погружается в Свои размышления.
4 Волны разбиваются о небольшой пляж Магдалы, когда две лодки причаливают к нему на исходе ноябрьского дня. Волны невысокие, но всё же досадные для тех, кто высаживается, поскольку их одежда намокает. Однако ожидающий их скорый приют в доме Марии Магдалины позволяет без ропота перенести это нежеланное купание.
«Пристройте лодки и присоединяйтесь к нам», – говорит Иисус прислужникам. И тут же пускается в путь вдоль побережья, потому как пристали они в бухточке чуть в стороне от города, там, где рыбаки из Магдалы ставят свои лодки.
«Иуда Симонов и Фома, подойдите сюда ко Мне, – зовет Иисус. Оба прибегают. – Я решил дать вам одно доверительное поручение и одновременно обрадовать. Поручение следующее: вам надо сопроводить сестер Лазаря в Вифанию. И Элизу с ними. Я достаточно полагаюсь на вас, чтобы доверить вам Своих учениц. Заодно вы доставите Лазарю Мое письмо. Затем, выполнив это поручение, отправитесь по своим домам на праздник Обновления… Не перебивай, Иуда. В этот год мы все проведем этот праздник у себя дома. Зима слишком дождливая, чтобы путешествовать. Видите, даже наших больных становится меньше. Так что используем это, чтобы отдохнуть и порадовать наших домашних. Жду вас в Капернауме к концу Шевата».
«А Ты-то останешься в Капернауме?» – спрашивает Фома.
«Я еще не уверен, где буду находиться. Тут или там – Мне всё равно. Довольно того, чтобы поблизости была Моя Мать».
«Я бы предпочел отпраздновать Обновление с Тобой», – говорит Искариот.
«Верю. Но если ты Меня любишь, то послушаешься. Тем более, что ваше послушание даст вам повод посодействовать вернувшимся ученикам в том, чтобы они разошлись повсюду. Вы должны Мне в этом хорошенько помочь! В семьях старшие дети помогают родителям в воспитании младших детей. Вы старшие братья учеников, они младшие, и вы должны быть рады, что Я вам доверяюсь. Это показывает, что Я остался доволен вашими недавними трудами».
5 Фома реагирует просто: «Ты слишком добр, Учитель. Но что касается меня, теперь я буду стараться еще больше. Однако мне жаль Тебя покидать… Хотя время пролетит быстро… И мой старый отец будет рад моему присутствию на празднике… да и мои сестры… А уж моя сестра-близнец!.. Она, должно быть, уже родила или вот-вот родит ребенка… Мой первый племянник… Если это будет мальчик и если он родится, когда я буду там, какое имя мне дать ему?»
«Иосиф».
«А если девочка?»
«Мария. Нет имён приятнее».
Иуда же, гордясь поручением, уже распускает хвост и строит один план за другим… Он совершенно позабыл, что расстается с Иисусом, и что совсем недавно, около праздника Кущей, если я правильно помню, он, как дикий жеребец, протестовал против распоряжения Иисуса на некоторое время с Ним разлучиться. И совершенно упускает из виду свое тогдашнее подозрение, что это именно желание Иисуса – отослать его подальше. Он забывает всё… и счастлив, что его расценивают как человека, которому можно доверить деликатные поручения. Он обещает: «Я принесу Тебе много денег для бедных, – и вынимая свой кошелек, говорит: – Вот, возьми эти. Столько, сколько есть. Больше у меня нет. А Ты сам выдели мне средства на наше путешествие из Вифании до дома».
«Но мы отправимся вечером», – возражает Фома.
«Не важно. В доме Марии деньги уже не нужны, и поэтому… Я рад, что больше не нужно ими распоряжаться… Когда вернусь, я принесу Твоей Матери семена цветов. Попрошу их у своей матери. И еще хочу принести какой-нибудь подарок Марциаму…» Он воодушевлен. Иисус глядит на него…
6 Вот они уже у дома Марии Магдалины. Они дают о себе знать, и все заходят. Женщины радостно спешат навстречу Учителю, пришедшему погреться у их очага…
И только после ужина, когда уставшие апостолы уже разошлись, Иисус, сидя в центре зала в кругу учениц, сообщает им о Своем желании, чтобы они как можно скорей отправились. В противоположность апостолам ни одна из них не возражает. Выслушав, они кивают головами, а затем выходят собирать свой багаж.
Однако Иисус подзывает Магдалину, когда она уже на пороге. «Так что же, Мария? О чем ты шептала Мне по прибытии: „Я должна сказать Тебе кое-что по секрету“?»
«Учитель, я продала те драгоценные камни. В Тивериаде. Их продала Марцелла при содействии Исаака. Вся сумма у меня в комнате. Я не хотела, чтобы Иуда что-нибудь увидел…» – и она густо краснеет.
Иисус внимательно смотрит на нее. Но ничего не говорит.
Магдалина выходит и возвращается уже с увесистым кошельком, который отдает Иисусу. «Вот, – говорит она, – заплатили хорошо».
«Спасибо, Мария».
«Спасибо, Раббони, что попросил меня об этом одолжении. Тебе есть о чем еще меня попросить?..»
«Нет, Мария. А тебе есть что еще Мне сказать?»
«Нет, Господь. Благослови меня, мой Учитель».
«Хорошо. Благословляю тебя… 7Мария… ты довольна, что возвращаешься к Лазарю? Представь, что Меня уже нет в Палестине. Тогда бы ты охотно возвратилась домой?»
«Да, Господь, но…»
«Продолжай, Мария. Никогда не бойся высказывать Мне свои мысли».
«Но я возвратилась бы с большей охотой, если на месте Иуды из Кериота был бы Симон Зелот, большой друг нашего семейства».
«Он нужен Мне для одного серьезного поручения».
«Тогда Твои братья, или Иоанн со своим голубиным сердцем. В общем, кто угодно, кроме него… Господь, не гляди на меня строго… Кто вкусил похоть, тот чувствует ее близость… Не этого я боюсь. Я в состоянии поставить на место и не такого, как Иуда. Мой ужас – оказаться непрощенной, и мое собственное я, и Сатана, что, несомненно, бродит вокруг меня, и этот мир… Но если Мария дочь Теофила никого не боится, то Мария Иисусова испытывает отвращение к порабощавшему ее пороку и… Господь… Мне омерзителен мужчина, который не находит себе места от чувственности…»
«Ты будешь не одна в этом путешествии, Мария. И с тобой, Я уверен, он не повернет назад… Не забудь, что Мне нужно отправить Синтику с Иоанном в Антиохию, и об этом не должен знать безрассудный человек…»
«Это правда. Тогда пойду… Учитель, когда мы снова увидимся?»
«Не знаю, Мария. Может быть, только на Пасху. Теперь ступай с миром. Мое тебе благословение на этот вечер и на каждый вечер, а с тобой – и твоей сестре, и доброму Лазарю».
Мария наклоняется поцеловать стопы Иисуса и выходит, оставляя Его одного в тишине комнаты.