1 декабря 1945.

   ¹Они уже не идут, а бегут навстречу новому рассвету, еще более яркому и ясному, чем предыдущие. Повсюду сверкает роса, что вместе с разноцветными лепестками падает на их головы и на луга, и к бесчисленным оттенкам тех цветков, что стоят на своих стеблях по берегам и на бугристой земле, прибавляются другие оттенки – цветов облетевших, а на нитях молодой травы зажигаются новые брильянты. Бегут среди пения влюбленных птиц, песен легкого ветерка, что вздыхает, пробираясь по ветвям и лаская сухую траву и растущие день ото дня хлеба, и песен прозрачных улыбчивых вод, что переливаются в своем течении между берегами и, дотрагиваясь до стеблей, слегка их наклоняют. Бегут, словно спешат на свидание. Даже пожилые Филипп, Варфоломей, Матфей и Зелот разделяют веселую поспешность молодых. То же самое среди учеников, где самые старшие соревнуются в быстроте ходьбы с самыми юными. И еще не успевают высохнуть на лугах росы, когда они достигают района Вифсаиды, втиснутой в небольшое пространство между озером, рекой и горой.

   ²А из зарослей на горе по тропинке спускается юноша, согнувшийся под вязанкой веток. Спускается быстро, почти бегом, и из-за своего согнутого положения не видит апостолов… Он радостно напевает, спеша так под своей вязанкой дров, а выйдя на главную дорогу у первых домов Вифсаиды, сваливает ношу на землю и выпрямляется, чтобы отдохнуть, откинув назад свои темно-коричневые волосы. Он высокий и изящно стройный, с крепким телом и ловкими худыми конечностями. Красивое юношеское телосложение.

   «Это Марциам», – говорит Андрей.

   «Ты с ума сошел? Этот уже возмужалый», – отвечает ему Петр.

   Андрей приставляет ладони ко рту рупором и громко зовет.

   Юноша, наклонявшийся, чтобы снова взять ношу после того, как подтянул пояс на своей короткой тунике, что едва доходит ему до колен и распахнута на груди, вероятно, потому что уже его не вмещает, поворачивается на зов и видит Иисуса, Петра и остальных, что глядят на него, остановившись возле группы плакучих ив, распустивших свои космы над водами широкого ручья, последнего левого притока Иордана перед Галилейским озером, прямо на краю селения. Он роняет свою вязанку, воздевает руки и кричит: «Мой Господь! Мой отец!» – и устремляется бегом.

   Но и Петр тоже устремляется бегом, переходит вброд ручей, даже не снимая сандалий и ограничиваясь тем, что подобрал одежду, а затем бежит по пыльной дороге, оставляя широкие влажные отпечатки сандалий на высохшем грунте.

   «Мой отец!»

   «Сын мой дорогой!»

   Они в объятьях друг друга, и Марциам действительно ростом с Петра, так что его темно-коричневые волосы падают на лицо Петра во время их сердечного поцелуя, но он кажется еще выше из-за своей стройности.

   ³Марциам, однако, выскальзывает из этих нежных объятий и спешит бегом навстречу Иисусу, который теперь уже на этой стороне ручья и медленно продвигается в окружении апостолов.

   Марциам падает Ему в ноги с воздетыми руками и говорит: «О, Мой Господь, благослови Своего слугу!»

   Иисус же наклоняется, поднимает его и прижимает к сердцу, целуя его в обе щеки с пожеланием «непрестанного мира и возрастания в мудрости и благодати на путях Господа».

   Другие апостолы тоже радостно приветствуют юношу, поздравляя его – особенно те, кто не видел его несколько месяцев – с возмужанием.

   Но Петр! Но Петр! Если бы он сам произвел его на свет, то не был бы настолько польщен! Он ходит возле него кругами, глядит на него, дотрагивается до него и обращается то к одному, то к другому: «Ну не красив ли? Ну разве не здорово выглядит? Посмотрите, какой ладный! Какая широкая грудь! Какие стройные ноги!.. Немного худой, мышц пока еще маловато. Но надежды подает хорошие! В самом деле хорошие! А лицо? Посмотрите, разве он похож на то маленькое существо, которое я носил на руках в прошлом году, и мне казалось, я несу жалкого, хмурого, грустного и напуганного птенца?.. Молодец, Порфирия! Ах, она и правда оказалась молодцом со всем этим ее мёдом, сливочным и оливковым маслом, яйцами и рыбьей печенью. Она действительно заслуживает того, чтобы сразу ей об этом сказать. ⁴Ты отпустишь меня – а, Учитель? – сходить к моей жене?»

   «Иди, иди, Симон. Я скоро к тебе приду».

   Марциам, который всё еще держит Иисуса за руку, говорит: «Учитель, наверняка мой отец сейчас велит маме затеять пир. Разреши, я Тебя оставлю, чтобы ей помочь…»

   «Ступай. И да благословит тебя Бог за то, что почитаешь тех, кто является тебе отцом и матерью».

   Марциам убегает, берет свою вязанку дров, взваливает ее на себя и, догнав Петра, шагает с ним рядом.

   «Они похожи на Авраама и Исаака, поднимающихся на гору», – замечает Варфоломей.

   «О, бедняга Марциам! Только этого ему еще не хватает!» – произносит Симон Зелот.

   «И бедный мой брат! Не знаю, хватило ли бы у него сил на роль Авраама…» – говорит Андрей.

   Иисус смотрит на него, потом смотрит на седеющую голову Петра, который удаляется вместе со своим Марциамом, и говорит: «Истинно говорю тебе, что настанет день, когда Симон Петр возрадуется, узнав, что его Марциам заключен в тюрьму, избит, подвергся бичеванию и готовится умереть, и что у него хватило бы духу собственноручно распластать его на древе повешения, чтобы одеть его в пурпур Небес и оплодотворить Землю его мученической кровью, завидуя и печалясь лишь по одной причине: что это не он на месте сына и что он не может распоряжаться собой, поскольку его избрание высшим Главой Моей Церкви будет вынуждать его сберегать себя для нее до тех пор, пока Я не скажу: „Иди и умри за нее“. Вы еще не знаете Петра. А Я знаю». 

   «Ты предвидишь мученичество для Марциама и для моего брата?»

   «Тебя это огорчает, Андрей?»

   «Нет, меня огорчает, что Ты не предусматриваешь его и для меня».

   «Истинно, истинно говорю вам, что все вы оденетесь в пурпур, кроме одного».

   «Кто это? Кто?»

   «Промолчим об этой Божьей скорби», – грустно и торжественно произносит Иисус. И все робко и задумчиво умолкают.

   ⁵Они вступают на первую улицу Вифсаиды среди садовых участков, полных молодой зелени. Петр с другими представителями Вифсаиды подводит к Иисусу слепца. Марциама нет. Очевидно, остался помогать Порфирии. Вмести с жителями Вифсаиды и родственниками слепого идет много учеников, пришедших в Вифсаиду из Сикаминона и других городов. Среди них Стефан, Ерм, священник Иоанн, Иоанн-книжник и многие другие (Теперь уже их вспомнить довольно сложно, до того их много).

   «Привел его к Тебе, Господь. Он ждет здесь уже не один день», – поясняет Петр, тогда как сам слепой и его родные монотонно затягивают: «Иисус, Сын Давида, помилуй нас!», «Возложи Свою руку на глаза моего сына, и он прозреет», «Сжалься надо мной, Господин! Я верю в Тебя!»

   ⁶Иисус берет слепца за руку и вместе с ним отступает на несколько метров назад, чтобы укрыть его от солнца, которое теперь наводняет улицу. Ставит его спиной к покрытой листвою стене дома, крайнего дома в селении, а Сам располагается напротив. Смачивает слюной оба указательных пальца и этими влажными пальцами потирает ему веки, затем надавливает ладонями на его глаза, основанием ладони – на глазную впадину, запуская пальцы в волосы несчастного. Молится в таком положении. Потом убирает ладони. «Что видишь?» – спрашивает Он у слепого.

   «Вижу людей. Это точно люди. А я именно так представлял себе деревья в цвету. Но это точно люди, потому что они ходят и движутся в мою сторону».

   Иисус снова накладывает ладони, а потом снова убирает и говорит: «А сейчас?»

   «О! Теперь я хорошо вижу разницу между растущими в земле деревьями и этими людьми, что на меня смотрят… И вижу Тебя! Как Ты прекрасен! Твои глаза как небо, а Твои волосы кажутся солнечными лучами… а Твой взгляд и Твоя улыбка – они от Бога. Господь, я преклоняюсь перед Тобой!» – и он встает на колени и целует край Его одежд.

   «Встань и пойди к своей матери, которая столько лет была тебе светом и утешением, и от которой ты знаешь одну лишь любовь».

   Он берет его за руку и подводит к матери, которая на расстоянии нескольких шагов уже преклонила колени в благоговении, как до того преклоняла в мольбе.

   «Вставай, женщина. Вот твой сын. Он видит дневной свет, и да пожелает его сердце последовать вечному Свету. Иди домой. Будьте счастливы. И будьте святы из благодарности к Богу. Но проходя мимо селений, никому не рассказывайте, что Я тебя исцелил, дабы сюда не ринулась толпа и не помешала бы Мне пойти туда, куда Мне надо идти, чтобы нести утверждение веры, свет и радость другим чадам Моего Отца».

   И Он быстро сворачивает на какую-то тропинку среди огородов и направляется к дому Петра, куда заходит и приветствует Порфирию Своим ласковым приветствием.