6 февраля 1946.

¹Перед этим видением надо вставить видение от 14.08.44: овечка в овчарне у ног доброго Пастуха.

²Иисус в Вифании, пышно цветущей в этом красивом месяце Нисан, таком безмятежном и чистом, как будто с мироздания смыли всю грязь. Однако те толпы, что, конечно, искали Его в Иерусалиме и не хотят уходить не послушав Его, но желают унести в своем сердце Его слово, всё же Его настигают. Они столь многочисленны, что Иисус велит собрать их вместе, чтобы Он мог дать им наставление. И Двенадцать, равно как и Семьдесят Два, восполнившие это свое число (или около того) за счет новых учеников, присоединившихся к ним в это недавнее время, расходятся повсюду, выполняя полученное распоряжение.

Тем временем Иисус в саду у Лазаря прощается с женщинами, прежде всего, с Матерью, так как они по Его настоянию возвращаются в Галилею в сопровождении Симона Алфеева, Иаира, Алфея сына Сары, Марциама, супруга Сусанны и Зеведея. Напутствия и слезы. А также большое нежелание подчиняться. Нежелание, проистекающее в том числе и от любви к Учителю. Но еще сильнее оказывается совершенная, потому что всецело духовная, любовь к Святейшему Слову, и это заставляет их подчиниться, согласившись на болезненное расставание.

Кто высказывается меньше всех – так это Его Мать Мария. Но Ее взгляд говорит больше, чем все их слова, вместе взятые. Иисус понимает этот взгляд и успокаивает, ободряет Ее, утоляет Ее печаль Своей лаской, если только можно утолить печаль матери, и особенно такой Матери, которая вся в любви и переживаниях за Своего преследуемого Сына. И наконец женщины уходят, снова и снова оборачиваясь, чтобы помахать на прощанье Учителю, своим сыновьям и удачливым ученицам-иудейкам, что пока остаются с Учителем.

«Они переживают, что уходят», – замечает Симон Зелот.

«Но им всё-таки лучше уйти, Симон».

«Ты предвидишь безрадостные дни?»

«По крайней мере, беспокойные. Женщины не в состоянии выдержать такое напряжение, как мы. В конце концов, теперь, когда у Меня почти поровну иудеек и галилеянок, их лучше разделить. И они будут общаться со Мной поочередно, будут по очереди испытывать радость от служения Мне, а Я буду утешением для их святой привязанности».

³Толпа тем временем растет и растет. Фруктовый сад, расположенный между домом Лазаря и бывшим домом Зелота, кишит людьми всех сословий и состояний. Среди них попадаются фарисеи из Иудеи, члены Синедриона и закутанные женщины.

Из дома Лазаря, скучившись вокруг носилок, на которых переносят его самого, группой выходят те члены Синедриона, что в пасхальную субботу приходили к Лазарю в Иерусалим, а также другие. Лазарь, поравнявшись с Иисусом, приветствует Его жестом и счастливой улыбкой. Иисус отвечает тем же, пристраиваясь к этому небольшому кортежу, чтобы пойти туда, где ждут люди.

К Нему присоединяются апостолы, а торжествующий уже несколько дней Иуда Искариот в благодушнейшем настроении глядит по сторонам своими черными искрящимися глазами и сообщает на ухо Иисусу свои открытия.

«О, смотри! Здесь даже священники!.. Вот, и вот! Даже Симон из Синедриона. И Хелкия. Смотри, каков лжец! Всего несколько месяцев назад говорил о Лазаре всякую чертовщину, а теперь воздает ему почести, словно какому-то божеству!.. А там Доро Старший и Трифон. Видишь, который приветствует Иосифа? И книжник Самуил вместе с Саулом… И сын Гамалиила! А вон там группа людей Ирода… А вон та кучка сильно закутанных женщин – это, наверняка, римлянки. Стоят в сторонке, но видишь, как наблюдают за тем, куда Ты направляешься, чтобы пойти Тебя послушать? Я узнаю эти фигуры, несмотря на их огромные накидки. Видишь? Две высокие, одна скорее полная, чем высокая, остальные среднего роста, но правильного сложения. Пойду с ними поздороваюсь?»

«Не надо. Они пришли как незнакомки. Как безвестные, желающие слова Рабби. Так мы и должны их воспринимать».

«Как хочешь, Учитель. Я бы только… напомнил Клавдии о ее обещании…»

«В этом нет нужды. А если бы и была, мы никогда не станем попрошайками, Иуда. Не правда ли? Подвиг веры должен совершенствоваться в трудностях».

«Но это всё ради… ради Тебя, Учитель».

«И ради твоей вечной идеи человеческого торжества. Иуда, не строй иллюзий. Ни относительно Моего будущего поведения, ни относительно полученных обещаний. Ты веришь тому, что сам же себе наговариваешь. Но ничто не в силах изменить Божий замысел, а он состоит в том, что Я – Искупитель и Царь духовного царства».

Иуда никак не возражает.

Иисус на Своем месте в кругу апостолов. Почти у Его ног – Лазарь на своих носилках. Чуть поодаль от Него – ученицы из иудеек, а именно: сестры Лазаря, Элиза, Анастасика, Иоанна со своими детками, Анналия, Сара, Марцелла и Ника. Римлянки, во всяком случае, те, кого так назвал Иуда, – еще дальше, почти в конце, затесались среди простолюдинов. Члены Синедриона, фарисеи, книжники, священники – как всегда, неизменно в первом ряду. Но Иисус просит их подвинуться, пропустив вперед трое небольших носилок с лежащими на них больными, которых Иисус расспрашивает, но сразу не исцеляет.

⁴Выбирая предмет для Своей беседы, Иисус обращает внимание присутствующих на огромное число птиц, гнездящихся в кронах сада Лазаря, где как раз и собрались слушатели.

«Понаблюдайте. Тут есть и местные птицы, и диковинные – всякого вида и размеров. А когда наступают сумерки, их сменяют ночные птицы, их здесь тоже много, хотя о них можно и позабыть просто потому, что мы их не видим. Почему тут столько птиц? Потому что они находят всё необходимое для счастливой жизни. Тут солнце, тут покой, тут вдоволь пищи, надежные убежища, свежая вода. Вот они и собираются с востока и запада, с юга и севера – если они перелетные, или остаются верны этому месту, если здешние. Что же? Неужели мы видим, что птицы превосходят в мудрости сынов человеческих? Сколь многие из этих птиц являются потомками тех, что уже умерли, но в прошлом году или еще ранее вили тут гнезда, находя себе облегчение! И перед тем, как умереть, рассказали это своим птенцам. Указали им на это место, и те – их птенцы – послушно сюда прилетели. Разве наш Небесный Отец, Отец всех людей, не сообщил Своим святым Своих истин, дав все возможные указания для благополучия Своих чад? Все указания. Те, что направлены на благо нашей плоти, и те, что направлены на благо нашего духа. Однако что мы видим? Видим, что в то время как поучения, касающиеся плоти – от кожаных риз, которые Он сделал для прародителей, лишившихся в собственных глазах одеяния невинности, разодранного грехом, до последних открытий, сделанных человеком благодаря Божьему просвещению, – помнят, передают из поколения в поколение и воспринимают, то другие поучения, повеления, указания, те, что касались духа, не хранятся, не воспринимаются и не практикуются».

Многие из служителей Храма начинают перешептываться. Но Иисус жестом их утихомиривает.

⁵«Отец, настолько добрый, насколько человек и отдаленно не может себе представить, посылает Своего Служителя напомнить о Своем Завете, созвать Своих птиц в места благоприятные, дать им точное знание о том, чтó для них полезно и свято, и основать Царство, где всякая ангельская птица, всякий дух, найдет благодать и мир, мудрость и здравие. И истинно, истинно говорю вам, что подобно родившимся здесь птицам, которые скажут весной другим птицам из разных мест: „Летите с нами: есть хорошее место, где вы насладитесь Господним миром и изобилием“, и мы увидим, как в новом году сюда таким же образом слетятся новые птицы со всех концов света, точно так же – как сказано у пророков^[1] – мы увидим, как многочисленные души будут притекать к пришедшему от Бога Учению, к Спасителю и Основателю Божьего Царства. Но к птицам дневным в этом месте примешиваются птицы ночные: хищники, разорители, способные посеять ужас и смерть среди наших добрых пташек. И эти птицы таковы из года в год, из поколения в поколение, и ничто не в состоянии прогнать их с насиженных мест, потому что их дела делаются во мраке и в местах, недоступных для человека. Они, обладая хищным взглядом и бесшумным полетом, ненасытные, жестокие, орудуют во тьме и, будучи нечистыми, распространяют вокруг нечистоту и скорбь. С кем же мы сравним их? С теми многими в Израиле, кто не хочет принять Свет, пришедший просветить эту тьму, Слово, пришедшее научить, Правду, пришедшую освятить. Для них Мое пришествие тщетно. Более того, для них Я – причина греха, ведь они преследуют Меня и тех, кто Мне верен. Что же Мне им сказать? То, что Я уже неоднократно говорил: „Многие придут с востока и запада и воссядут с Авраамом и Иаковом в Царстве Небесном. А сыновья этого царства будут выброшены вон, во тьму“»^[2].

[1] Например, в Ис. 2:2–4; 45:20–23; 60; Иер. 16:19–21; Мих. 4:1–8; Соф. 3:9–12; Зах. 8:20–23.

[2] Ср. 177.4 и 363.7.

⁶«Сыновья Божьи – во тьму? Ты богохульствуешь!» – вопит один из враждебно настроенных членов Синедриона. Первые брызги слюны этих змей, что слишком долгое время помалкивали и больше не в силах этого делать, иначе бы захлебнулись собственным ядом.

«Не Божьи», – отвечает Иисус.

«Ты Сам это сказал! Ты сказал: „Сыновья этого царства будут выброшены вон, во тьму“».

«И повторю это. Сыновья этого царства. Царства, где главенствуют плоть, кровь, стяжание, обман, похоть и преступления. Но это не Мое Царство. Мое – Царство Света. А это, ваше, – царство тьмы. К Царству Света с востока и запада, с юга и севера придут праведные души, даже те, что пока являются презренными у Израиля язычниками и идолослужителями. И будут жить в святом общении с Богом, приняв в себя Божий свет в ожидании восхождения в истинный Иерусалим, где уже не будет ни слез, ни скорби, а главное – не будет лжи. Той лжи, которая сейчас правит миром тьмы и насыщает его сыновей до такой степени, что в них не попадает ни одна крупица божественного света. О, да придут новые сыновья вместо сыновей-отступников! Да придут они! И каковы бы ни были они по происхождению, Бог просветит их, и они будут царствовать во веки веков!»

«Ты говорил с целью оскорбить нас!» – кричат враждебные иудеи.

«Я говорил с целью высказать истину».

«Твое влияние – в языке, которым Ты, новый змей, искушаешь толпы и сбиваешь их с пути».

«Мое влияние – в Моей силе, причина которой в том, что Я и Мой Отец – одно целое».

«Хулитель!» – вопят священники.

«Спаситель! ⁷Вот ты, лежащий у Моих ног, от чего ты страдаешь?»

«В детстве я сломал позвоночник и уже тридцать лет лежу на спине».

«Встань и ходи! А ты, женщина, от чего страдаешь?»

«Мои ноги не двигаются с тех пор, как вот этот, что вместе с мужем несет меня, увидел свет», – и она указывает на юношу лет, по меньшей мере, шестнадцати.

«Ты тоже вставай и воздай хвалу Господу. А тот мальчик почему сам не ходит?»

«Потому что родился слабоумным, глухим, слепым и немым. Дышащий кусок мяса», – говорят те, что сопровождают этого несчастного.

«Во имя Божье пусть к тебе вернутся ум, речь, зрение и слух. Повелеваю!»

И, совершив третье чудо, поворачивается к Своим неприятелям и произносит: «Ну и что скажете?»

«Сомнительные чудеса. Если Ты всё можешь, то почему тогда не исцелишь Своего друга и заступника?»

«Потому что Бог желает иначе».

«Ах! Ах! Конечно! Бог! Удобная отговорка! А если мы приведем Тебе больного, даже двух, Ты исцелишь их?»

«Да, если они того заслуживают».

«Тогда подожди нас», – и они поспешно уходят, ехидно ухмыляясь.

«Учитель, берегись! Они подстраивают какую-то ловушку», – говорят с разных сторон.

Иисус делает жест, словно говоря: «Пускай подстраивают!», ⁸и наклоняется приласкать нескольких детей, которые мало-помалу приблизились к Нему, оставив своих родителей. Некоторые матери подражают им, неся на руках тех, кто ходит еще слишком неуверенно или совсем грудных младенцев.

«Благослови наших деток, Благословенный, чтобы они полюбили Свет!» – просят матери.

И Иисус, благословляя, возлагает на них ладони. Это приводит всю толпу в движение. Все, у кого есть дети, желают такого же благословения и начинают толкаться и кричать, чтобы им дали пройти. Апостолы, отчасти потому что их взбудоражила привычная злонамеренность книжников и фарисеев, отчасти из жалости к Лазарю, который рискует быть опрокинутым этим наплывом родителей, несущих своих малышей под божественное благословение, начинают сердиться и ругаться, выговаривая то одному, то другому, отталкивая то одного, то другого, особенно ребятишек, что пришли сами по себе.

Но Иисус мягко, с любовью говорит: «Нет, нет! Не надо так! Никогда не запрещайте детям подходить ко Мне, а родителям – приносить их ко Мне. Именно таким невинным принадлежит Мое Царство. Они не будут повинны в страшном преступлении и вырастут с верой в Меня. Поэтому дайте Мне посвятить их в нее. Это их ангелы привели их ко Мне».

Теперь Иисус в окружении восторженно глядящих на Него детей: множество обращенных вверх маленьких лиц, невинных глаз и улыбающихся ротиков…

Закутанные женщины, пользуясь общим замешательством, обходят толпу кругом и оказываются за спиной Иисуса, словно их подтолкнуло к этому любопытство.

⁹Возвращаются фарисеи, книжники и прочие с двумя на вид сильно страдающими людьми. Один из них, весь закрытый плащом, надсадно стонет на своих носилках. Другой – на вид менее тяжелый, но, без сомнения, очень болен, ведь он худой как скелет и дышит с трудом.

«Вот, это наши друзья. Исцели их. Они в самом деле больные. Особенно этот!» – и показывают на стонущего.

Иисус смотрит вниз на больных, затем поднимает глаза на иудеев и устремляет на Своих врагов устрашающий взгляд. Стоя за живой изгородью из малышей, не доходящих Ему даже до пояса, Он словно поднимается из купины непорочности и превращается в Мстителя, как будто бы черпая силы из этой непорочности. Он воздевает руки и возглашает: «Лжецы! Этот человек – не больной! Это вам говорю Я. Откройте его! Или он в самом деле умрет через мгновение за попытку обмануть Бога».

Мужчина спрыгивает с носилок с криком: «Нет, нет! Не поражай меня! А вы, проклятые, держите ваши монеты!» – и, швырнув кошелек к ногам фарисеев, удирает со всех ног…

Толпа воет, хохочет, свистит, рукоплещет…

«Второй больной говорит: «А я, Господин? Меня силой выволокли из моей постели, и я с самого утра терплю огорчения… Но я не знал, что нахожусь в руках Твоих врагов…»

«А ты, бедное чадо, исцелись и будь благословен!» – и Он возлагает на него ладони, раздвинув живую ребячью изгородь.

Мужчина мгновенно поднимает лежавшее на его теле покрывало и на что-то смотрит… Затем встает. Оказывается, что от бедер и ниже он голый. И кричит, кричит до хрипоты: «Моя нога! Моя нога! Но кто же Ты, кто Ты такой, что возвращаешь то, что было утрачено?» Он падает в ноги Иисусу, а потом встает, подпрыгивает, балансируя на подстилке и выкрикивая: «Болезнь разъедала мои кости. Врач удалил мне пальцы, прижег плоть, разрезав ее до самой коленной кости. Посмотрите! Посмотрите на шрамы. И я всё равно умирал. А теперь… Всё исцелено! Моя ступня! Моя ступня восстановлена!.. И больше ничего не болит! Я чувствую себя сильным и полноценным… Грудь свободна!.. Сердце здоровое!.. О, мама! Мама моя! Пойду тебя обрадую!»

Он бросается бежать. Но затем чувство признательности его останавливает. Он опять возвращается к Иисусу и целует, целует Его благословенные ступни, пока Иисус, погладив его по голове, не говорит ему: «Иди! Иди к своей матери и будь хорошим».

¹⁰А потом глядит на Своих посрамленных врагов и грохочет: «А теперь? Что Мне с вами сделать? Что Мне сделать, о люди, после этого Божьего суда?»

Толпа вопит: «Побить камнями обидчиков Бога! Насмерть! Хватит строить козни Святому! Будьте вы прокляты!» – и хватается за комья земли, за ветки, за гальку, готовая забросать их.

Их останавливает Иисус. «Это слово толпы. Это ее ответ. Мой ответ другой. Я говорю: уходите! Я не стану пачкаться расправой с вами. Пусть вами займется Всевышний. Он – Моя защита от нечестивых».

 Виновные, вместо того чтобы молчать, всё-таки не удерживаются, чтобы не оскорбить Учителя, хотя и опасаются простого народа, и орут, кипя от гнева: «Мы иудеи, и мы люди влиятельные! Это мы приказываем Тебе уйти отсюда. Мы запрещаем Тебе учить. Мы изгоняем Тебя. Ступай прочь! Довольно Тебя терпеть. В наших руках власть, и мы ею воспользуемся; и еще не то Тебе сделаем – будем Тебя преследовать, ах Ты проклятый, ах Ты самозванец, ах Ты…»

Они собирались сказать что-то еще в этой суматохе из криков, причитаний и свиста, когда вдруг самая высокая из закутанных женщин, стремительно и властно выступает вперед и, встав между Иисусом и Его врагами, открывает свое лицо. Ее взгляд и голос оказываются еще более властными, а ее слова падают отрывисто и хлестко, словно кнут на спины каторжников или топор на шею: «Кто-то забывает, что является рабом Рима?» Это Клавдия. Она вновь опускает на лицо покрывало. Слегка кланяется Учителю и возвращается на место.

Но этого достаточно. Фарисеи внезапно успокаиваются. Лишь один от имени всех с лакейской покорностью произносит: «Прости, госпожа! Но Он тревожит древний дух Израиля. Ты, могущественная, могла бы помешать этому: пусть Ему запретит справедливый и доблестный Проконсул, долголетия и здравия ему!»

«Это нас не касается. Достаточно, чтобы Он не нарушал порядков Рима. А Он их не нарушает!» – с негодованием отвечает патрицианка; затем сухо отдает распоряжение своим спутницам и удаляется в сторону зарослей деревьев в конце тропинки, за которыми и исчезает, чтобы потом снова появиться в крытой повозке, повелев опустить в ней все занавески.

¹¹«Доволен, что получилось нас оскорбить?» – вновь переходят в наступление иудеи, фарисеи, книжники и те, кто им сочувствует.

Толпа негодующе шумит. Иосиф, Никодим и все, показавшие себя друзьями – а с ними и сын Гамалиила, который к ним не присоединяется, но высказывается точно так же, – ощущают необходимость вмешаться, упрекая других в том, что те перешли границы. Спор врагов с Иисусом переходит в распрю между двумя противостоящими группами, оставляя в стороне само заинтересованное Лицо.

А Иисус молча слушает, скрестив руки, и, думаю, направляет некую силу, дабы сдержать толпу и особенно апостолов, которым гнев застилает глаза.

«Мы должны защищаться и защищать», – вопит какой-то разгоряченный иудей; «Хватит смотреть, как очарованные толпы идут за Ним», – говорит другой; «Власть принадлежит нам! Нам одним! И только нас должны слушаться и за нами следовать», – шумит один книжник; «Пусть убирается отсюда! Иерусалим наш!» – орет священник, красный, как индюк.

«Вы вероломные люди!»; «Вы больше, чем слепые!»; «Толпы людей не идут за вами, потому что вы этого не заслуживаете»; «Будьте святыми, если хотите, чтобы вас любили. Не насилием поддерживается власть, она основана на уважении народа к тем, кто им правит!» – кричат в свою очередь представители противоположной партии и многие из толпы.

«Тихо! – повелевает Иисус. И когда тишина устанавливается, говорит: – Произвол и принуждение не в силах поколебать ни доброго расположения, ни последствий пережитого блага. Я пожну то, что отдавал: любовь. Вы же, преследуя Меня, только усилите эту любовь, и она уравновесит вашу нелюбовь ко Мне. Неужели вы со всей своей мудростью не знаете, что преследовать какое-либо учение – это лишь увеличивать его влияние, особенно когда оно на деле соответствует тому, чему учит? Выслушайте Мое пророчество, о вы, люди Израиля. Чем больше вы будете преследовать Рабби из Галилеи и Его приверженцев, пытаясь силой уничтожить Его учение, которое от Бога, тем больше будете содействовать его процветанию и распространению в мире. Каждая капля крови тех, кто примет мучения от вас, надеющихся восторжествовать и царствовать при помощи ваших порочных, лицемерных законов и предписаний, больше не соответствующих Божьему Закону, каждая слеза притесняемых святых – станет семенем будущих носителей веры. И вы будете побеждены, когда возомните себя триумфаторами. Идите. Я тоже уйду. Те, кто Меня любит, пусть ищут Меня у границ Иудеи и в Заиорданье или ждут Меня там; ибо подобно молнии, что проносится от востока до запада, столь же стремительным будет шествие Сына Человеческого, покуда Он не взойдет на Свой алтарь и на Свой престол как новый Понтифик и Царь, непоколебимо утвердившись там перед лицом этого мира, всего мироздания и Небес во время одного из Своих многочисленных богоявлений^[3], понятных лишь тем, кто благ».

[3] Буквально: эпифаний. Это греческое слово обозначало явление божественной силы, позже стало переводиться как богоявление.

¹²Враждебные фарисеи и их приспешники ушли. Те, кто не с ними, остаются. Сын Гамалиила борется сам с собой, желая подойти к Иисусу, но всё-таки уходит, так и не поговорив…

«Учитель, Ты не возненавидишь нас за то, что мы принадлежим тому же сословию?» – спрашивает Елеазар.

«Я никогда не предаю анафеме конкретного человека из-за вины его сообщества. Не переживай», – отвечает Иисус.

«Теперь нас будут ненавидеть…» – бормочет Иоаким.

«Для нас это честь!» – восклицает член Синедриона Иоанн.

«Да укрепит Бог колеблющихся и да благословит стойких. Я всех благословляю во имя Господа», – и, разведя в стороны руки, Он дает всем присутствующим Моисеево благословение.

Потом прощается с Лазарем и его сестрами, с Максимином, с ученицами и пускается в Свой путь…

Тянущиеся вдоль прямой дороги на Иерихон зеленеющие равнины встречают Его своей зеленью, на которую падает красный отсвет пышного заката