14 февраля 1946.

¹В эти дни возвращения караванов в места проживания берега Иордана возле брода во всём напоминают лагерь кочевников. Вдоль обрамляющих реку зеленых зарослей повсюду разбросаны шатры или даже просто покрывала, растянутые между стволами деревьев, наброшенные на ветки, вбитые в землю, привязанные к высокому верблюжьему седлу, в общем, закрепленные как попало, лишь бы можно было забраться под них, укрываясь от росы, которая в этих местах, лежащих ниже уровня моря, по-видимому, представляет собой настоящий дождь.

Когда Иисус со Своими учениками достигает берега с северной стороны брода, эта лагерная стоянка мало-помалу начинает пробуждаться. Должно быть, Иисус отправился из дома Ники действительно на ранней заре, поскольку рассвет еще не в полном разгаре, и вид у местности пока еще красивый, свежий и безмятежный. Самые расторопные, разбуженные ржанием лошадей, ревом ослов и криками верблюдов, а также вознёй или пением сотен воробьев и других птиц, сидящих среди листьев ив, в зарослях тростника или в листве высоких деревьев, образующих зеленые галереи над цветущими берегами, начинают вылезать из своих пестрых шатров и спускаются к реке, чтобы умыться. Где-то слышен детский плач и ласковые голоса матерей, разговаривающих со своими детьми. Жизнь во всех ее проявлениях снова набирает силу с каждой минутой.

Из окрестностей Иерихона приходят всякого рода торговцы, новые паломники, стражники и солдаты, поставленные наблюдать и поддерживать порядок в эти дни, когда представители всех регионов собираются вместе и не скупятся на оскорбления и упреки, и когда, по всей видимости, нередко случаются кражи от воров, что, одевшись паломниками, смешиваются с толпой, чтобы промышлять воровством, и нет недостатка в публичных женщинах, что стараются совершить свое пасхальное паломничество, то есть выманить у наиболее состоятельных и похотливых паломников деньги и подарки в награду за час удовольствия, в котором безнадежно сводятся к нулю все пасхальные очистительные церемонии… Те честные женщины, что находятся в числе паломников вместе со своими супругами или уже повзрослевшими сыновьями, стрекочут, как неугомонные сороки, подзывая к себе своих мужчин, которые увлеченно – так, по крайней мере, кажется их женам или матерям – наблюдают за блудницами. Эти последние нагло смеются и отвечают в тон на те… определения, какими их награждают честные. Мужчины, в особенности солдаты, хохочут и не прочь пошутить с публичными женщинами. Какой-то израильтянин, в самом деле строгих нравов или только напоказ такой, возмущенно удаляется, а другие… спешно переходят на язык глухонемых, поскольку при помощи знаков они с этими мирскими женщинами прекрасно понимают друг друга.

²Иисус следует не прямо по дороге, которая привела бы Его в центр этого лагеря, но спускается к руслу реки, разувается и идет там, где к траве уже подступает вода. Апостолы шагают вслед за Ним.

Самые старшие, наиболее принципиальные, ворчат: «Подумать только, что Креститель здесь проповедовал покаяние!»

«Да-а! И это место стало хуже какого-нибудь портика возле римских бань!»

«И тут не брезгуют проводить время те, что называют себя святыми!»

«Ты тоже заметил?»

«У меня тоже есть глаза. Заметил! Заметил…»

Более молодые или менее суровые, а именно: Иуда из Кериота, который посмеивается и очень внимательно смотрит на то, что происходит в этом стойбище, не гнушаясь разглядывать красивых бесстыдниц, вышедших на поиски клиентов; Фома, который смеется при виде гнева жен и возмущения фарисеев; Матфей, который некогда сам был грешником и не может сурово высказываться о пороках и порочных людях, ограничиваясь тем, что вздыхает и качает головой; Иаков Зеведеев, который наблюдает без интереса, но и без критики, равнодушно, – идут в хвосте их маленькой компании, коей предводительствует Иисус в окружении Андрея, Иоанна, Иуды и Иакова Алфеевых.

Лицо Иисуса непроницаемое: бесстрастное, словно высеченное из камня. И делается еще более непроницаемым, по мере того как с высокой кромки берега до Него начинают долетать оценивающие реплики или вызывающие разговоры между не самыми честными мужьями и кем-то из женщин для увеселения. Он всё время сосредоточенно смотрит прямо перед Собой, не желая видеть. И это Его намерение ясно читается во всём Его облике.

³Но какой-то молодой человек, очень богато одетый, находясь в компании себе подобных и беседуя с двумя светскими львицами, громко говорит одной из них: «Иди! Иди! Мы не прочь немного посмеяться. Предложи себя! Утешь Его! Он грустит оттого, что беден и не в состоянии купить Себе женщин».

Матово-бледное лицо Иисуса покрывается румянцем, а затем снова бледнеет. Но взгляд Его остается неподвижным. Лишь меняющийся цвет лица говорит о том, что Он расслышал.

Бесстыдница, звеня ожерельями в своих легких развевающихся одеждах, с жеманным криком спрыгивает с невысокой береговой насыпи на каменистое русло, попутно находя возможность засветить свои сокровенные прелести. Плюхается прямо у ног Иисуса: смазливые губы, заливающиеся смехом, манящие глаза и формы, – и выкрикивает: «О, прекрасный из рожденных женщиной! За Твой поцелуй я готова отдать всю себя без вознаграждения!»

Иоанн, Андрей и Иаков Алфеев застывают на месте от смущения и удивления и не могут пошевелиться. Но Петр! Преодолевая расстояние от своей группы одним прыжком, словно пантера, он сваливается на эту злосчастную, что стоит на коленях, несколько запрокинувшись назад, трясет ее, подхватывает и с ужасным эпитетом швыряет об берег, а затем взваливает себе на спину, чтобы довести дело до конца.

Иисус произносит: «Симон!» Возглас, в котором содержится больше, чем в иной проповеди.

И Симон, красный от гнева, поворачивается к своему Господу. «Почему Ты не разрешаешь мне ее наказать?»

«Симон, испачканную одежду не наказывают, а чистят. Она одета в свою испачканную плоть, а ее душа осквернена. Помолимся, чтобы и душа, и плоть ее были омыты».

Произносит Он это мягко и тихо, но не до такой степени, чтобы женщина не могла расслышать, и когда Он возобновляет движение, то оборачивается и лишь теперь на мгновение обращает взор Своих ласковых глаз на эту несчастную. Только один взгляд! Только одно мгновение! Но в нём вся сила Его милосердной любви! И женщина опускает голову, подбирает покрывало и заворачивается в него… Иисус продолжает Свой путь.

⁴Вот Он уже у переправы. Вода неглубока и позволяет взрослому человеку перейти ее вброд. Достаточно подобрать одежду выше колена и ступать на лежащие на дне большие камни, отсвечивающие в кристально-чистой воде и образующие как бы дорожку для тех, кто переправляется. Ниже по течению, в свою очередь, переправляются те, кто едет верхом.

Апостолы с удовольствием погружаются в воду по самые бедра, и Петр всё никак не может в это поверить. И обещает себе и другим, что во время остановки в доме Соломона не упустит возможности побаловать себя «освежающим», как он говорит, купанием в награду за вчерашнее «поджаривание».

Они уже на той стороне. Здесь тоже толпа людей, которые приходят в движение после ночевки или сушатся после того, как переправились.

Иисус распоряжается: «Обойдите кругом и скажите, что здесь Рабби. Я пойду к тому поваленному стволу и подожду вас».

Вскоре люди предупреждены, и стекается большая толпа.

Иисус начинает говорить. И за отправную точку берет переправу процессии плачущих людей, шествующих за носилками, на которых лежит заболевший в Иерусалиме, от которого отказались врачи, и теперь его в спешке несут домой умирать. Все это обсуждают, поскольку он богатый и еще молодой. Многие говорят: «Должно быть, это великое горе – умирать, когда у тебя такие богатства и тебе так мало лет!» И среди говорящих есть те, кто, видимо, уже верует в Иисуса: «Так ему и надо! Он не в состоянии поверить. Ученики ходили и говорили его родным: „Там Спаситель. Если попросите с верой, больной исцелится“. Но они – и в первую очередь он сам – отказались подойти к Рабби». Сочувствие чередуется с порицанием. Иисус же всем этим пользуется, чтобы начать речь.

⁵«Мир всем вам!

Конечно, жаль умирать богатым и молодым, если ты богат лишь деньгами и молод только годами. Но те, кто богат добродетелями и молод от чистоты нравов, не скорбят о своей смерти. Настоящий мудрец, как только входит в разумный возраст, ведет себя таким образом, чтобы сделать свою кончину мирной. Эта жизнь есть приготовление к смерти, равно как и смерть есть приготовление к еще более великой Жизни. Настоящий мудрец, осознав эту истину о жизни и смерти, о умирании для воскресения, старается всеми средствами избавиться от всего ненужного и обогатиться всем тем, что полезно, то есть добродетелями и добрыми делами, дабы обзавестись запасом благ перед Тем, кто призовет его к Себе, чтобы судить его и наградить или наказать в соответствии с высшей справедливостью. Настоящий мудрец ведет жизнь, которая делает его взрослее старца в мудрости и моложе отрока, поскольку, живя добродетельно и праведно, он сохраняет в сердце такую свежесть чувств, какой подчас нет и у юных. Как же сладко тогда умирать! Преклонить усталую голову на грудь Отца, погрузиться в Его объятья и в улетучивающемся тумане этой жизни произнести: „Я люблю Тебя, уповаю на Тебя, верю в Тебя“, произнести это в последний раз на этой Земле, чтобы потом целую вечность произносить ликующее „Я люблю Тебя!“ в великолепии Рая.

Тяжела ли смерть по своему замыслу? Нет. Праведное повеление для всех смертных, сопряженное с тревогой лишь у тех, кто не верит и обременен грехами. Напрасно, объясняя безотчетные тревоги умирающего, который в своей жизни не был хорошим человеком, люди говорят: „Он не желает умирать, потому что не сделал еще ничего доброго или сделал мало добра, и хочет еще пожить, чтобы исправить положение“. Напрасно говорят: „Проживи он дольше, он бы мог получить бóльшую награду, поскольку больше бы успел сделать“. Душа человека сознает, хотя бы смутно, сколько времени ей отпущено^[1]. Ничто в сравнении с вечностью. И душа подстегивает всё наше я к действию. Но увы, бедная душа! Как часто ее подавляют, попирают, затыкают ей рот, чтобы не слышать ее слов! Это случается с теми, у кого не достает благой воли. Тогда как праведники с детства прислушиваются к своей душе, повинуясь ее советам, им свойственно постоянное трудолюбие. И юный годами, но богатый заслугами умирает святым, иногда еще на заре своей жизни, и прибавь он еще сотню или тысячу лет – он не стал бы святее, чем уже был, потому что любовь к Богу и к ближнему, проявляемая им многообразно и со всякой щедростью, делает его совершенным. На Небе смотрят не на то, сколько лет прожито, а на то, как они прожиты.

[1] Примеч. МВ: Она знает, что продолжительность ее земной жизни невелика, и смерть может нагрянуть внезапно, даже в раннем детстве или в юности. Поэтому побуждает творить добро немедленно…

Над телами умерших принято скорбеть, оплакивать их. Но умерший не жалуется. Люди трепещут оттого, что придется умирать. Но не стараются жить так, чтобы не трепетать в час своей смерти. И почему-то не скорбят и не плачут над живыми мертвецами, этими настоящими трупами, над теми, кто, словно в гробнице, носит в своем теле мертвую душу. Почему же те, кто плачет при мысли, что его плоти предстоит умереть, не плачут над мертвецами, которые у них внутри? Скольких мертвецов вижу Я – а они смеются и шутят, и не оплакивают себя самих! Скольких Я вижу отцов, матерей, супругов, братьев, детей, друзей, священников, учителей, неразумно плачущих над сыном, супругом, братом, родителем, другом, верующим или учеником, которые умерли в явной дружбе с Богом, прожив жизнь, что была увенчана совершенствами, и не плачущих над неживыми душами сына, супруга, брата, отца, друга, верующего, ученика, которые стали мертвыми от порока, от греха, и мертвыми навеки, навсегда потерянными, если не одумаются! Почему бы не попытаться их воскресить? Вот это и есть любовь, понимаете? Самая великая любовь. О, эти глупые слезы над прахом, который вновь обратился в прах! Идолослужение своим чувствам! Подмена чувств! Плачьте, но над мертвыми душами тех, кто вам дороже всего. Пытайтесь привести их к Жизни. И Я особенно обращаюсь к вам, женщины: вы так много можете сделать для тех, кого любите.

⁶Теперь давайте вместе рассмотрим то, на что Премудрость указывает как на причину смерти и позора.

Не оскорбляйте Бога, злоупотребляя жизнью, которую Он дал вам, пачкая ее злыми делами, которые бесчестят человека. Не оскорбляйте родителей поведением, которое грязью обдает их седины и жгучей горестью их последние дни. Не обижайте своих благотворителей, чтобы не подвергнуться проклятию за любовь, которую вы попираете. Не обижайте тех, кто вами правит, ибо не через мятежи против своих правителей народы делаются великими и свободными, а через святое поведение своих граждан, каковым стяжается помощь Господа, который может коснуться сердец правителей или сместить их, а то и лишить жизни, когда они переходят все границы, и особенно когда наш народ путем освящения себя удостаивается прощения от Бога, так что Тот убирает орудие угнетения с шеи наказуемых, о чём многократно повествует история народа Израиля. Не обижайте супругу, нанося ей оскорбление любовными похождениями, и не обижайте детскую невинность знанием о недопустимых любовных связях.

Будьте святыми в глазах тех, кто в силу привязанности и по долгу видит в вас человека, который должен быть для них жизненным примером. Нельзя отделять святость по отношению к самым близким от святости по отношению к Богу, поскольку одна порождает другую, как и две любви, к Богу и к ближнему, порождают друг друга.

Будьте справедливы к своим друзьям. Дружба – это родство душ. Сказано: „Как прекрасно, когда друзья продолжают путь вместе!“^[2] Но это прекрасно, если они шествуют путём добра. Горе тому, кто разрушает и предает дружбу, внося в нее себялюбие или предательство, порок или несправедливость. Слишком многие говорят: „Я тебя люблю“, дабы что-нибудь выведать у друга и обратить это в свою пользу! Слишком много тех, кто присваивает себе права друзей!

[2] Пс. 133:1, еврейский текст можно понимать и как «ставят свои шатры рядом».

Будьте честны перед своими судьями. Всеми судьями. Начиная с Того высочайшего, который есть Бог, и кого не обмануть и не ввести в заблуждение лицемерными обычаями, и до того внутреннего судии, каким является наша совесть, до таких любящих, страдающих и внимательных в своей неусыпной любви судей, как глаза наших близких, и до самого строгого из судей народа. Не лгите, призывая Бога для придания весомости своей лжи.

Будьте честны, продавая и покупая. Когда продаете, и ваша алчность говорит вам: „Обмани, чтобы получить больше прибыли“, тогда как ваша совесть говорит: „Будь честным, ведь тебе было бы неприятно быть обманутым“, прислушивайтесь к этому последнему голосу, помня, что не следует делать другим того, чего бы мы не желали себе самим. Деньги, отданные вам в обмен на товары, часто пропитаны пóтом и слезами бедняка. Они стóят тяжелых усилий. Вы ведь не знаете, сколькими скорбями они оплачены, сколько горестей стоит за той монетой, что вам, продавцам, всегда кажется слишком маленькой в сравнении с тем, что вы отдаете. Больные чада, дети без отца, старики со скудным достатком… О! святая скорбь и святое достоинство бедняка, которых не понимает богатый, почто о вас не помышляют? Почему бывают честны из страха возмездия, продавая сильному и влиятельному, и при этом наживаются на своем беззащитном, незнатном брате? Это ведь преступление больше против любви, чем против собственно честности. И Бог проклинает его, потому что слеза, выжатая у бедняка, которому нечем, кроме своего плача, ответить на притеснение, для Господа имеет то же значение, что и голос крови из человеческих вен, которую проливает убийца, Каин своего ближнего.

Будьте скромными в своих взорах, равно как в речах и поступках. Взгляд, незаслуженно подаренный или незаслуженно отведенный в сторону, бывает подобен силку или кинжалу. Взгляд, встречающийся с бесстыдным зрачком блудницы и говорящий ей: „Ты красивая!“, отвечая на ее призывный взгляд согласием, хуже, чем скользящая удавка для повешенного. Взгляд, отведенный в сторону от бедного родственника или попавшего в беду друга, подобен кинжалу, вонзенному в сердце этих несчастных. Таковы же взгляды ненависти или презрения, направленные на врага или нищего. Врага надо прощать и любить хотя бы духом, если наша плоть любить его отказывается. Прощение – это любовь духа. Не мстить за себя – это любовь духа. Нищего надо любить, потому что его никто не утешит. Недостаточно бросить подаяние и с пренебрежением пройти мимо. Подаяние служит его голодной, нагой, лишенной пристанища плоти. Но сострадание, которое улыбается отдавая, которое проявляет внимание к слезам несчастного, – это хлеб его сердца. Любите, любите и еще раз любите.

Будьте честны в десятинах и в соблюдении обрядов, честны в своем собственном доме, не обращаясь чрезмерно строго со своим слугой и не посягая на честь служанки, что ночует под вашей крышей. Даже если мир не заметит хищения, втайне совершенного в вашем доме, хищения у ничего не подозревающей жены и у опозоренной вами служанки, Бог узнает о вашем грехе.

Будьте честны в своих речах. И честны в воспитании сыновей и дочерей. Сказано: „Постарайся, чтобы твоя дочь не сделала тебя посмешищем в городе“^[3]. Я же скажу: „Постарайтесь, чтобы душа вашей дочери не умерла“.

[3] Сир. 42:11.

⁷А теперь ступайте. Я тоже, преподав вам мудрое на­путствие, пойду. Господь да пребудет с теми, кто старается Его любить».

Он жестом благословляет их, быстро спускается с поваленного ствола и уходит по тропинке между деревьев, идя вверх по течению и скоро пропадая из виду в зеленых зарослях. Толпа оживленно обсуждает, высказывая противоположные мнения. Естественно, противниками оказываются те немногочисленные представители книжников и фарисеев, что присутствуют в этом скоплении простонародья.