9 апреля 1946

¹Город полон народа. В Храме толпы. Иисус поднимается туда, едва придя в Иерусалим, и входит воротами, что возле Овечьей купели, то есть почти без промедления, прежде чем народ догадается, что Он в городе, и эта новость распространится из того дома, где они оставляют свои сумки и омываются от пыли и пота, чтобы чистыми войти в Храм.

Обычная непристойная шумиха среди продавцов и меновщиков денег. Привычный калейдоскоп оттенков и лиц.

Иисус вместе с апостолами, купившими необходимое для жертвоприношения, идет прямо к месту для молитвы и надолго там задерживается. Естественно, Его замечают многие – и добрые, и злые – и с быстротой и шелестом ветра в ветвях по широкому внешнему двору, где народ останавливается на молитву, пробегает шепот. И когда, помолившись, Он возвращается, снова идя тем же путем, за Ним через другие атриумы, портики и дворы уже идет целая вереница людей, становясь всё больше и больше, пока, превратившись в толпу, не окружает Его с просьбой сказать им слово.

«В другое время, о чада! В другом месте!» – говорит Иисус и поднимает руку для благословения, пытаясь удалиться.

Но если книжники, фарисеи, законоучители и их ученики, рассеянные среди толпы, ухмыляются, обмениваясь между собой нейтральными фразами, в которых на самом деле звучит издёвка, как тó: «Осторожность подсказывает», или же: «Э! да Он слегка побаивается…», или: «Он достиг возраста разумения», или даже: «Он не так глуп, как мы думали…»; то большинство, те, кто не испытывает никакой злобы либо потому что знают и любят Его, либо вследствие благого желания с Ним познакомиться, настаивает и говорит: «Ты что же – лишишь нас в Праздник этого праздника? Добрый Учитель, Ты не можешь так поступить! Многие из нас принесли жертвы и остались тут в ожидании Тебя…» А некоторые даже шикают на отдельных насмешников или дают им отповедь.

Ясно, что масса готова смять это злобное меньшинство, хитрые и коварные представители которого понимают намек и не только умолкают, но и пытаются оттуда выбраться. Несмотря на то что всё происходит внутри Храмовой ограды, многие не стесняются посмеяться вслед уходящим или бросить им в спину какое-нибудь словцо, тогда как некоторые другие, из более пожилых и потому более рассудительных, обращаются к Иисусу с вопросом: «Ты, знающий, скажи, что же случится с этим местом, с этим городом, со всем Израилем, который не слушается Гласа Господня?»

²Иисус сочувственно смотрит на эти седеющие или совсем уже белые головы и отвечает:

«Иеремия сказал вам, чтó произойдет с теми, кто на вспышку Божьего гнева отвечает умножением греха, а Божественное милосердие воспринимает как свидетельство слабости со стороны Бога^[1]. Ибо над Богом нельзя глумиться, чада. Как говорил Предвечный устами Иеремии, вы – то же, что глина в руках горшечника, и те, что считают себя влиятельными, – тоже глина, как и жители этого места и обитатели дворца. Никакая человеческая мощь не в состоянии противиться Богу. А если глина противится горшечнику, стремясь принять какие-то странные, безобразные формы, горшечник снова превращает то, что уже вылеплено, в комок глины и начинает заново переделывать свой сосуд, пока та не убедится, что горшечник сильнее, и не подчинится его воле. А еще может случиться так, что сосуд разобьется, так как упорно не поддается лепке, так как не принимает воду, которой горшечник его смачивает, чтобы можно было лепить без трещин. И тогда горшечник выбрасывает эту неподатливую глину, эти бесполезные, не поддающиеся обработке черепки в отходы и берет новую глину, и придает ей форму, которая кажется ему более подходящей.

[1] См. Иер. 18:1–11; 19:10–15.

Разве не так говорит Пророк, символически повествуя о горшечнике и глиняном сосуде? Именно так. И, повторяя слова Господа, говорит: „Итак, что глина в руке горшечника, то и ты, Израиль, в руке Божьей“. И Господь в качестве напоминания строптивым прибавляет, что только раскаяние и исправление в ответ на Божье порицание могут изменить решение Бога наказать мятежный народ.

Израиль не покаялся. Поэтому Божьи предостережения Израилю раз за разом становились всё жестче. Израиль не кается даже теперь, когда к нему обращается не просто пророк, а более, чем пророк. И теперь Бог, проявивший к Израилю исключительное милосердие и пославший Меня, говорит вам: „Раз вы не прислушиваетесь к Моему собственному Голосу, Я перестану делать вам то благо, какое делал, и приготовлю на вас бедствие“. А Я, будучи Милосердием, даже зная, что зря напрягаю Свой голос, воззову к Израилю: „Пусть каждый отступит от своего злого пути. Исправьте всяк свое поведение и свои наклонности. Чтобы, когда Божье намерение в отношении грешного Народа свершится, хотя бы лучшие из него при всеобщей утрате благосостояния, свободы и единства сохранили свой дух свободным от греха, соединенным с Богом, и не лишились бы вечных благ так же, как они лишатся земных“.

Видения даются пророкам не просто так: их цель – предупредить людей о том, что может произойти. И в образе сосуда из обожженной глины, разбитого перед лицом народа^[2], говорится о том, чтó ждет города и царства, которые не повинуются Господу, и…»

[2] Иер. 19:10–11.

³Старейшины, книжники, законоучители и фарисеи, что перед тем удалились, должно быть, пошли оповестить Храмовую стражу и магистратов, отвечающих за порядок. И один из них в сопровождении кучки тех нелепых бутафорских стражников, у которых только и есть воинственного, что их лица, представляющие собой смесь тупоумия с толикой коварства и изрядной долей жестокого, чтобы не сказать бандитского выражения, идет в направлении Иисуса, который произносит слово, прислонившись к колонне портика Язычников, и, не имея возможности преодолеть замкнутую преграду в виде окружившей Учителя толпы, кричит: «Уходи отсюда! Или я велю моим солдатам вышвырнуть Тебя за пределы ограды…»

«У-у! У-у-у! Жирные зеленые мухи! Герои против ягнят! Что же вы не придете и не заберете в темницу тех, кто превращает Иерусалим в дом разврата, а Храм – в рынок? Пошел вон, заячья душа, иди к своим ласкам…^[3] У-у-у! У-у-у!» Народ возмущается против этих карикатурных солдат и ясно показывает, что не намерен позволять обижать Учителя.

[3] Слово faina (ит.: куница, ласка) играет тут роль образного намека.

«Я подчиняюсь полученным приказам…» – оправдывается начальник этих… блюстителей порядка.

«Ты подчиняешься Сатане и сам того не понимаешь. Иди, иди и моли о пощаде за то, что посмел нанести оскорбление и угрожать Учителю! Не трогайте Учителя! Вы поняли? Вы наши угнетатели, а Он Друг бедных. Вы наши совратители, а Он наш святой Учитель. Вы наша погибель, а Он наше Спасение. Вы вероломные, а Он добрый. Прочь, или мы сделаем с вами то же, что Маттафия сделал в Модине^[4]. Сбросим вас вниз со склона Мории, как те идольские алтари, и наведем чистоту, омыв это оскверненное место вашей кровью, а единственный Святой в Израиле наступит на эту кровь, чтобы идти в Святое Святых и воцариться там, ибо Он этого заслуживает. Вон отсюда! Вы и ваши хозяева! Вон, бандиты, служащие бандитам…»

[4] См. 1 Макк. 2:23–27.

Страшный переполох… Из Атонии прибегают римские караульные вместе с младшим офицером: пожилым, строгим и расторопным.

«Расступитесь, подлецы! Что тут происходит? Вы деретесь друг с другом из-за каких-то ваших паршивых ягнят?»

«Они возмущаются против стражей…» – пытается объяснить магистрат.

«Клянусь непобедимым Марсом! Вот эти… стражи? Ха! Ха! Иди повоюй с тараканами, воин из погреба. Говорите вы…» – велит он народу.

«Они хотели заставить замолчать галилейского Рабби. Хотели Его прогнать, а может и схватить…»

«Галилеянина? Не позволительно. Повторяю вам на языке Рима слова того обезглавленного. А ты и твои моськи – марш на подстилку. И скажи, чтобы псы тоже не дергались. Волчица может задрать и тех… Понял? Только Рим имеет право суда. А Ты, Галилеянин, рассказывай на здоровье Свои басни… Ха! Ха!» И он поворачивается всем корпусом, ослепительно сияя доспехами, и уходит.

«Прямо как с Иеремией…»

«Скажи уж, как со всеми пророками…»

«Но Бог всё равно восторжествует».

«Учитель, скажи еще слово. Эти ехидны сбежали».

«Нет, дайте Ему уйти, пока эти новые Пасхуры^[5] не вернулись с превосходящими силами и не заковали Его в цепи…»

[5] Пасхур (У МВ: Fassur) – священник, враг Иеремии (Иер. 20:1–3).

«Нет никакой опасности… Пока лев рычит, гиены не высовываются…»

В народе беспорядочные разговоры и обсуждения.

⁴«Вы ошибаетесь, – крайне слащаво произносит какой-то напыщенный фарисей, сопровождаемый другими себе подобными и несколькими учителями Закона. – Вы ошибаетесь. Не надо думать, что всё сословие подобно одному из его представителей. Ай-ай! На всяком дереве бывает и хорошее, и плохое».

«Да, действительно. Смоквы, вообще-то, сладкие. Однако если они незрелые или перезрелые, то бывают терпкими или прокисшими. Вы – прокисшие, как те никудышные смоквы в корзине пророка Иеремии»^[6], – говорит из гущи толпы человек, который мне незнаком, но, видимо, многим хорошо известен и притом влиятелен, так как я вижу, что в толпе значительно перемигиваются, и замечаю, что фарисей пропускает этот удар, никак не реагируя.

[6] Намек на эпизод из Иер. 24.

Напротив, он еще более слащаво обращается к Учителю со словами: «Блестящая тема для Твоей мудрости. Выступи перед нами, о Рабби, на эту тему. Твои объяснения так… новы… так… учёны… Мы впитываем их, словно голодающие».

Иисус пристально глядит на этот образчик фарисейства и затем отвечает ему: «У тебя есть еще один невысказанный голод, Хелкия, так же как у твоих друзей. Но даже та пища вам будет дана… И она будет покислее тех смокв. И отравит ваши души, как прокисшие смоквы отравляют внутренности».

«Нет, Учитель. Клянусь Тебе именем живого Бога! У меня и моих друзей нет другой жажды, кроме как послушать Твоих речей… Бог свидетель, если…»

«Достаточно. Честному человеку не нужны клятвы. Сами его поступки есть клятвы и свидетельства. ⁵Но говорить о хороших и испорченных смоквах Я не стану…»

«Почему, Учитель? Боишься, что факты могут опровергнуть Твои объяснения?»

«О нет! Наоборот…»

«Значит, Ты для нас предвидишь мучения, позор, меч, чуму и голод?»

«Это и еще больше».

«Еще больше? Что же? Неужели Бог нас больше не любит?»

«Он так сильно вас любит, что исполнил Свое обетование».

«Посредством Тебя? Это ведь Ты Его обетование?»

«Я».

«В таком случае, когда же Ты установишь Свое Царство?»

«Его основы уже существуют».

«Где же? Где?»

«В сердцах добрых людей».

«Но это вовсе не царство! Это просто наставничество!»

«Мое Царство – духовное, и его подданные – души. А души нуждаются не в царских палатах, домах, войсках и стенах. А в познании Божьего Слова и воплощении его на практике. Что и происходит сейчас в благих сердцах».

«Но в состоянии ли Ты сказать это Слово? Кто Тебя на это уполномочил?»

«Мое обладание».

«Какое обладание?»

«Обладание этим Словом. Я даю то, чем Сам являюсь. Кто имеет жизнь, может отдать жизнь. Кто имеет деньги, может давать деньги. Я по Своей извечной природе – Слово, передающее Божественный Замысел, и Я делюсь Словом, поскольку на это действие – возвещать Замысел Всевышнего, который приходится Мне Отцом, – Меня подвигает Любовь».

«Следи за Своими словами! Это дерзкое высказывание! Оно может Тебе навредить!»

«Еще больше Мне навредила бы ложь: извратила бы Мою Природу и стала бы отречением от Того, от кого Я происхожу».

«Следовательно, Ты – Бог, Глагол Божий?»

«Именно».

«И Ты – вот так об этом говоришь? В присутствии стольких свидетелей, которые могут Тебя изобличить?»

«Истина не лжет. Истина не занимается расчетами. Истине присуща доблесть».

«А истина ли это?»

«Истина – Тот, кто говорит с вами. Ибо Глагол Божий передает Замысел Бога, а Бог – это Истина».

⁶Народ обратился в слух, молчаливо внимая этому словопрению, которое, однако, ведется без резкостей. Сюда стекся народ и из других мест, и двор полон, набит людьми. Сотни лиц, обращенных к одной-единственной точке. И в проходах, ведущих из других дворов в этот, также видны множества лиц тех, кто, вытянув шею, стремится увидеть и услышать…

Член Синедриона Хелкия переглядывается со своими друзьями… Прямо-таки телефония взглядов. Но они продолжают быть сдержанными. Более того, старый законоучитель со всей учтивостью спрашивает: «И что же нам делать, чтобы избежать тех наказаний, какие Ты предвидишь?»

«Следовать за Мной. А главное – верить Мне. И еще важнее – любить Меня».

«Ты – что-то вроде талисмана?»

«Нет. Я Спаситель».

«Но у Тебя нет армии…»

«У Меня есть Я. Вспомните, вспомните ради самих себя, из сострадания к своим душам, вспомните слова Господа Моисею и Аарону, когда они еще были в земле Египетской: „Пусть каждый из народа Божьего возьмет ягненка без порока мужского пола, однолетнего. Одного на семейство, а если количество домашних не позволяет съесть ягненка, пусть позовет соседей. И заколете его в четырнадцатый день месяца Авив, что теперь называется Нисан, и кровью закланного пусть будут помазаны косяк и перекладина двери в ваших домах. И в ту же самую ночь съешьте мясо его, изжаренное на огне, с пресным хлебом и дикими травами. А если что останется, сожгите всё на огне. Ешьте же подпоясавшись и обувшись, с посохом в руке, поспешно, ибо это – посещение Господа. А Я в ту ночь пройду, поражая всякого первенца у людей и животных, которые окажутся в домах, не помеченных кровью агнца“^[7]. Сейчас, при новом Божьем посещении, самом настоящем посещении, поскольку Бог действительно, видимым образом ходит среди вас, узнаваемый в Своих знамениях, спасены будут те, кто отмечен спасительным знамением Крови Агнца. Ибо поистине все вы будете им отмечены. Но только те, кто любит Агнца и полюбит Его Знамение, получат спасение от этой Крови. На остальных будет клеймо Каина. А вы знаете, что Каин уже не удостоился видеть лица Господа и больше не знал покоя. И, преследуемый по пятам угрызением совести, своим наказанием, Сатаной, его жестоким владыкой, стал беглецом и скитался по Земле до конца своей жизни. Яркий, яркий образ того Народа, который убьет нового Авеля…»

[7] Исх. 12:3–12.

«Иезекииль тоже говорит о знаке Тау… Ты считаешь, что Твое Знамение – это Тау Иезекииля?»^[8]

[8] Иез. 9:4. Там же – о мерзостях, творящихся в Иерусалиме.

«Оно и есть».

«Значит, Ты обвиняешь нас в том, что в Иерусалиме творятся мерзости?»

«Мне бы не хотелось этого делать. Но это так».

«А среди отмеченных знаком Тау разве нет грешников? Можешь Ты в этом поклясться?»

«Я вообще не клянусь. Однако скажу, что если среди отмеченных будут грешники, их наказание будет еще ужаснее, так что эти духовные прелюбодеи, отступники, убивающие Бога после того, как стали Его последователями, окажутся самыми главными в Преисподней».

«Но те, кто не может поверить, что Ты это Бог, они же не согрешат. Они будут оправданы…»

«Нет. Если бы вы не знали Меня, если бы не имели возможности удостоверить Мои дела или проверить Мои слова, вы бы не имели вины. Если бы вы не были законоучителями Израиля, вы бы не имели вины. Но вы знаете Писания и видите Мои дела. Можете сопоставить. И если вы это сделаете по-честному, то в словах Писания увидите Меня, а сами слова Писания увидите осуществленными в Моих делах. Поэтому вы не будете оправданы в том, что не признаёте и ненавидите Меня. Слишком много мерзостей, слишком много идолов, слишком много блудодеяний там, где должен быть только Бог. И везде, где бы вы ни находились. Спасение в отказе от этого и в принятии Истины, которая к вам обращается. Посему, где вы убиваете или покушаетесь на убийство, там и сами будете убиты. И поэтому вы будете судимы в пределах Израиля, там, где всякая человеческая власть утрачивает силу, и лишь один Предвечный является Судьей Своих творений».

⁷«Зачем Ты так говоришь, Господин? Ты суров».

«Я правдив. Я – это Свет. Свет, который был послан, чтобы осветить Тьму. А Свет должен сиять свободно. Было бы бессмысленно, если б Всевышний направил Свой Свет, а потом убрал этот Свет под спуд. Да и люди так не делают, когда зажигают светильник, поскольку тогда было бы бессмысленно его зажигать. Если его зажигают, то чтобы он светил и его видели те, кто зайдет в дом. Я пришел принести Свет в затемненное земное жилище Моего Отца, чтобы те, кто в нем находится, видели. И Свет этот сияет. И скажите ему спасибо, что он своими чистейшими лучами обнаруживает там змей, скорпионов, капканы, паутину, трещины в стенах. Он делает это из любви к вам. Чтобы дать вам возможность узнать себя; привести в надлежащий вид; изгнать вредоносную живность – ваши страсти и грехи; заново возродиться, пока еще не слишком поздно; увидеть, что там, куда вы ступаете, – западня Сатаны, раньше, чем вы в нее попадете. Но чтобы видеть, помимо чистого светильника, нужно ясное зрение. В глаз, загноившийся от болезни, свет не проникает. Очистите свои глаза. Очистите свой дух, чтобы Свет мог снизойти на вас. Зачем погибать во Тьме, когда Всеблагой посылает вам Свет и Лекарство для исцеления? Еще не совсем поздно. Придите в тот час, что у вас остается, придите к Свету, к Истине, к Жизни. Придите к своему Спасителю, который протягивает к вам руки, открывает вам сердце, умоляет вас принять Его ради вашего вечного блага».

Иисус в самом деле умоляет, умоляет с любовью, в Нем нет ничего, кроме любви… Даже самые закоренелые звери, наиболее опьяненные ненавистью, ощущают эту любовь, и их орудия оказываются сломленными, их яд не в силах выплеснуть наружу свою горечь.

⁸Они переглядываются. Затем Хелкия от имени всех говорит: «Хорошо Ты сказал, Учитель! Прошу Тебя принять приглашение на званый обед, который я даю в Твою честь».

«Я не прошу другой чести, кроме как покорить ваши души. Оставь Меня Моей бедноте…»

«Не хочешь ли Ты нанести мне оскорбление Своим отказом?!»

«Никакого оскорбления. Я прошу оставить Меня с Моими друзьями».

«Да и их тоже, какие могут быть сомнения? Пусть они тоже будут вместе с Тобой. Великая честь для моего дома!.. Великая честь!.. Ты же ходишь к другим влиятельным людям! Почему нельзя к Хелкии?»

«Что ж… приду. Но поверь, в приватной обстановке Я не скажу тебе каких-то иных слов, нежели те, что сказал здесь прилюдно».

«И я не скажу! И мои друзья тоже! Может, Ты сомневаешься?»

Иисус пристально глядит на него, а потом говорит: «Я сомневаюсь только в том, что Мне неведомо. Но мысли людей Мне известны. Идем же в твой дом… Мир тем, кто Меня слушал».

И Он бок о бок с Хелкией направляется к выходу из Храма, за Ним тянется шлейф Его учеников вперемешку (от чего они не в восторге) с друзьями Хелкии.