17 июля 1944

¹Вижу просторную площадь (похоже, рынок) в тени пальм и других, менее высоких, лиственных деревьев. Пальмы беспорядочно растут тут и там и покачивают прядями своих листьев, что шелестят от сильного теплого ветра, поднимающего красноватую пыль, принесенную как будто из пустыни или, по крайней мере, из мест с невозделанной красноватой почвой. Другие деревья, наоборот, образуют по сторонам площади нечто вроде арочной тенистой галереи, и под ней укрываются продавцы и покупатели в своей неугомонной и голосистой сутолоке.

В углу площади, как раз там, куда вливается основная дорога, расположена примитивная контора для сбора пошлин. Там есть весы и мерные сосуды, и лавка, за которой сидит человек, который надзирает, рассматривает и взыскивает, и с которым все разговаривают как с очень давним знакомым. Я понимаю, что это сборщик податей Закхей, поскольку многие к нему обращаются, кто – чтобы расспросить о городских происшествиях, и это иноземцы, кто – чтобы заплатить ему свои пошлины. Многие удивлены его озабоченностью. Действительно, он кажется рассеянным и погруженным в какое-то размышление. Отвечает односложно, а иногда знаками. И это многих удивляет, так как понятно, что обыкновенно Закхей говорлив. Кто-то спрашивает его, не заболел ли он или, может, его родственники. Однако он это отрицает.

Только дважды он проявляет живой интерес. Первый раз, когда расспрашивает двоих, что пришли из Иерусалима и делятся впечатлениями о Назарянине, рассказывая о Его чудесах и проповедях. После чего Закхей задает им много вопросов: «Он в самом деле добр, как о Нем говорят? А соответствуют ли делам Его слова? А проявляет ли Он на практике милосердие, которое проповедует? Ко всем? Даже к мытарям? Правда, что Он никого не отталкивает?» Он слушает, размышляет и вздыхает. Другой раз это происходит, когда кто-то указывает ему на бородатого мужчину, который проезжает мимо на своем ослике, нагруженном всяким скарбом: «Видишь, Закхей? Это Захария, прокаженный. Десять лет жил в гробнице. Теперь, исцелившись, закупает утварь для своего дома, который был опустошен по Закону, когда он сам и его близкие были объявлены прокаженными».

«Позовите его».

²Захария подходит.

«Это ты был прокаженным?»

«Я, а вместе со мной моя жена и двое моих детей. Первой эту болезнь подхватила жена, и мы не сразу это заметили. Дети ею заразились, потому что спали вместе с матерью, а я – когда был со своей женой. Мы все стали прокаженными! Когда это заметили, нас выгнали вон из селения… Они могли бы оставить нас в своем доме. Он был крайним… в конце улицы. Мы бы не причинили беспокойства… Я уже успел нарастить ограду так высоко, чтобы нас даже не видели. Это уже была гробница… но это был наш дом… Они нас прогнали. Прочь! Прочь! Нас не принимали ни в одном селении. Справедливо! Ведь даже в своем нас не приняли. Мы осели возле Иерусалима, в одной пустующей гробнице. Там было много несчастных. Но мои дети умерли в этой холодной пещере. Болезнь, холод и голод их скоро доконали… Это были двое мальчиков… до болезни они были красивые. Крепкие и красивые. Смуглые, словно две ежевики в августе, кудрявые, бойкие. А стали – два скелета, покрытые язвами… Никаких волос, глаза не открываются из-за струпьев, их ножки и ручки осыпáлись белыми чешуйками. На моих глазах мои дети превратились в прах!.. В то утро, когда они умерли с разницей в несколько часов, они уже не имели человеческого облика… Я похоронил их под завывания их матери под тонким слоем земли и большой кучей камней, словно два трупа животных… Спустя несколько месяцев умерла их мать… и я остался один… Я ждал смерти, и мне даже могилы некому было бы выкопать…

³Я был уже почти слепым, когда однажды мимо проходил Назарянин. Из своей гробницы я прокричал: „Иисус! Сын Давидов, помилуй меня!“ Один нищий, не боявшийся приносить мне свой хлеб, рассказывал мне, что был исцелен от слепоты, призвав Назарянина таким же образом. И говорил: „Он сделал зрячими не только мои глаза, но и мою душу. Я понял, что Он Сын Божий, и всё вижу через Него. Вот почему я не избегаю тебя, брат, а несу тебе хлеб и веру. Приди ко Христу. Чтобы еще одна душа Его благословила“. Ходить я не мог. Ноги, сгнившие до самых костей, меня не слушались… и потом… если бы меня увидели, то побили бы камнями. И я терпеливо ждал Его появления. Он часто проходил мимо, когда шел в Иерусалим. Однажды я увидел, насколько мне позволяло зрение, облако пыли на дороге и толпу, и услышал крики. Подполз к краю холма, где были погребальные пещеры, и когда мне показалось, что я вижу светлую непокрытую голову, ярко выделявшуюся среди других, покрытых, я закричал. Громко, что есть силы. Трижды кричал, пока мой крик до Него не донесся.

Он обернулся. Остановился. Затем выступил вперед: один. Он оказался прямо под тем местом, где я находился, и взглянул на меня. Красивый, ладный: глаза, голос, улыбка!.. Сказал: „Чего ты от Меня хочешь?“

„Хочу очиститься“.

„А ты веришь, что Я могу это? Почему?“ – спрашивает меня.

„Потому что Ты Сын Божий“.

„Ты в это веришь?“

„Верю, – отвечал я. – Вижу славу Всевышнего, что блистает над Твоей головой. Сын Божий, помилуй меня!“

И тогда Он простер руку, и всё лицо Его было огненным. Глаза казались двумя голубыми солнцами, и Он произнес: „Повелеваю. Будь чист“, и благословил меня улыбкой!.. Ах, какой улыбкой! Я почувствовал, как в меня входит какая-то сила. Словно огненный меч, она устремилась к моему сердцу, пронеслась по моим венам. Мое сердце, которое было очень больным, снова стало таким, как в двадцать лет, кровь, застывшая в венах, снова стала теплой и побежала. И никакой боли, никакой слабости, а одна радость, одна радость!.. Он смотрел на меня и делал меня счастливым Своей улыбкой. Потом сказал: „Ступай, покажись священникам. Твоя вера тебя спасла“.

Тогда я понял, что исцелен и посмотрел на свои руки, на свои ноги. Ран больше не было. Где раньше была оголенная кость, там теперь была уже розовая и новая плоть. Я побежал к ручью и поглядел на себя. Лицо тоже было чистым. Я был чист! Чист после десяти дет уродства!.. Ах, почему Он не прошел мимо раньше? В те годы, когда была жива моя жена и мои дети? Он бы их исцелил. Сейчас, видишь? Закупаюсь для своего дома… Но только я один!..»

«Ты Его больше не видел?»

«Нет, но знаю, что Он в этих краях, и я нарочно сюда пришел. Хотел бы еще раз Его поблагодарить и получить благословение, чтобы у меня были силы на мое одиночество».

Захария молча опускает голову. Собравшиеся расходятся.

⁴Проходит какое-то время. Становится жарко. Рынок пустеет. Мытарь, подперев голову ладонью, размышляет, сидя за своим прилавком.

«Вон, вон там Назарянин!» – кричат ребята, показывая на главную дорогу.

Женщины, мужчины, больные, нищие спешно бегут Ему навстречу. Площадь остается пустой. Одни ослы и верблюды, привязанные к пальмам, остаются на своем месте, да еще Закхей за своим прилавком.

Но затем он встает и забирается на прилавок. Пока ничего не видит, поскольку многие, наломав ветвей, машут ими в знак ликования, Иисус же, похоже, склонился над больными. Тогда Закхей снимает свое облачение и, оставшись в одной короткой тунике, карабкается на одно из деревьев. Он с усилием взбирается на его толстый гладкий ствол, с трудом цепляясь за него своими короткими ногами и руками. Но ему это удается, и он верхом устраивается на двух больших ветвях, как на балконе. Его ноги свешиваются вниз, выступая за пределы этих перил, а сам он выше пояса словно высовывается из окна и смотрит.

Толпа появляется на площади. Иисус поднимает взор и улыбается этому единственному приютившемуся в ветвях зрителю. «Закхей, слезай поскорее. Я сегодня останавливаюсь в твоем доме», – велит Он.

И после мгновенного изумления Закхей с пунцовым от волнения лицом позволяет себе мешком соскользнуть на землю. Торопится и никак не может снова надеть свою одежду. Сворачивает свои учетные записи и закрывает свою кассу, делая это еще медленнее из желания сделать всё слишком быстро. Но Иисус терпелив. Он ожидает, ласково общаясь с детьми.

⁵Наконец Закхей готов. Он подходит к Учителю и ведет Его к красивому дому посреди селения с просторным садом вокруг. Приятное селение. Вернее, город, немногим уступающий Иерусалиму если не по размерам, то по своей застройке.

Иисус входит и в ожидании, пока готовится обед, занимается с больными и здоровыми. С терпением… свойственным лишь Ему одному.

Закхей ходит туда и сюда, стараясь вовсю. Он вне себя от радости. Хочет поговорить с Иисусом. Но Иисус всё время окружен толпой людей.

Наконец Иисус отпускает всех со словами: «На закате возвращайтесь. А сейчас идите по своим домам. Мир вам».

Сад освобождается от народа, и в красивом прохладном зале с видом на сад накрыта трапеза. Закхей всё делает с размахом. Других домашних я не вижу, из чего делаю вывод, что Закхей холост и живет в окружении слуг.

⁶В конце трапезы, когда ученики расходятся отдохнуть в тени насаждений, Закхей остается с Иисусом в прохладном зале. Точнее, Иисус ненадолго остается один, так как Закхей удаляется, вроде чтобы дать Иисусу отдохнуть. Но потом возвращается и смотрит через щель в занавеске. Видит, что Иисус не спит, а размышляет. Тогда он подходит к Нему. В руках у него тяжелый сундук. Он ставит его на стол рядом с Иисусом и говорит: «Учитель… мне о Тебе рассказывали. Давно. Однажды на горе Ты высказал такие великие истины, что нашим законоучителям уже нечего добавить. Они сохранились у меня в сердце… и с тех пор я о Тебе думаю… Потом мне рассказали, что Ты добрый и не отталкиваешь грешников. Я грешник, Учитель. Мне сказали, что Ты исцеляешь больных. Я болен сердцем, потому что обманывал, потому что занимался лихоимством, потому что был порочным, был вором, был жесток по отношению к бедным. Но сейчас ко мне вдруг пришло исцеление, потому что Ты со мной заговорил. Ты приблизился ко мне – и мой демон похоти и богатства исчез. И с сегодняшнего дня я принадлежу Тебе, если Ты меня не отвергнешь. А чтобы показать Тебе, что я заново в Тебе родился, смотри: я отказываюсь от неправедно приобретенных богатств и отдаю Тебе, на бедных, половину моего имущества, а другую половину использую, чтобы возместить – вчетверо – всё то, что я накопил обманным путем. Я знаю тех, кого обманул. А потом, после того как верну каждому ему причитающееся, я последую за Тобой, Учитель, если Ты позволишь…»

«Я этого желаю. Приходи. Я здесь, чтобы спасать и звать к Свету. Сегодня Свет и Спасение пришли в дом твоего сердца. Те, что ропщут там, за воротами, оттого что Я оправдал тебя, сидя на твоем пиршестве, забывают, что ты сын Авраама, как и они, и что Я пришел, чтобы спасти тех, кто погибал, и подарить Жизнь духовно умершим. Приходи, Закхей. Ты понял Мое слово лучше тех многих, что следуют за Мной лишь с целью обвинить Меня. Поэтому отныне ты будешь со Мной».

Здесь видение прекращается.

18 июля 1944

⁷Иисус говорит: «Есть закваска и закваска. Есть закваска Добра и закваска Зла. Закваска Зла, сатанинская отрава, образуется с большей легкостью, нежели закваска Добра, поскольку находит более подходящий материал для заквашивания в человеческом сердце, человеческом разуме, человеческой плоти, ведь все эти три начала обольщены себялюбивой волей, той, что противоположна Воле всеобъемлющей, то есть воле Божьей.

Воля Божья всеобъемлюща потому, что нисколько не ограничена чьим-то личным разумом, но имеет в своем распоряжении благо всего мироздания. Ничто не в состоянии в чём бы то ни было увеличить совершенство Бога, так как Он всегда обладал всем в совершенной степени. Поэтому в Нем не может быть мысли о собственной выгоде как о мотиве какого-либо Его действия.

Когда говорят: „Это совершается к вящей славе Божьей, в интересах Бога“, то это вовсе не потому, что Божественная Слава допускает какое-то умножение Самой себя, а потому что всё сотворенное несет на себе отпечаток добра, и каждый человек, который творит добро и потому удостаивается его обладанием, украшается знаком Божественной Славы, прославляя тем самым ту Славу, что так славно сотворила всё вокруг. Короче говоря, это свидетельство, которое люди и творения приносят Богу, своими делами свидетельствуя о том совершенном Источнике, из которого они происходят.

Поэтому Бог, предписывая или советуя вам, или вдохновляя вас на какое-либо действие, делает это вовсе не из собственных интересов, а из милосердных, человеколюбивых побуждений о вашем благополучии. Вот поэтому-то воля Божья никогда не бывает себялюбивой, но наоборот, это воля, всецело обращенная на благо других и всего в целом. Единственная истинная сила в целом мире, заботящаяся о всеобщем благе.

В то же время закваска Добра, это данное Богом духовное семя, возрастает с большим сопротивлением и трудом, с великим усилием, встречая противодействие со стороны того, что родственно иной закваске: со стороны плоти, человеческого сердца и разума, пронизанных себялюбием, этой полной противоположностью Добру, которое по своему происхождению может быть только Любовью. У большинства людей не хватает воли к добру, и поэтому Добро выхолащивается и умирает, или живет в таком стеснении, что не возрастает, а остается на месте. Нет тяжких грехов, но также нет и усилий сделать как можно больше добра. Отчего дух остается бездеятельным: не мертвым, но бесплодным.

Имейте в виду, что еще недостаточно не делать зла, чтобы избежать Преисподней. Чтобы сразу насладиться прекрасным Раем, надо делать добро. Непременно, сколько есть силы. Ведя борьбу с самими собой и с другими. Я ведь говорил, что пришел принести вражду, а не мир между отцом и детьми, между братьями и сестрами, когда эта вражда проистекает из необходимости защитить Волю Бога и Его Закон от произвола человеческих стремлений, обращенных в сторону, противоположную тому, чего желает Бог^[1].

[1] См. 265.12 и 276.12.

⁸В Закхее маленькая горсть доброй закваски вызвала великое брожение. Первоначально в его сердце попали лишь какие-то крохи: ему пересказали Мою Нагорную проповедь. Причем пересказали кое-как, пропустив в ней очень многое, как это всегда происходит с пересказанными речами.

Закхей – мытарь и грешник, но не по злой воле. Он был подобен человеку, который из-за помутнения зрачков плохо видит предметы. Но знает, что глаз, освободившись от этой пелены, будет снова в состоянии видеть хорошо. И такой больной хочет, чтобы эту пелену убрали. Таков и Закхей. В нем не было ни убежденности, ни довольства. Его не убеждали фарисейские ритуалы, которые уже тогда заменили истинный Закон. И он не был доволен своим образом жизни.

Он бессознательно искал света. Подлинного Света. Увидел его проблеск в том отрывке из проповеди и сберег его в своем сердце, словно сокровище. И поскольку он любил его – заметь это, Мария, – и поскольку он любил его, этот проблеск становился всё ярче, шире и неудержимее и дал ему ясно увидеть Добро и Зло, сделать правильный выбор и храбро отсечь все те щупальца, что прежде тянулись от вещей к его сердцу и от сердца к вещам и предательски опутывали его сетью рабства.

„Поскольку он любил“. Вот секрет успеха или неуспеха. Успеха достигают, когда любят. Мало чего достигают, когда любят нехотя. Ничего не достигают, когда не любят. В любом деле. Тем более в делах Божьих, учитывая, что Бог невидим для телесных чувств, нужно иметь любовь, и – смею сказать – совершенную любовь, насколько в состоянии творение приблизиться к совершенству, чтобы преуспеть в каком-то начинании. В данном случае – в святости.

Закхей, отвратившись от мира и плоти, и так же отвратившись от мелочных ритуалов фарисеев, таких придирчивых и непримиримых к остальным и слишком снисходительных к самим себе, полюбил это маленькое сокровище Моей проповеди, доставшееся ему, по-человечески говоря, случайно, полюбил как нечто самое прекрасное за всю свою сорокалетнюю жизнь, и с той минуты сосредоточил на нем свое сердце и свой разум.

Где сокровище, там и сердце, – это ведь приложимо не только ко злу. Но и к добру. Разве у святых в их жизни сердце не пребывало там, где было их сокровище: в Боге? Конечно. И поэтому, взирая лишь на Бога, они сумели пройти по Земле, не запачкав свою душу земной грязью.

⁹В то утро, даже если бы Я не появился, то всё равно приобрел бы прозелита, так как рассказ прокаженного завершил преображение Закхея. В лавке взимания пошлин был уже не прежний порочный мошенник-мытарь, но человек, раскаявшийся в своем прошлом и решивший изменить жизнь. Если б Я и не появлялся в Иерихоне, он закрыл бы свою лавку, взял бы свои деньги и пошел бы искать Меня, потому что больше не мог оставаться без воды Истины, без хлеба Любви, без поцелуя Прощения.

Обычные Мои критики, наблюдавшие за Мной, чтобы, как всегда, упрекнуть, этого не видели и, тем более, не поняли бы. И потому удивлялись, что Я ел вместе с грешником. О, если бы вы никогда не судили, оставив эту задачу Богу, жалкие слепцы, неспособные судить даже о себе самих! Я никогда не ходил к грешникам, чтобы поощрять их грех. Ходил, чтобы вытащить их из греха, часто потому, что они уже только внешне напоминали грешников: их сокрушенная душа уже была другой – новой душой, живущей ради искупления. Так с грешником ли Я проводил время? Нет, с искупленным, который лишь нуждался в поводыре, чтобы держаться твердо, так как ощущал слабость человека, поднявшегося со смертного одра.

¹⁰Сколь многому может научить вас этот эпизод с Закхеем! Силе честного намерения, порождающего стремление. Честное стремление, что побуждает искать всё более полного познания Добра и непрестанно искать Бога, пока не достигнешь честного раскаяния, которое дает храбрость самопожертвования. Закхей имел честное намерение услышать слова истинного Учения. Когда он воспринял из него кое-что, его честное стремление породило в нем еще большее стремление и потому побудило продолжить исследовать это Учение. Искание Бога, сокрытого в истинном Учении, отвращает его от мелочных божеств, денег и чувственности и делает подвижником самопожертвования.

„Если хочешь быть совершенным, иди продай всё, что имеешь, и последуй за Мной“, – сказал Я богатому юноше^[2], и тот не сумел этого сделать. Закхей же, хотя и сильнее поднаторел в скупости и чувственности, сумел. Потому что в кратком Слове, что было ему передано, он, подобно слепому нищему и прокаженному, увидел Бога.

[2] Как мы увидим в 576.6.

Ну а может ли узревший Бога дух находить еще хоть что-то притягательное в этих ничтожных земных вещах? Разве это возможно, Моя маленькая невеста?»