ЕВАНГЕЛИЕ КАК ОНО БЫЛО МНЕ ЯВЛЕНО
141. По пути в Аримафею с учениками и с Иосифом из Эммауса
19 апреля 1945.
1«Господь, что мы будем делать с этим?» – спрашивает Петр, указывая на мужчину по имени Иосиф, следующего за ними с тех пор, как они покинули Эммаус, а в настоящий момент слушающего обоих сыновей Алфея и Симона, которые заняты исключительно им.
«Я уже говорил. Он идет с нами до Галилеи».
«А потом?..»
«А потом… останется с нами. Увидишь, что так произойдет».
«Его тоже в ученики? С такой историей на его счету?»
«Ты что: тоже фарисей?»
«Я-то нет! Но… мне кажется, что фарисеи слишком зорко за нами следят…»
«И если увидят его вместе с нами, доставят нам хлопот. Ты это хочешь сказать. А значит, из страха, что нас побеспокоят, нужно бросить сына Авраама на волю отчаяния? Нет, Симон Петр. Это душа, которая может или погибнуть, или спастись в зависимости от того, как будут лечить ее страшную рану».
«Но мы-то уже стали Твоими учениками?..»
Иисус смотрит на Петра и тонко улыбается. Потом говорит: «Однажды, много месяцев тому назад, Я сказал тебе: „Придут и многие другие“. Это поле обширное, обширнейшее. Работников всегда будет не хватать из-за его размеров… а еще и потому что со многими произойдет, как с Ионой: они будут умирать от этой суровой работы. Но вы всегда будете Моими любимцами», – заканчивает Иисус, привлекая к Себе нахмуренного Петра, который при этом обещании светлеет.
«Значит, он пойдет с нами?»
«Да. Пока не восстановится его сердце. Оно испило столько ненависти, что должно было ее впитать. Оно отравлено».
Иаков и Иоанн вместе с Андреем тоже подошли к Учителю и слушают.
2«Вы не в состоянии оценить то безмерное зло, которое один человек может причинить другому человеку своей враждебной непреклонностью. Я умоляю вас помнить, что ваш Учитель всегда был очень снисходителен к тем, кто духовно болен. Вы думаете, что самые великие Мои чудеса проявляются в телесных исцелениях. Нет, друзья… Конечно, идите сюда и вы, кто ушел вперед, и вы, кто позади Меня. Дорога широкая – и мы можем идти рядом».
Все собираются вокруг Иисуса, и Он продолжает:
«Мои главные деяния, сильнее всего свидетельствующие о Моей природе и о Моем призвании, те, на которые с радостью взирает Мой Отец, это исцеления сердец, будь то исцеление от одного или нескольких смертных пороков, или же от безутешности, что сваливается на человека от убежденности в том, что он наказан и оставлен Богом.
Душа, потерявшая уверенность в помощи Божьей, что она тогда? Слабый вьюнок, ползающий в пыли и уже не могущий ухватиться за представление о том, в чем же состояла его сила и его радость. Жизнь без такой надежды – это кошмар. Жизнь во всей ее суровости прекрасна лишь потому, что принимает в себя этот прилив божественного солнца. Она, жизнь, имеет своей целью это солнце. Человеческий век мрачен, влажен от слез, отмечен кровью? Да. Но после будет солнце. И больше никаких скорбей, никаких разделений, никаких неприятностей, никакой ненависти, никакой нищеты и одиночества в этих гнетущих туманах. Только сияние и пение, только ясность и покой, только Бог. Бог: это вечное Солнце! Посмотрите, как печальна Земля, когда случается затмение. Если бы человек сказал себе: „Солнце умерло“, разве не почудилось бы ему, что он всегда будет жить во мраке подземелья: замурованный, погребенный, мертвый прежде собственной смерти? Но человек знает, что за тем небесным телом, которое закрывает солнце и погружает мир в траур, все-таки есть это радостное Божье солнце. Такова же и мысль о единении с Богом в продолжение этой жизни. Люди ранят, обворовывают, клевещут? Но Бог врачует, воздает, оправдывает. И полной мерой. Люди говорят: „Бог отверг тебя“? Но верная душа думает, должна думать: „Бог справедлив и благ. Он видит причины – и благосклонен. Причем намного более, чем самый благосклонный человек. Безгранично благосклонен. Поэтому – нет, не отвергнет Он меня, если я приклоню свое заплаканное лицо к Его лону и скажу Ему: Отец, только Ты у меня остаешься. Твой сын удручен и повержен. Дай мне Твоего мира…“
3Сейчас Я, Посланный от Бога, собираю тех, кого смутили люди или кого ниспроверг Сатана, и спасаю их. Вот Моя деятельность. Она поистине Моя. Чудо над плотью – это божественная сила. Искупление душ – это дело Иисуса Христа, Спасителя и Искупителя. Я думаю, и не ошибаюсь, что те, кто нашел во Мне свое оправдание[1] перед лицом Божьим и в собственных глазах, будут Моими верными учениками, теми, кто с большей силой сможет привлечь толпы людей к Богу, говоря: „Вы грешники? Я тоже. Вы унижены? Я тоже. Вы безнадежны? Я тоже. И все-таки – видите? Мессия сжалился над моим духовным ничтожеством и захотел видеть во мне Своего священника, потому что Он есть Милосердие и хочет, чтобы мир убедился в этом. А кто более способен убедить, как не тот, кто испытал это милосердие на себе?“
[1] Т.е. чью праведность восстановил Иисус.
Теперь Я присовокуплю их к Моим друзьям и к почитающим Меня с самого Моего рождения, то есть, к вам и к пастухам. Более того, Я объединю их с пастухами, с исцеленными, с теми, кто без особого избрания, как было с вами двенадцатью, встал на Мой путь и будет следовать по нему до самой смерти[2]. Возле Аримафеи находится Исаак: Меня спросил об этом наш друг Иосиф. Я возьму Исаака с Собой, чтобы он присоединился к Тимону, когда тот прибудет. Если ты уверуешь, что во Мне есть умиротворение и цель всей жизни, сможешь примкнуть к ним. Они будут тебе добрыми друзьями».
[2] Здесь впервые идет речь о группе из Семидесяти Двух учеников.
4«О, мое Утешение! Все именно так, как Ты говоришь. Мои великие раны, и как человека, и как верующего, час от часу излечиваются. Я с Тобою три дня. И мне кажется далеким сном то терзание, что было со мной три дня тому назад. Оно было. Но чем дальше бежит время, тем больше его резкие очертания рассеиваются перед Твоим присутствием. Этими ночами я много думал. В Яффо у меня есть один хороший родственник. Он был… невольной причиной моего горя, поскольку через него я познакомился с той женщиной. И пусть это покажет Тебе, могли ли мы знать, чьей дочерью она была… Да, ей, первой жене моего отца, она могла приходиться и дочерью. Но не моему отцу. Она носила другое имя, пришла издалека. Познакомилась с моим родственником благодаря обмену товарами. И я с ней познакомился так же. Этот родственник сильно зарится на мою торговлю. Я ему ее предложу. Без хозяина она может погибнуть. Он купит ее без колебаний, и в том числе, чтобы не чувствовать всех этих угрызений совести оттого, что стал причиной моего горя. И я смогу не нуждаться и спокойно последовать за Тобой. Только прошу Тебя предоставить мне этого Исаака, которого Ты упомянул. Я боюсь остаться один со своими мыслями. Они еще слишком грустные…»
«Я предоставлю тебе Исаака. Это добрая душа. Скорбь его усовершенствовала. Тридцать лет он нес свой крест. Знает, что такое страдать… А мы, тем временем, пойдем вперед. И вы догоните нас в Назарете».
«Не будем останавливаться у Иосифа[3], в его доме?»
«Иосиф, вероятно, в Иерусалиме… У Синедриона много дел. Но узнаем у Исаака. Если он там, принесем ему свой мир. Если его нет, остановимся только на ночь, чтобы передохнуть. Я спешу оказаться в Галилее. Там Моя Мать, Она переживает. Ведь, не забывайте, есть и те, кто всячески старается Ее огорчить. Я хочу успокоить Ее».
[3] Имеется в виду Иосиф Аримафейский, член Синедриона.