ЕВАНГЕЛИЕ КАК ОНО БЫЛО МНЕ ЯВЛЕНО
269. Спор с книжниками и фарисеями в Капернауме. Прибытие Матери и братьев
2 сентября 1945.
1Та же самая сцена, что и в прошлом видении. Иисус прощается с вдовой, но уже держа за руку маленького Иосифа, и говорит женщине: «До Моего возвращения никто не придет, если он не язычник. Но кто бы ни пришел, задержи его до послезавтра и скажи, что Я непременно вернусь».
«Скажу, Учитель. И если будут больные, я дам им приют, как Ты меня учил».
«Тогда прощай, и да пребудет с тобой мир. Идем, Манаил».
Из этого краткого обрывка я понимаю, что больные и несчастные в Хоразине, в целом, уже добрались до Него, и что Иисус благовествует не только трудясь, но и творя чудеса. И если Хоразин остается по-прежнему равнодушен, это означает, что он действительно дикое и непаханое поле. Однако Иисус идет через него как ни в чем не бывало, отвечая на приветствия, а потом возобновляет разговор с Манаилом, который в сомнении, уезжать ли ему в Махерон или остаться еще на неделю…
2…Тем временем в доме в Капернауме готовятся к субботе. Матфей, слегка хромая, встречает товарищей, предлагая им воду и свежие фрукты, и спрашивает об их миссии.
Петр морщит нос, видя, что возле дома уже слоняется несколько фарисеев: «Они собираются отравить нам субботу. Я уж подумываю о том, чтобы пойти навстречу Учителю и уговорить Его отправиться в Вифсаиду, оставив ни с чем этих типов».
«А думаешь, Учитель пошел бы на это?» – спрашивает его брат.
«К тому же в нижней комнате этот несчастный бедняга, который ждет Его», – замечает Матфей.
«Его можно было бы отвезти в лодке в Вифсаиду, а мне или кому-нибудь другому, пойти навстречу Учителю», – говорит Петр.
«Почему бы и нет…» – говорит Филипп, который охотно бы отправился в Вифсаиду, где у него семья.
«Тем более, что – глядите, глядите! – сегодня их караул усилился книжниками. Пойдемте, не теряя времени. Вы с больным пройдете от задней части дома огородом и дальше. Я отведу лодку к „колодцу у смоковницы“, и то же самое сделает Иаков. Симон Зелот с братьями Иисуса пойдет Учителю навстречу».
«Я не пойду отсюда с тем бесноватым», – заявляет Искариот.
«Почему? Боишься, что к тебе привяжется его бес?»
«Не докучай мне, Симон Ионин. Сказал: не пойду, значит не пойду».
«Иди навстречу Иисусу вместе с Его братьями».
«Нет».
«Ух! Ну иди в лодку».
«Нет».
«Да чего ты вообще хочешь? Всегда ты чинишь препятствия…»
«Хочу остаться там, где нахожусь: здесь. Я никого не боюсь и убегать не буду. Да и Учитель не скажет вам спасибо за эту выдумку. И будет еще одна обличительная проповедь, а я из-за вас не желаю ее выслушивать. Вы идите. А я останусь и сообщу…»
«Вот уж нет! Или все, или никто», – повышает голос Петр.
«В таком случае никто, поскольку Учитель уже тут. Вон Он приближается», – серьезно говорит Зелот, следивший за дорогой.
Петр недовольно ворчит в бороду, однако вместе с другими выходит навстречу Иисусу. 3После первых приветствий Ему рассказывают о слепом и немом бесноватом, что уже много часов со своими родственниками ожидает Его прихода.
Матфей поясняет: «Он словно неживой. Рухнул на пустые мешки и больше не двигался. Родственники надеются на Тебя. Пойди передохни, а потом поможешь ему».
«Нет, сразу иду к нему. Где он?»
«В нижней комнате возле очага. Я разместил его там вместе с его родственниками, поскольку тут много фарисеев и даже книжники, которые, похоже, начеку…»
«Да, и было бы лучше им не потакать», – бурчит Петр.
«Иуды Симонова нет?» – спрашивает Иисус.
«Остался в доме. Ему обязательно поступить наперекор остальным», – опять бурчит Петр.
Иисус смотрит на него, но не упрекает. Торопится к дому, доверив ребенка именно Петру, который ласкает его и тут же, достав из-за широкого пояса дудочку, говорит: «Одну тебе и одну моему сыну. Завтра вечером свожу тебя на него посмотреть. Мне их сделал один пастух, которому я рассказал об Иисусе».
Иисус заходит в дом, здоровается с Иудой, который, кажется, с головой занят тем, что приводит в порядок посуду, а затем идет прямо к чему-то вроде низкой и темной кладовой, примыкающей к печке.
«Выведите больного», – велит Иисус.
Какой-то фарисей, не из Капернаума, но еще более высокомерный, чем здешние, говорит: «Это не больной, это одержимый».
«Все равно это болезнь духа…»
«Но у него не видят глаза, и скована речь…»
«Все равно это болезнь духа, одержимость, что распространяется на внешние и внутренние органы. Если бы ты дал Мне договорить, то узнал бы, что Я хотел сказать именно это. Когда болеют, тоже бывает жар в крови, а потом он передается той или иной части тела».
Фарисей, не зная, что возразить, умолкает.
4Бесноватого привели к Иисусу. Он неподвижен, Матфей верно сказал, совсем парализован бесом.
Тем временем собирается народ. Непостижимо, каким образом, особенно в часы, скажем так, досуга, народ так быстро сбегался туда, где было что-то, на что можно посмотреть. Сейчас тут и известные люди Капернаума, среди которых четверо фарисеев, тут и Иаир, а в уголке – под предлогом наблюдения за порядком – римский центурион и с ним представители других городов.
«Во имя Божье, отпусти зрение и язык этого человека! Повелеваю! Избавь от себя это создание! Тебе больше не позволено его удерживать. Прочь!» – кричит Иисус, протягивая руки во время Своего приказа.
Чудо начинается с яростного вопля беса, а заканчивается криком радости освобожденного: «Сын Давидов! Сын Давидов! Святой и Царь!»
5«Откуда он знает, кто его исцелил?» – спрашивает книжник.
«Да это всё представление! Этим людям заплатили!» – говорит один фарисей, пожимая плечами.
«И кто же, если позволите спросить?» – вопрошает Иаир.
«В том числе и ты».
«С какой же целью?»
«Чтобы сделать Капернаум знаменитым».
«Не унижай свой ум, говоря глупости, а свой язык ложью. Ты знаешь, что это неправда, и должен бы понимать, что говоришь глупость. То, что здесь происходит, происходило во многих частях Израиля. Значит, тот, кто платит, вездесущ? Воистину, не знал, что в Израиле простой народ настолько богат! Ведь вы, а свами и все влиятельные, конечно, за это не платите. Значит, платят простые люди, так как только они одни и любят Учителя».
«Ты глава синагоги – и любишь Его. Вон Манаил. А в Вифании – Лазарь сын Теофила. Эти люди не из простого народа».
«Но и они, и я – честные люди. Мы никого не обманываем, ни в чем. И тем более в делах веры. Мы себе этого не позволяем, боясь Бога и осознавая, чтó Ему угодно: честность».
Фарисеи поворачиваются спиной к Иаиру и приступают к родственникам исцеленного: «Кто сказал вам сюда прийти?»
«Кто? Многие. Те, кто уже исцелился, или их родственники».
«Но что они вам передали?»
«Передали? Уверенность, что Он его исцелит».
«А он действительно был болен?»
«О, коварные умы! Вы считаете, что всё это притворство? Пойдите в Гадару и спросите, если не верите, об этом несчастии Анны дочери Измаила».
Народ Капернаума негодующе шумит, тогда как галилеяне, пришедшие из-под Назарета, говорят: «И тем не менее, Он сын плотника Иосифа!»
Жители Капернаума, верные Иисусу, кричат: «Нет. Он Тот, кем сам Себя называет, как и исцеленный сказал: Сын Божий и Сын Давидов».
«Не усиливайте возбуждение народа вашими утверждениями!» – презрительно говорит книжник.
«А кто Он тогда, по-вашему?»
«Вельзевул!»
«Ух! Змеиные языки! Богохульники! Сами вы одержимые! Слепые сердцем! Наша погибель. Вы хотели бы отнять у нас даже радость Мессии, да? Ростовщики! Черствые булыжники!» Настоящий гвалт!
Иисус, уходивший на кухню глотнуть немного воды, появляется на пороге как раз вовремя, чтобы еще раз услышать это избитое и глупое фарисейское обвинение: «Он не кто иной как Вельзевул, раз бесы Ему повинуются. Великий Вельзевул, Его отец, Ему помогает, и Он изгоняет бесов не иначе, как силой Вельзевула, бесовского начальника».
6Иисус сходит с двух маленьких ступенек порога и выходит вперед, прямой, строгий и спокойный, останавливаясь прямо напротив группы фарисеев-книжников, и, пристально на них посмотрев, говорит им:
«Даже на Земле мы видим, что царство, разделившееся на противоборствующие партии, становится слабым внутри и легко подвергается нападению и разорению со стороны соседних государств, которые его порабощают. Даже на Земле мы видим, что город, разделившийся на враждующие части, больше не процветает. И так же происходит с семьей, члены которой разделены взаимной ненавистью: она разваливается, становится бесполезной кучкой обломков, которые никому не нужны и вызывают смех у горожан. Согласие – не только долг, но еще и искусство, так как оно сохраняет людей независимыми, сильными и любящими. Вот о чем должны были бы размышлять патриоты, горожане и члены семей, когда ради мнимой личной выгоды испытывают соблазны разделения и применения силы, что всегда опасно, так как настраивает разделившихся друг против друга и разрушает привязанности. И это искусство на деле используют те, кто хозяйничает в этом мире. Возьмите Рим с его бесспорным могуществом, таким для нас болезненным. Он правит миром. Но он сплочен в одном единственном мнении, в одном едином стремлении: господствовать. Конечно, и между ними наверняка есть противоречия, несогласия, возмущения. Но это глубоко внутри. А на поверхности это единый монолит без расхождений, без колебаний. Все хотят одного и того же и потому достигают успеха. И будут достигать до тех пор, пока будут хотеть одного.
Посмотрите на этот человеческий пример искусства консолидации и подумайте: если эти чада века сего таковы, каков же тогда Сатана? Для нас они – проявления сатанинского, но их языческий сатанизм – ничто в сравнении с законченным сатанизмом самого Сатаны и его бесов. Там, в том вечном царстве, безвременном, бесконечном, царстве беспредельного коварства и злобы, там где испытывают удовольствие, причиняя вред Богу и людям, а вредить – это их дыхание, их горькое наслаждение, единственное и жестокое в своем чудовищном совершенстве, там было достигнуто слияние их духов, единых в одном желании: причинять вред. Далее. Если, как вы утверждаете с целью внушить сомнения в Моей власти, именно Сатана помогает Мне, поскольку Я „младший Вельзевул“, не выходит ли так, что Сатана в разладе с самим собой и со своими бесами, раз изгоняет их из тех, кто одержим ими? А если в разладе, разве сможет продолжать стоять его царство? Нет, дело обстоит не так. Сатана крайне искусен и не станет вредить сам себе. Он нацелен расширить, а не сузить свое царство в сердцах людей. Его жизнь состоит в том, чтобы „красть – вредить – лгать – оскорблять – смущать“. Красть души у Бога и покой у людей. Вредить творениям Отца, причиняя боль Ему самому. Лгать, чтобы сбивать с пути. Оскорблять, чтобы получать наслаждение. Смущать, потому что он есть Беспорядок. И не может измениться. Он вечен в своем существе и своих методах.
7Однако ответьте на следующий вопрос: если Я изгоняю бесов именем Вельзевула, чьим именем их изгоняют ваши сыновья? Значит, вы хотите признать, что они тоже Вельзевулы? Если вы так скажете, они осудят вас как клеветников. А если их святость окажется такова, что они не ответят на это обвинение, вы сами себя осудите, признаваясь в своем убеждении, что в Израиле множество бесов, и вас осудит Бог именем сыновей Израиля, обвиненных в том, что они бесы. Так что откуда бы ни исходил приговор, в итоге они будут вашими судьями там, где суд неподвластен людскому влиянию.
Если же, как на самом деле, Я изгоняю бесов Духом Божьим, то это значит, что к вам пришло Царство Божье и Царь этого Царства. И Царь этот обладает такой властью, что никакая сила, враждебная Его Царству, не в состоянии Ему сопротивляться. Потому-то Я связываю и вынуждаю похитителей чад Моего Царства уходить из занятых ими мест и возвращать свою добычу, чтобы Мне завладеть ею. Разве не так поступает тот, кто хочет войти в дом, где живет некто сильный, чтобы отнять у него имущество, правдой или неправдой приобретенное? Так и поступает. Входит и связывает его. И после того, как сделал это, может ограбить дом. Я связываю темного ангела, который взял себе то, что принадлежит Мне, и отнимаю у него добро, которое он у Меня похитил. И только Я могу сделать это, поскольку только Я есть Сила, Отец будущего века и Владыка благоденствия».
8«Поясни нам, что Ты имеешь в виду, говоря: „Отец будущего века“. Ты думаешь дожить до нового столетия или, что еще нелепее, полагаешь, что будешь творить время, Ты, жалкий человек? Время принадлежит Богу», – спрашивает один книжник.
«И ты, книжник, у Меня об этом спрашиваешь? Неужели ты не знаешь, что наступит век, у которого будет начало, но не будет конца, и что он будет Моим веком? В нем Я восторжествую, собрав вокруг Себя тех, кто станет его сынами, и они будут жить вечно, как вечен будет тот век, который Я сотворю, и уже творю его, когда ставлю дух выше плоти, выше мира сего и выше тех адских духов, которых Я изгоняю, ибо Я могу всё. Поэтому и говорю вам: кто не со Мною, тот против Меня, и кто не собирает со Мною, тот растрачивает. Ибо Я есть Тот, кто есть. А кто не верит этому, уже предвозвещенному, грешит против Святого Духа, чье слово и было сказано Пророками и представляет собой не выдумку, не заблуждение, а то, чему следует верить без возражений.
Ибо говорю вам: всё будет прощено людям, всякий их грех и богохульство. Поскольку Бог знает, что человек – не только дух, но и плоть, и плоть искушаемая, отчего подвержена непредвиденным слабостям. Но богохульство против Духа прощено не будет. Кто будет выступать против Сына Человеческого, тому еще простится, поскольку бремя плоти, в которую облечена Моя Личность и облечен выступающий против Меня человек, еще может ввести в заблуждение. Но кто будет выступать против Святого Духа, тот не будет прощен ни в этой, ни в будущей жизни, потому что Его Истина такая, какая есть: ясная, святая, бесспорная; она предъявлена духу человека, и таким способом, который не введет его в заблуждение. Кроме тех, кто намеренно хочет заблуждаться. Отрицать Истину, высказанную Святым Духом, значит отрицать Слово Божье и ту Любовь, какую даровало это Слово из любви к людям. А грех против Любви непростителен.
9Но каждый приносит плоды со своего дерева. Вы приносите свои, и это нехорошие плоды. Если вы позволите вырасти в своем саду хорошему дереву, оно даст хорошие плоды; но если позволите вырасти негодному, то негодным будет и плод, который с него снимут, и все скажут: „Это дерево нехорошее“. Потому что дерево узнается по плодам. И вы – как вы можете думать, что говорите благо, если сами злы? Ведь уста высказывают то, что переполняет сердце. Именно от преизбытка того, что в нас находится, мы и черпаем наши поступки и речи. Добрый человек черпает доброе из своей сокровищницы добра; злобный вынимает злое из своей сокровищницы зла. И он говорит и действует согласно со своим внутренним миром.
И скажу вам, что да, праздность – поистине грех. Но лучше бездельничать, чем совершать злые поступки. И еще скажу вам, что лучше молчать, чем говорить праздные и злобные вещи. Даже если ваше молчание будет праздным, лучше поступайте так, чем грешить своим языком. Я уверяю вас, что за каждое сказанное людям праздное слово придется оправдываться в день Суда, и что именно благодаря сказанным словам люди будут оправданы, и из-за тех же самых слов будут осуждены. Поэтому берегитесь вы, произносящие столько слов более, чем праздных, ведь они не только праздные, но и вредоносные, и сказаны с целью отдалить сердца от Истины, которая говорит с вами».
10Фарисеи совещаются с книжниками, а потом все вместе, изображая учтивость, спрашивают: «Учитель, легче поверить тому, что видишь. Поэтому дай нам какое-нибудь знамение, дабы мы могли поверить, что Ты действительно то, чем Себя считаешь».
«Видите? В вас грех против Святого Духа, ведь Он неоднократно указывал на Меня как воплощенное Слово. Как на Слово и на Спасителя, что пришел в означенное время, чей приход был предварен и сопровождался предсказанными знамениями, и кто делает то, что скажет Дух».
Они отвечают: «В Духа мы верим, но как можем поверить Тебе, если не увидим знамения своими глазами?»
«Как же вы тогда можете верить Духу, чьи дела духовны, если не верите Моим делам, что доступны вашему зрению? Моя жизнь полна ими. Неужели еще недостаточно? Нет. Я сам отвечу, что нет. Еще недостаточно. Этому прелюбодейному и злому поколению, которое ищет знамения, будет дано лишь одно знамение: знамение пророка Ионы[1]. Действительно, как Иона провел три дня во чреве у кита, так и Сын Человеческий проведет три дня во чреве земном. Истинно говорю вам, что жители Ниневии воскреснут в день Суда, как все люди, встанут против этого поколения и вынесут ему приговор. Потому что они принесли покаяние в ответ на проповедь Ионы, а вы нет. А здесь Кое-кто более великий, чем Иона. И также воскреснет и встанет против вас царица Южной страны, и вынесет вам приговор, потому что она некогда приходила услышать мудрость Соломона из крайних пределов Земли[2]. А здесь Кое-кто более великий, чем Соломон».
[1] Иона 2. О покаянии жителей Ниневии сказано в кн. Ионы, 3.
[2] 3 Цар. 10: 1–13.с
11«Почему Ты говоришь, что это поколение прелюбодейное и злобное? Оно не хуже других. В нем есть те же самые святые, что были и в других. Израиль сохранил свое преемство. Ты обижаешь нас».
«Вы сами себя обижаете, вредя своим собственным душам, так как удаляете их от Истины, а потому и от Спасения. Но Я вам все равно отвечу. Это поколение свято только своими одеждами и внешним видом. Внутри оно никакое не святое. В Израиле продолжают называть теми же самыми именами те же самые вещи. Но за ними нет никакой реальности. Присутствуют те же обычаи, облачения и ритуалы. Но в них не хватает духа. Вы прелюбодеи, потому что отказались от неземного брака с божественным Законом и вступили во второй прелюбодейный союз с законом Сатаны. Вы обрезаны лишь обрезанием тленной плоти. Ваше сердце больше не обрезано. А злобны вы потому, что продались Лукавому. Я сказал».
«Ты обижаешь нас слишком сильно. Но почему, если это так, Ты не освободишь Израиль от его демона, дабы он сделался святым?»
«А есть ли у Израиля такое желание? Нет. Оно есть у тех убогих, которые приходят, чтобы избавиться от этого демона, потому что ощущают его в себе как некую тяжесть и некий стыд. Вы этого не ощущаете. И тщетно было бы вас от него избавлять, поскольку, не имея стремления быть избавленными, вы тут же бы снова подпали под его власть, и еще в большей степени. Ибо когда нечистый дух выйдет из человека, он начинает блуждать по засушливым местам в поисках покоя, и не находит его. Местам засушливым не физически, заметьте. Они засушливы, потому что враждебны к ним и не принимают их, так же как сухая земля враждебна семени. Тогда он говорит: „Вернусь в свое жилище, откуда меня выгнали силой, и против его воли. И я уверен, оно меня примет и даст мне успокоение“. И в самом деле, он возвращается к тому, кто был его собственностью, и частенько обнаруживает, что он готов его принять, ибо истинно говорю вам, что человек испытывает бóльшую тоску по Сатане, чем по Богу, и если Сатана не угнетает его телесно, то на другие виды одержимости он и не жалуется. Итак, идет и обнаруживает жилище пустым, подметенным, нарядным и благоухающим чистотой. Тогда он идет и берет других семь бесов, так как больше не хочет потерять его, и с этими семью духами, еще худшими, чем он, входит в него, и все они там поселяются. И для того, кто однажды обратился, а потом вторично совращается, это второе состояние хуже первого. Потому что у беса есть точное понимание того, насколько этот человек привязан к Сатане и неблагодарен Богу, и еще потому что Бог не возвращается туда, где попрана Его благодать, и бывшие одержимые вновь открывают объятия еще более сильной одержимости. Рецидив сатанизма хуже, чем рецидив смертельной чахотки, однажды уже вылеченной. Он уже не поддается исправлению и исцелению. Так произойдет и с этим поколением, которое, будучи обращено Крестителем, снова захотело стать грешным, поскольку привязано к Лукавому, а не ко Мне».
12Какой-то гул, не похожий ни на одобрительный, ни на протестующий, проносится по толпе, которая теперь уже напирает и настолько многолюдна, что, помимо участка и террасы, ею заполнена также и улица. Люди сидят кто верхом на изгороди, кто вскарабкался на смоковницу в садике и на деревья в близлежащих садах, поскольку все хотят услышать спор между Иисусом и Его недругами. Этот гул, подобно волне, накатывающейся на берег издалека, переходя из уст в уста, доходит до тех апостолов, что ближе к Иисусу, то есть до Петра, Иоанна, Зелота и сыновей Алфея. Так как остальные частично на террасе, частично на кухне. За исключением Иуды Искариота, который на улице среди толпы.
И Петр, Иоанн, Зелот и сыновья Алфея подхватывают этот гул и говорят Иисусу: «Учитель, здесь Твоя Мать и Твои братья. Они там, снаружи, на улице и ищут Тебя, поскольку желают с Тобой поговорить. Повели толпе расступиться, чтобы они могли подойти к Тебе, потому что, очевидно, какая-то веская причина привела их сюда и заставила Тебя искать».
Иисус поднимает голову и видит в конце толпы встревоженное лицо Своей Матери, которая силится не заплакать, в то время как Иосиф Алфеев что-то Ей возбужденно говорит. И видит с Ее стороны повторяющиеся, энергичные отрицательные жесты, несмотря на настойчивость Иосифа. Видит также смущенное лицо Симона, явно огорченного и недовольного… Но не улыбается и не делает никаких распоряжений, оставляя Скорбящую в Ее печали, а двоюродных братьев в их состоянии.
Опускает глаза на толпу и, отвечая ближайшим апостолам, отвечает также и тем дальним, что пытаются настаивать на том, что кровное родство важнее долга. «Кто Моя Мать? Кто Мои братья?» Он поводит взглядом, Его суровое лицо бледнеет от того усилия, которое Ему приходится делать, чтобы поставить Свой долг выше Своих привязанностей и кровных уз и чтобы отрешиться от Своей связи с Матерью ради служения Отцу, и говорит, широким жестом показывая на скопление народа, толпящегося вокруг Него при красном свете факелов и серебристом свете почти полной луны: «Вот Моя мать и вот Мои братья. Те, кто творят волю Божью, те и есть Мои братья и сестры, те и есть Моя мать. Других у Меня нет. А Мои близкие будут таковыми, если первыми и с бóльшим совершенством, нежели кто-либо другой, станут творить волю Божью вплоть до того, что полностью пожертвуют как всякой другой волей, так и голосом крови и привязанности».
Толпа издает более громкий ропот, словно море, взволнованное внезапным ветром.
Книжники обращаются в бегство, заявляя: «Это бес! Он отрекается даже от Своей крови!»
Родственники, продвигаясь вперед, говорят: «Он безумен! Даже Свою Мать заставляет страдать!»
Апостолы говорят: «Поистине в этих словах – полная самоотверженность!»
Толпа говорит: «Как Он любит нас!»
13Мария с Иосифом и Симоном с трудом продираются сквозь толпу. Она – сама доброта, Иосиф в совершенном гневе, Симон в совершенной растерянности. Они оказываются около Иисуса.
И Иосиф сразу нападает: «Ты безумен! Всех оскорбляешь. Не уважаешь даже Свою Мать. Но теперь здесь я – и Тебе этого не позволю. Это правда, что Ты ходишь туда-сюда в качестве работника? А если это так, почему тогда Ты не работаешь в Своей мастерской, чтобы прокормить Свою Мать? Зачем лжешь, говоря, что Твое дело – проповедь, праздный и неблагодарный Ты человек, если потом отправляешься в качестве наемного рабочего в чужой дом? Мне в самом деле кажется, что Ты одержим бесом, который сбивает тебя с пути. Отвечай!»
Иисус поворачивается, берет за руку мальчика Иосифа, подводит его поближе к Себе, а затем поднимает, держа за подмышки, и говорит: «Моя работа избавила от голода этого невинного и его родных и убедила их в том, что Бог благ. Это было проповедью смирения и человеколюбия для Хоразина. И не только для Хоразина. Но и для тебя, Иосиф, несправедливый брат. Но Я прощаю тебя, так как знаю, что ты укушен зубами змеи. Прощаю и тебя, переменчивый Симон. Мне нечего прощать, равно как и не за что просить прощения у Моей Матери, ибо Она судит справедливо. Мир делает то, что он хочет. Я делаю то, чего хочет Бог. И с благословением Отца и Моей Матери Я счастливее, чем если бы весь мир провозгласил Меня царем согласно мирским представлениям. Иди сюда, Мать. Не плачь. Они не понимают, что делают. Прости их».
«О, Сын Мой! Я понимаю. Ты понимаешь. Что еще сказать…»
«Ничего не скажешь, разве что людям: „Ступайте с миром“».
И Иисус благословляет толпу, а затем, правой рукой держа за руку Марию, а левой – мальчика, направляется к лесенке и первым по ней поднимается.