ЕВАНГЕЛИЕ КАК ОНО БЫЛО МНЕ ЯВЛЕНО
272. Беседа с книжником о перевоплощении и вечной жизни
6 сентября 1945.
1Когда Иисус выходит в доброй миле, а может и больше, от маленького полуострова Тарихеи, на правый берег Иордана, где нет ничего, кроме красивой зеленой местности – поскольку почва, теперь высохшая, но в глубине влажная, поддерживает жизнь даже самых хрупких растений, – там уже в ожидании Его находится много народа.
Ему навстречу выходят Его двоюродные братья с Симоном Зелотом: «Учитель, нас выдали наши лодки… Может, и Манаил послужил им указанием…»
«Учитель, – оправдывается Манаил, – я отправился ночью, чтобы меня не заметили, и ни с кем не говорил. Поверь. Многие спрашивали меня, где Ты. Но я всем говорил одно: „Он ушел“. Но думаю, что промах совершил рыбак, рассказав, что одолжил Тебе свою лодку…»
«Эта бестолочь – мой шурин! – громыхает Петр. – Ведь сказал ему ничего не говорить! И сказал, что направляемся в Вифсаиду! И сказал, что если проговорится, то вырву ему бороду! И я это сделаю! Ей-богу сделаю! И что теперь? Прощай покой, уединение и отдых!»
«Тише, тише, Симон. Наши спокойные дни мы уже провели. И в конце концов часть целей, которые Я преследовал, Я достиг: дать вам наставление, утешить и успокоить вас, чтобы предотвратить оскорбления и стычки между вами и фарисеями из Капернаума. А теперь мы пойдем к тем, кто нас ждет. Вознаградим их веру и их любовь. И эта любовь – разве не облегчение? Мы страдаем от ненависти. Здесь любовь, а значит радость».
Петр успокаивается, словно мгновенно стихающий ветер. А Иисус идет к скоплению больных людей, что ждут Его с нетерпением, которое написано у них на лице, и исцеляет их одного за другим, благосклонно и терпеливо относясь даже к книжнику, показывающему Ему больного сынишку.
2И этот самый книжник говорит Ему: «Видишь? Ты убегаешь. Но это бесполезно. Ненависть и любовь изобретательны в поисках. Здесь Тебя нашла любовь, как сказано в Песни песней. Ты уже для слишком многих словно Жених из Песни песней. И они приходят к Тебе, как Суламифь – к своему жениху, не боясь стражников, обходящих дозором, и колесниц Аминадава»[1].
[1] Песнь 3:3. Имя Аминадав отсутствует в Синодальном переводе, но упомянуто в Септуагинте (6:12) и Славянской Библии (6:11).
«Зачем ты это говоришь? Зачем?»
«Затем, что это правда. Приходить к Тебе опасно, так как Тебя ненавидят. Разве не знаешь, что Тебя подкарауливает Рим и ненавидит Храм?»
«Зачем искушаешь Меня, муж? Ты ставишь западню этими своими словами, чтобы донести Храму и Риму Мои ответы. Я вылечил твоего сына без всяких подвохов…»
Книжник, получив этот мягкий упрек, смущенно опускает голову и признается: «Вижу, что Ты действительно прозреваешь сердца людей. Прости. Я вижу, Ты и правда святой. Прости. Да, я пришел под воздействием той закваски, которую другие бросили в меня…»
«И которая нашла в тебе теплоту, подходящую для сквашивания».
«Да. Это правда… Но теперь я уйду без закваски. Точнее, с новой закваской».
«Знаю. И не держу обиды. Многие виноваты по собственной воле, многие – по воле других. Справедливый Бог будет судить их по различным мерилам. Ты же, книжник, будь праведным и не поддавайся тлению в будущем, как поддался в прошлом. Когда мир будет оказывать на тебя давление, смотри на живую благодать: на своего сына, спасенного от смерти, – и будь благодарен Богу».
«Тебе».
«Богу. Ему всякая честь и хвала. Я – Его Мессия и первым буду восхвалять и прославлять Его. И первым – повиноваться Ему. Ибо человек не унижает себя, почитая и служа Богу по истине, но роняет свое достоинство, служа греху».
«Хорошо говоришь. Ты всегда говоришь так? Со всеми?»
«Со всеми. Обратись Я к Анне или Гамалиилу, или же к прокаженному нищему у дороги, слова будут теми же, потому что Истина одна».
«В таком случае обратись к нам, потому что все мы тут нищие, ждущие одного Твоего слова или одной Твоей милости».
«Обращусь. Дабы не говорили, что Я предвзято отношусь к тем, кто честен в своих убеждениях».
«Те, что были у меня, уже мертвы. Но это правда. Я был в них честен. Считал, что, борясь с Тобой, служу Богу».
«Ты откровенен. И поэтому заслуживаешь того, чтобы понять Бога, в котором нет никакой лжи. Но твои убеждения еще не умерли. Это Я тебе говорю. Они выжженные сорняки. На вид кажутся мертвыми, и действительно они подверглись жесткому удару, который их обессилел. Но их корни живы. Но почва их питает. Но росы побуждают их пустить новые побеги, а от них – новые листья. Нужно смотреть, чтобы этого не произошло, или на тебя снова нападут сорняки. 3Израиль никак не хочет умирать!»
«Так значит Израиль должен умереть? Как вредное растение?»
«Должен умереть, чтобы воскреснуть».
«Духовное перевоплощение?»
«Духовная эволюция. Нет никаких перевоплощений».
«Есть те, кто в это верит».
«Они заблуждаются».
«Эллинизм и у нас посеял такие верования. И образованные люди питаются ими и гордятся, словно какой-то изысканной пищей».
«Нелепое противоречие для тех, кто провозглашает анафему за небрежение к одной из шестисот тринадцати меньших заповедей».
«Это правда. Но… это так. Людям нравится подражать тому, что они ненавидят».
«Тогда подражайте Мне, раз вы Меня ненавидите. Для вас это будет лучше».
Книжник не может не изобразить тонкой улыбки в ответ на эту находку Иисуса. Народ слушает разинув рты, и далеко стоящие просят тех, кто поближе, повторять слова обоих.
«Но Ты сам, между нами, что думаешь о перевоплощении?»
«Что это заблуждение. Я уже сказал».
«Есть те, кто утверждает, что живые происходят от мертвых, а мертвые от живых, ибо то, что существует, не разрушается».
«То, что вечно, действительно не разрушается. Но скажи Мне: по-твоему, ограничивает ли Создатель сам Себя?»
«Нет, Учитель. Думать так значило бы принижать Его».
«Ты сам сказал. А можно ли тогда думать, что Он допускает какому-то духу перевоплощаться, потому что больше, чем столько-то духов, существовать не может?»
«Так думать не следовало бы. И все-таки есть те, кто так думает».
«И, что хуже всего, так думает Израиль. Эта мысль о бессмертии духа – уже великая для язычника, даже если сочетается с ошибочным представлением о том, как происходит это бессмертие, – в Израиле должна была бы достичь совершенства. Напротив, у принимающих ее в пределах языческих воззрений она становится умаленной, приниженной и недозволенной. Не величием разума, показывающего, что он достоин восхищения, самостоятельно сумев приблизиться к Истине, и потому свидетельствует о сложной природе человека, как это происходит с язычником благодаря его догадке о продолжающейся жизни того таинственного начала, что носит имя души и отличает нас от животных. Но обесцениванием разума, который, зная божественную Мудрость и истинного Бога, становится материалистом в даже в таком высокодуховном вопросе. 4Дух переселяется лишь от Создателя к существу и от существа к Создателю, перед которым он по окончании своей жизни предстанет для вынесения приговора к жизни или к смерти. Такова истина. И куда его пошлют, там он и останется. Навечно».
«Ты не допускаешь Чистилища?»[2]
[2] Под Чистилищем здесь надо разуметь не доктринальное понятие, развитое в Западном христианстве, а представление о посмертном состоянии души, отраженное в 2 Макк. 12: 39–45.
«Допускаю. Почему ты о нем спрашиваешь?»
«Потому что Ты говоришь: „Куда пошлют, там и останется“. А Чистилище – явление временное».
«Именно поэтому в Моем понимании оно приравнивается к вечной Жизни. Чистилище – это уже „жизнь“. Урезанная, скованная, но все-таки жизнь. Закончив свое временное пребывание в Чистилище, дух обретает совершенную Жизнь, уже без всяких ограничений и пут. И остаются лишь две реальности: Небо и Бездна, или Рай и Ад. И две категории людей: блаженные и проклятые. Но из тех трех царств, что существуют сейчас[3], ни один дух никогда снова не оденется плотью. И так до окончательного воскресения, которое навсегда положит предел воплощению духов в телах, из бессмертного – в смертное».
«Не из вечного?»
[3] Три состояния души, о которых сказано в 223.7.
«Вечен Бог. Быть вечным значит не иметь ни начала, ни конца. И таков Бог. Бессмертие – это продолжение жизни с тех пор, как она началась. И это относится к человеческому духу. Вот в чем разница».
«Ты говоришь: вечная жизнь».
«Да. С тех пор, как человек создан для жизни, он может благодаря своему духу, благодати и собственной воле достичь вечной жизни. Не самой вечности. Жизнь предполагает начало. Не говорят „жизнь Бога“, потому что Бог не имел начала».
«А Ты?»
«Я буду жить, поскольку Я тоже плоть, и к Своему божественному духу присоединил душу Христа во плоти человека».
«Бог назван „Живущим“[4]».
[4] Например, в Иер. 10:10; Сир. 19:1; Дан. 4:31, 12:7…
«Да, как не знающий смерти. Он есть Жизнь. Неиссякаемая Жизнь. Не жизнь Бога, а Жизнь. Только так. Это нюансы, о книжник. Но именно в таких нюансах скрыта Премудрость и Истина».
5«Язычникам Ты говоришь то же самое?»
«Не то же. Они бы не поняли. Я указываю им на Солнце. Но так, как показывал бы его ребенку, до того бывшему слепым и неразумным, но чудесным образом снова обретшему зрение и разум. Так, как указывают на звезду. Не вдаваясь в объяснение ее состава. Но вы, люди Израиля, не слепцы и не неразумные. В течение столетий перст Божий открывал вам глаза и прояснял ваш ум…»
«Это так, Учитель. И все же мы слепые и неразумные».
«Вы сами себя сделали такими. И не желаете чуда от Того, кто вас любит».
«Учитель…»
«Это правда, книжник».
Тот опускает голову и замолкает. Иисус оставляет его и идет дальше, и на ходу ласкает Марциама и сынишку книжника, которые затеяли игру с разноцветными камешками.
Он не столько проповедует, сколько ведет беседы с той или иной группой людей. Но это есть одна непрекращающаяся проповедь, потому что она разрешает всякое сомнение, поясняет всякую мысль, подытоживает или раскрывает представления, кем-то уже высказанные или отчасти сохраненные в памяти. И так проходят часы…