18 сентября 1945.

   ¹Знаменитый стан Галилеян – думаю, именно так надо понимать слово, которое использовал Иисус для обозначения места встречи с Семьюдесятью Двумя учениками, высланными вперед, – есть не что иное, как часть Елеонской горы ближе к Вифанской дороге, точнее, последняя по ней и проходит. И это как раз то самое место, где, как я видела в давнем видении[1], Иоаким и Анна с тогда еще маленьким Алфеем поставили наряду с другими шалаш из ветвей во время праздника Кущей, предшествовавшего зачатию Приснодевы.

[1] 3.2–4.

   У горы Олив пологая вершина. На той горе всё приятно: подъемы, виды, вершина. Она действительно источает покой, одетая оливами и окутанная тишиной. Сейчас нет. Поскольку сейчас она кишит людьми, которые собираются строить шалаши. Но обычно это место тишины, место для размышлений. Слева от него, если повернуться лицом к северу, наблюдается небольшое понижение, а потом – еще одна вершина, еще более пологая, чем у Елеонской горы.

   И здесь, на этой ровной площадке, галилеяне разбивают лагерь. Не знаю, в силу ли это религиозного, а теперь уже устоявшегося обычая, или же по распоряжению римлян с целью предотвращения конфликтов с иудеями или представителями других регионов, недоброжелательных к галилеянам. Этого я не знаю. Знаю, что вижу уже множество галилеян, среди которых Алфей сын Сары из Назарета; Иуда, старый землевладелец из окрестностей Мерона[2]; глава синагоги Иаир; и другие, пришедшие из Вифсаиды, Капернаума и иных галилейских городов, но их имена мне неизвестны.

[2] См. 108.1.

  Иисус указывает место, где им установить шалаши, прямо у восточных границ стана Галилеян. И апостолы вместе с некоторыми учениками, среди которых – священник Иоанн и книжник Иоанн, глава синагоги Тимон, а также Стефан, Эрмастей, Иосиф из Эммауса и Авель из Вифлеема Галилейского, принимаются сооружать свои шалашики.

  ²Они занимаются их возведением, а Иисус разговаривает с детьми из Капернаума, что облепили Его со всех сторон, задавая Ему сотню вопросов и доверяя Ему сотню тайн, когда на дороге, идущей из Вифании, появляется Лазарь вместе с неразлучным Максимином. Иисус повернут к ним спиной и не видит их приближения. Но зато их видит Искариот и уведомляет о том Учителя, который оставляет детей и, улыбаясь, идет к Своему другу. Максимин останавливается, чтобы ничем не стеснять обоих при их первом свидании. И Лазарь, ступая как никогда с трудом, преодолевает последние метры насколько возможно быстро и с улыбкой, в которой присутствуют и дрожь от страдания, и слезы, как на устах, так и в глазах. Иисус раскрывает ему объятья, и Лазарь припадает к Его груди, разражаясь рыданиями.

  «И что, Мой друг? Опять плачешь?» – спрашивает Иисус, целуя его в висок, так как Он намного выше Лазаря, на целую голову, и кажется еще выше, потому что Лазарь наклонился, обнимая Его с любовью и почтением.

   Наконец Лазарь поднимает голову и произносит: «Да, плачу. В прошлом году я поделился с Тобой жемчужинами слез моей грусти – справедливо, чтобы Ты получил и жемчужины моих радостных слез. О! Учитель, мой Учитель! По-моему, нет ничего более смиренного и святого, чем добрые слезы… И я отдаю их Тебе, чтобы сказать Тебе спасибо за мою Марию, которая теперь просто милая счастливая девочка, безмятежная, чистая, хорошая… О, намного лучше, чем она была в детстве. И я, я, в своей гордости верного Закону израильтянина ощущавший свое превосходство над ней, теперь чувствую себя таким мелким, таким ничтожным в сравнении с ней, уже не просто человеческим созданием, а пламенем. Освящающим пламенем. Я… я не могу понять, где она находит эту мудрость, эти слова, эти поступки, которыми держится весь дом. Я смотрю на нее, как смотрят на тайну. Но как такой огонь, такая драгоценность могли скрываться под этой испорченностью и преспокойно там жить? Ни я, ни Марфа не в состоянии подняться туда, куда забирается она. Как она это может, если ее крылья были сломаны пороком? Я не понимаю…»

   «А и не нужно, чтобы ты это понимал. Достаточно, что понимаю Я. Но говорю тебе: Мария обратила на благо могучие силы своего существа. Направила свой темперамент к Совершенству. А поскольку темперамент у нее исключительно мощный, она безоглядно ринулась по этому пути. Она воспользовалась своим навыком ко злу, чтобы быть неукротимой в добре, как была неукротима во зле, и, прибегая к той самой своей привычке всецело предаваться греху, она всецело предается Богу. Она постигла закон „возлюби Бога всем своим существом: и телом, и душой своей, и всеми своими силами“. Если бы Израиль состоял из Марий, если бы этот мир состоял из Марий, у нас на Земле было бы Царство Божие, такое, каким оно будет в горнем Небе».

   «О! Учитель, Учитель! И этих слов удостоилась Мария из Магдалы!..»

   «Мария, сестра Лазаря. Большой друг и сестра Моего большого друга. ³Как вы узнали, что Я здесь, если Моя Мать еще не пришла в Вифанию?»

  «Пришел, ускорив ход, управляющий Живописной Воды и сказал о Твоем приходе. А я ежедневно присылал сюда слугу. Только что он вернулся и сказал: „Он прибыл и находится в галилейском стане“. Я сразу и отправился…»

   «Но ты же страдаешь…»

   «Очень, Учитель! Эти ноги…»

   «И все-таки пошел! Я и сам пришел бы вскоре…»

  «Но я слишком сильно мучился от нетерпения высказать Тебе мою радость. Я ношу ее в себе уже несколько месяцев. Письмо! Разве может письмо передать подобные вещи? Я больше не мог ждать… Ты придешь в Вифанию?»

   «Конечно. Сразу после праздника».

   «Тебя очень ждут… Та гречанка… Какой ум! Я много с ней разговариваю, так как она жаждет познать Бога. Но она очень образована… и я терплю неудачу, так как не знаю как следует некоторых вещей. Тут нужен Ты».

  «И Я приду. Теперь идем к Максимину, а потом прошу тебя быть Моим гостем. Моя Мать будет рада с тобой повидаться, а ты отдохнешь. Скоро Она придет вместе с мальчиком».

   И Иисус подходит к Максимину, который преклоняет колени, приветствуя Его…