8 ноября 1945.

   ¹Апостолы снова в доме в Антиохии, с ними двое учеников и все мужчины из Антигонии, но уже не в укороченной рабочей одежде, а в длинных праздничных облачениях. Из этого я заклю­чаю, что сейчас суббота.

   Филипп просит апостолов хотя бы раз обратиться ко всем перед теперь уже неизбежным отъездом.

   «На какую тему?»

   «На какую хотите. Вы за эти дни наслушались наших разговоров. Из этого можете и исходить».

   Апостолы переглядываются между собой. Кому взять слово? Естественно, Петру. Он – глава! Но Петр говорить не желает, уступая эту честь Иакову Алфееву или Иоанну Зеведееву. И только видя их непреклонность решается говорить.

    «Сегодня в синагоге мы слышали изъяснение 52 главы Исайи. Толкование это с мирской точки зрения было ученым, а с точки зрения Премудрости – ущербным. Но не стоит делать за это упрек толкователю, который поделился тем, что имел, из своей учености, лишенной самого главного: знания о Мессии и о новой эпохе, которую Он принес. Поэтому не будем критиковать, а помолимся, чтобы он пришел к познанию двух этих благодатных вещей и сумел бы беспрепятственно их принять. Вы мне рассказывали, что на Пасху слышали, как об Учителе говорят и с верой, и с насмешкой. И что только благодаря великой вере, наполняющей сердца домашних Лазаря, все их сердца, вам удалось противостоять тому недоумению, какое порождали в душе клеветнические намеки некоторых, тем более что эти некоторые оказались как раз законоучителями Израиля. Но быть образованным не значит быть святым и обладать Истиной. Истина же такова: Иисус из Назарета есть обещанный Мессия, тот Спаситель, о ком говорят пророки, последний из которых с недавнего времени почиет на лоне Авраама после своего славного мученичества, перенесенного за правду. Иоанн Креститель говорил, и здесь присутствуют те, кто слышал эти слова: „Вот Агнец Божий, берущий на Себя грехи мира“. Его словам поверили самые смиренные среди присутствующих, потому что смирение помогает прийти к Вере, тогда как гордым трудно идти, словно они нагружены балластом, и трудно добраться до вершины горы, где обитает чистая светлая Вера. Эти смиренные, по причине своего смирения и потому, что поверили, удостоились быть первыми в воинстве Господа Иисуса. Так что видите, насколько необходимо смирение для скорого обретения веры, и как вознаграждается умение верить даже вопреки кажущимся противоречиям. Увещеваю и побуждаю вас обладать двумя этими качествами, и тогда вы будете причислены к воинству Господа и обретете Небесное Царство… ²Твоя очередь, Симон Зелот. Я всё сказал. Ты продолжи».

   Зелоту, так неожиданно и так четко обозначенному в качестве следующего оратора, приходится выступать немедленно и не отнекиваясь. И он это делает:

   «Продолжу речь Симона Петра, старшего над всеми нами по воле Господа. И продолжу, опираясь на всё ту же 52 главу Исайи с точки зрения человека, знакомого с воплощенной Истиной, чьим служителем он навеки является. Сказано: „Восстань, облекись в свою мощь, Сион, оденься в праздничные одежды, город Святого!“[1] И это действительно должно случиться. Ибо когда исполняется обетование, устанавливается мир, прекращается наказание, и приходит время радости, то и сердцам, и городам надлежит одеться в праздничные одежды и снова поднять понурые головы, осознав, что их больше никто не пытается ненавидеть, покорять и сражать, но что они любимы и избавлены. Мы здесь не для того, чтобы устраивать суд над Иерусалимом. Этому, прежде всех иных добродетелей, препятствует любовь. Так что не будем исследовать чужие души, а заглянем в свою. Облачим же наше сердце в силу с помощью той веры, о какой говорил Симон, и оденемся в праздничные одежды, ибо наша вековая вера в Мессию сейчас увенчивается исполнением. Этот Мессия, Святой, Глагол Божий – действительно среди нас. И доказательством тому служат не только души, слышащие слова мудрости, что укрепляют их и вселяют в них святость и умиротворение, но и сами наши тела, что под действием Святого, которому всё даровано Отцом, оказываются избавленными от самых ужасных болезней и даже от самой смерти, так что зéмли и долины Израиля, нашей отчизны, оглашаются осаннами Сыну Давида и Всевышнему за то, что Он послал Свое Слово, как и обещал ранее патриархам и пророкам. Я, говорящий с вами, был прокаженным, обреченным умереть, после многих лет жестоких страданий, в зверином одиночестве, свойственном прокаженным. Один человек сказал мне: „Ступай к Нему, к Рабби из Назарета, и ты исцелишься“. Я поверил. Пошел. И был исцелен. И телом, и душой. На теле больше нет заразной болезни, отделяющей от людей. В сердце больше нет злобы, отделяющей от Бога. И с этой новой душой из беспокойного недужного изгнанника я превратился в Его служителя, призванного к радостной миссии идти к людям, любя их от Его имени и обучая их тому единственному, что необходимо: что Иисус из Назарета – наш Спаситель, и что блаженны те, кто в Него верует. ³Говори теперь ты, Иаков Алфеев».

[1] Ис. 52:1.

    «Я прихожусь Назарянину братом. Мой отец и Его отец были родными братьями от одной утробы. Но всё-таки я не могу называть себя Его братом, а лишь Его служителем. Поскольку отцовство Иосифа, брата моего отца, было только духовным отцовством, и истинно говорю вам, что настоящий Отец Иисуса, нашего Учителя, это Всевышний, которому мы поклоняемся. Он-то и соизволил, чтобы второй Лик Его Триединого Божества воплотился и пришел на Землю, пребывая при этом в непрестанном единстве с Теми, кто обитает на Небе. Ведь бесконечно могучий Бог способен на это. И делает это ради Любви, которая является Его природой. Иисус из Назарета – это наш Брат, о люди, потому что рожден от Женщины и подобен нам в Своем человечестве. Он наш Учитель, потому что Он – Премудрый, то самое Слово Божье, что пришло говорить с нами и сделать нас Божьими. И Он наш Бог, будучи одним целым с Отцом и Святым Духом, с которыми находится в непрестанном единстве любви, могущества и природы. Эта истина, которую с очевидными доказательствами было дано познать Праведнику, бывшему моим родственником, да будет и вашим достоянием. А миру сему, что будет стараться оторвать вас от Христа, заявляя: „Это просто обыкновенный человек“, отвечайте: „Нет. Это Сын Божий, это Звезда, взошедшая от Иакова, Жезл, поднимающийся там, в Израиле, это наш Владыка“[2]. Ничему не позволяйте поколебать вас. В этом наша Вера. ⁴Твой черед, Андрей».

[2] Числ. 24:17–19.

«В этом наша Вера. Я всего лишь бедный рыбак с Галилейского озера, и в тихие ночи рыбной ловли при свете звезд я вел сам с собой безмолвные беседы и говорил: „Когда Он придет? Буду ли я еще жив? Согласно пророчеству ждать еще много лет“[3]. Для человека, чья жизнь ограничена, даже несколько десятков лет превращаются в столетия… Я спрашивал себя: „Как Он придет? Куда? От кого?“ И мое человеческое скудоумие порождало в моем воображении царское великолепие, царские чертоги и процессии, звуки фанфар и невыносимое величие… Я говорил: „Кто сможет взглянуть на этого великого Царя?“ Мне представлялось, что Его появление будет более ужасающим, чем явление самого Яхве на Синае. Я говорил себе: „Тогда евреи видели молнии на горе, но не были испепелены, поскольку Предвечный скрывался за тучами. Но теперь Он посмотрит на нас очами смертного, и мы погибнем…“ Я был учеником Крестителя. И в перерывах между занятиями рыбной ловлей ходил к нему вместе с другими. Был один из дней этого месяца…[4] На берегах Иордана толпились люди, которые трепетали от речей Крестителя. Я заметил, как по тропинке к нам спокойно приближается приятный молодой человек. Скромная одежда, приветливая внешность. Казалось, Он просит любви и дарит любовь. Взгляд Его синих глаз на мгновение остановился на мне, и я испытал нечто такое, чего больше никогда не испытывал. Мне показалось, что мою душу приласкали, что ее задели ангельские крылья. На миг я почувствовал себя так далеко от Земли, так непривычно, что решил: „Теперь я умру! Это Бог призывает мой дух“. Но я не умер. Я был очарован созерцанием этого молодого Незнакомца, который, в свою очередь, устремил Свой лазурный взгляд на Крестителя. И Креститель обернулся, подбежал к Нему и поклонился. Они заговорили друг с другом. И так как голос Иоанна был подобен раскатам грома, его таинственные слова достигли моих ушей, ибо я прислушивался, одержимый желанием узнать, кто этот молодой Незнакомец. Моя душа почувствовала, что Он не такой, как все. Они говорили: „Это мне надо было бы у Тебя креститься…“ „Пока оставь это. Надлежит соблюсти всю законность“… Иоанн уже успел сказать: „Придет Тот, кому я недостоин развязать ремни сандалий“. Уже успел сказать: „Среди вас, в Израиле, находится Некто, кого вы не знаете. Лопата для веяния уже у Него в руке, и Он вычистит гумно Свое и сожжет мякину огнем негасимым“. Я стоял перед молодым Человеком из простого народа, Человеком кроткой и скромной внешности, и всё-таки чувствовал, что Он и есть Тот, кому даже Святой Израиля, последний Пророк, Предтеча недостоин развязать обувь. Чувствовал, что это Тот, которого мы не знаем. Но я не боялся Его. Наоборот, когда Иоанн после неописуемо потрясающего Божьего грома, после невообразимого блистания Его Света в виде мирной голубки провозгласил: „Вот Агнец Божий“, я, ликуя, что провидел Царя Мессию в этом кротком смиренного вида молодом Человеке, голосом своей души воскликнул: „Верю!“ Именно благодаря этой вере я Его служитель[5]. Будьте и вы Его служителями – и обретете покой. ⁵Матфей, твоя очередь поведать о других славных чертах нашего Господа».

[3] См. Дан. 9:24–27.

[4] Месяца Тевет (декабрь-январь).

[5] О призвании ап. Андрея – см. комментарий самого Иисуса в 49.9.

   «У меня не получится говорить так безмятежно, как Андрей. Он был праведен, а я был грешником. Поэтому в моем слове будут не торжественные интонации, а скорее доверительный покой псалма. Я был грешником. Великим грешником. Жил в совершенном заблуждении. От этого я очерствел и не ощущал никакого неудобства. Если иногда фарисеи или глава синагоги и бичевали меня своими оскорблениями или упреками, напоминая мне о Боге как о неумолимом Судии, я лишь на мгновение ужасался… а потом успокаивался глупой мыслью: „Всё равно я уже обречен. Так что будем услаждать свои чувства, пока мы еще в состоянии“. И с новой силой погружался в грех. Две весны тому назад в Капернаум пришел Незнакомец. Для меня Он тоже был незнакомцем. Как и для всех, ведь это было начало Его служения. Лишь немногие знали, кто Он на самом деле. Те, кто перед вами, и еще некоторые другие. Меня удивила Его изумительная душевная непоколебимость, более целомудренная, чем у целомудренной девы. Это первое, что меня поразило. Я видел, что Он строг, и всё-таки готов выслушивать детей, что слетались к Нему, словно пчелы к цветку. Единственное Его развлечение – это их невинные игры и их бесхитростные речи. Затем меня поразила Его мощь. Он творил чудеса. Я решил: „Это заклинатель духов, святой человек“. Но я чувствовал себя до того мерзким в сравнении с Ним, что избегал Его. Он сам искал меня. Или у меня складывалось такое впечатление. Ни разу не прошел Он мимо моей лавки, чтобы не бросить на меня Свой ласковый и немного грустный взгляд. И всякий раз это было своего рода побудкой для моей оцепеневшей совести, которая уже не возвращалась к прежнему уровню оцепенения. Однажды – а народ всё время восторгался Его речами – я захотел Его послушать. И, спрятавшись за угол дома, я услышал, как Он беседует с небольшой группой мужчин. Говорил по-простому о человеколюбии, что оно – словно отпущение для наших грехов… С того вечера я, жадный и жестокосердный человек, захотел, чтобы Бог простил множество моих грехов. Я делал всё тайком… Но Он-то знал, что это я, ведь Он знает всё. В другой раз я услышал, как Он разъясняет именно 52 главу Исайи. Он говорил, что в Его Царстве, в небесном Иерусалиме, не будет нечистых и необрезанных сердцем, и обещал, что этот небесный Город, красоты которого Он описывал такими убедительными словами, что меня охватила тоска по нему, будет принадлежать тем, кто пришел к Нему. А потом… а потом… О! в тот день это был не печальный, а повелительный взгляд. Он пронзил мое сердце, обнажил мою душу, прожег ее, овладел этой несчастной больной душой, измучил ее Своей требовательной любовью… и я обрел новую душу. И пошел к Нему с жаждой покаяния. Он не стал ждать, когда я скажу Ему: „Господи, помилуй!“ Он сам сказал: „Следуй за Мной!“ Кроткий одолел Сатану в сердце грешника. Пусть это докажет вам, если кто-то из вас встревожен из-за своих грехов, что Он добрый Спаситель, и что не нужно Его избегать, а, чем более мы грешники, тем скорее идти к Нему со смирением и раскаянием, чтобы быть прощенными. ⁶Иаков Зеведеев, говори ты».

   «Я прямо не знаю, что сказать. Вы говорили и уже сказали то, что мог бы сказать я. Потому что истина такова, и она неизменна. Я тоже был с Андреем на Иордане; но догадался, кто Он, только тогда, когда мне указал на Него возглас Крестителя. Я тоже сразу уверовал, и когда Он удалился после Своего яркого явления, я почувствовал себя, как человек, который, побывав на солнечной вершине, замкнулся в мрачной темнице. Я жаждал снова повстречать Солнце. Мир оказался напрочь лишенным света после того, как Божий Свет сначала явился мне, а потом исчез. Среди людей я был одинок. Я ел – и не насыщался. Во сне моя лучшая часть бодрствовала, а деньги, работа, привязанности – всё уступило место этому моему стремлению к Нему, стало далеким и уже не привлекало. Как потерявший мать ребенок, я стенал: „Вернись, Агнец Господень! Всевышний, как послал Ты Рафаила, чтобы направлять Товию[6], пошли Своего ангела и мне, дабы тот вел меня путями Господа, и я бы встретил Его, встретил Его, встретил Его!“ И тем не менее, когда после десятков дней напрасных ожиданий и лихорадочных поисков, бесполезность которых еще сильнее заставляла нас переживать поте­рю нашего Иоанна, арестованного в первый раз, Он показался на тропинке, идя со стороны пустыни, я не сразу Его узнал. И тут, братья о Господе, я хочу показать вам еще один путь, которым можно прийти к Нему и узнать Его. Симон Ионин сказал, что нужны вера и смирение, чтобы Его узнать. Симон Зелот подтвердил исключительную необходимость веры для того, чтобы узнать в Иисусе из Назарета Того, Кто есть на Небе и на Земле, согласно сказанному[7]. И Симону Зелоту потребовалась действительно великая вера еще и для того, чтобы надеяться, несмотря на свою неизлечимую телесную болезнь. Итак, Симон Зелот говорит, что средства обретения Сына Божьего – это вера и надежда. Иаков, брат Господа, говорит о влиянии стойкости, помогающей сохранить то, что уже найдено. Стойкости, которая препятствует уловкам мира и Сатаны подорвать нашу веру. Андрей отметил необходимость сочетать веру со святой жаждой правды, стремлением познавать и сберегать истину, чьи бы святые уста ее ни провозглашали: не из человеческой гордости быть знатоком, но из желания познать Бога. Кто обучается в истине, тот находит Бога. Матфей, некогда грешник, указал вам на другой путь прийти к Богу: совлечь с себя чувственность, подражая и, я бы сказал, отражая Бога, который есть беспредельная Чистота. Первое, что поразило его, грешника, было „непоколебимое целомудрие“ пришедшего в Капернаум Незнакомца, и он – как будто оно обладало силой оживить его умершую способность к воздержанию – первым делом берет под контроль свое плотское чувство, чем расчищает путь для Божьего прихода и для воскресения остальных его умерших добродетелей. От воздержания он переходит к милосердию, от того – к раскаянию, от раскаяния – к всецелой победе над самим собой и к единению с Богом. „Следуй за Мной“. „Иду“. Но его душа уже сказала: „Иду“, а Спаситель уже сказал: „Следуй за Мной“ – с тех пор как эта добродетель Учителя в первый раз привлекла внимание грешника. Подражайте. Ведь всякий чужой опыт, пусть даже болезненный, служит ориентиром, помогая уклониться от зла и обрести благо тем, кто обладает благим произволением. А от себя скажу, что чем больше человек старается жить по духу, тем более он способен к принятию Господа, и ангельская жизнь в высшей степени этому благоприятствует. Тот из нас, учеников Иоанна, кто признал Его после Его отсутствия, обладал девственной душой. Он узнал Его еще скорее, чем Андрей, несмотря на то, что искупительный подвиг изменил черты Агнца Божьего. Итак говорю вам: „будьте целомудренны, чтобы суметь принять Его“. ⁷Иуда, теперь ты выступишь?»

[6] Тов. 5:4; 12:15.

[7] См. Исх. 3:14, где Бог говорит Моисею: «Я Тот Кто есть».

   «Да. Будьте целомудренны, чтобы суметь принять Его. Но еще и для того, чтобы суметь сберечь в себе Его Мудрость, Его Любовь и всё Его Существо. Опять-таки Исайя в 52 главе говорит: „Не прикасайтесь к нечистому… очиститесь, о вы, носящие сосуды Господни“. Поистине всякая душа, что становится Его ученицей, подобна наполненному Господом сосуду, а тело, ее содер­жащее, – тому, кто подносит этот священный сосуд Господу. Бог не может пребывать там, где нечисто. Матфей рассказал, как Господь объяснял, что ничего не очищенного или отделенного от Бога не будет в небесном Иерусалиме. Да. Но чтобы войти в него, нужно уже здесь не быть нечистыми, не быть отделенными от Бога. Несчастные люди – те, что откладывают свое покаяние на последний момент. У них может не остаться на это времени. Как и у тех, что сейчас на Него клевещут, не будет времени перекроить свое сердце в момент Его торжества, и потому они не насладятся его плодами. Те, кто в святом и смиренном Царе надеется увидеть какого-то земного монарха, а еще больше те, кто опасается увидеть в Нем земного монарха, окажутся неприготовленными к тому часу. Введенные в заблуждение и разочарованные в своем разумении, которое, будучи жалким человеческим разумением, далеко от разумения Божьего, они согрешат еще сильнее. На Нем лежит уничижение быть Человеком, – вот что мы должны помнить. Исайя говорит, что все наши грехи под внешностью обыкновенного человека уязвляют Божественную Личность. Когда я представляю, что Глагол Божий, словно грязную коросту, несет на Себе все недуги человеческого рода с тех пор, как тот существует, я с глубоким сопереживанием и сочувствием думаю о том страдании, какое должна испытывать от этого Его невинная душа. Отвращение здорового человека, который оказался бы покрыт лохмотьями и нечистотами какого-нибудь прокаженного. Он поистине пронзен нашими грехами, изранен всеми людскими страстями. Его душа, живя среди нас, должна содрогаться от соприкосновения с нами, дрожа словно от лихорадки. И всё же Он этого не выказывает. Не открывает уст, чтобы сказать: „Вы Меня ужасаете“. А открывает их только, чтобы сказать: „Придите ко Мне, дабы Я избавил вас от ваших грехов“. Он – Спаситель. По Своей бесконечной благости Он пожелал скрыть Свою непереносимую красоту. Ту, которая, если б она предстала такой, какова она на Небе, испепелила бы нас, как сказал Андрей. Которая сейчас сделалась привлекательной, как у кроткого Агнца, чтобы ей можно было приблизиться к нам и спасать нас. Его угнетенное состояние, Его отвержение продлятся до тех пор, пока, истощившись вконец от усилия быть совершенным Человеком среди несовершенных, Он не вознесется над сонмом искупленных в торжестве Своего святого царствования. Бог, который познает смерть, дабы спасти нас для Жизни! Пусть эти мысли побуждают вас любить Его превыше всего остального. Он – Святой. Я могу это утверждать, так как вместе с Иаковом я вырос рядом с Ним. Говорю это и буду говорить, и готов в подтверждение тому отдать свою жизнь, чтобы люди верили в Него и обретали Жизнь вечную. ⁸Иоанн Зеведеев, твоя очередь говорить».

   «Как прекрасны на горах ноги Глашатая! Глашатая мира, Того, кто возвещает радость и проповедует спасение, кто говорит Сиону: „Воцарится Бог твой!“[8] И эти ноги уже два года неутомимо шествуют по горам Израиля, созывая воедино овец Божьего стада, утешая, исцеляя, прощая, даруя мир. Его мир. Мне поистине странно видеть, что холмы не скачут от радости, и восторженно не ликуют воды нашего отечества от касания Его ног. Но что еще более странно мне видеть, так это то, что от радости не бьются его сердца и не говорят в восторге: „Хвала Господу! Долгожданный пришел! Благословен приходящий во имя Господа!“ Тот, кто расточает милости и благословения, мир и благоденствие и созывает в Свое Царство, открывая нам путь в него, и – главное – Тот, кто каждым Своим поступком или словом, каждым взглядом, каждым вздохом излучает любовь. Так что же такое этот мир, что он так слеп к живущему среди нас Свету? Что же это за ставни, толще камней, закрывающих вход в гробницы, ставни, которыми он загородил очи своей души, чтобы не видеть этого Света? Какие же нагромождения грехов лежат на нем, раз он настолько подавлен, отрешен, ослеплен, оглушен, скован и обездвижен, что остается безучастным перед лицом своего Спасителя? Кто есть Спаситель? Это Свет, растворенный Любовью. Уста моих собратьев воспели Господу хвалы, вспомнили о Его делах, указали на добродетели, которым надо следовать, чтобы идти по Его пути. Я же скажу вам: люби́те. Нет добродетели более великой и более соответствующей Его Природе. Если вы будете любить, то без усилий будете следовать всем добродетелям, начиная с целомудрия. И быть целомудренными вам будет не в тягость, потому что, любя Иисуса, вы не станете испытывать неумеренной любви ни к кому иному. Вы будете смиренны, так как любящими глазами увидите в Нем Его бесконечные совершенства и потому не возгордитесь своими, скудными. Будете верующими. Кто же не верит в того, кого любит? Будете сокрушаться от спасительной скорби, ибо ваша скорбь будет правой, а именно: скорбью о наказании, павшем на Него, а не о заслуженном вами самими. Будете стойкими. О, да! Кто един с Иисусом, тот стоек! Стоек наперекор всему. Будете исполнены надежды, поскольку не станете сомневаться в Сердце из сердец, которое любит вас всем Своим Существом. Будете мудрыми. Достигнете всего. Люби́те Того, кто возвещает истинную радость, кто проповедует спасение, кто неутомимо обходит горы и долины, созывая воедино Свое стадо, и на Его пути – Мир, и мир – в Его Царстве, которое не от мiра сего, но такое же истинное, как Сам Бог. Оставьте всякий путь, если это не Его путь. Избавьтесь от всякой неясности. Идите к Свету. Не будьте как этот мiр, который не желает увидеть Свет, не желает его знать. Но идите к нашему Отцу, который есть Отец светов[9], и Сам беспредельный Свет, идите через Сына, который есть Свет этого мира, дабы насладиться Богом в объятиях Утешителя[10], который есть блистание этих Светов в одном единственном блаженстве любви, сводящей Трех в Одно. Беспредельный океан Любви, где ни бури, ни мрака, прими нас! Всех! Как невинных, так и обращенных. Всех! В свой покой! Всех! Навеки. Всех на Земле, чтобы мы любили Тебя, Бога, и ближнего, как Ты хочешь. Всех на Небе, чтобы мы по-прежнему продолжали любить не только Тебя и небожителей, но также и наших братьев, воинствующих на Земле в ожидании покоя, и словно ангелы любви защищали их и поддерживали в их борьбе и искушениях, дабы они оказались потом с Тобой, в Твоем покое, в вечную славу Господа нашего Иисуса, Спасителя, возлюбившего человека до степени бесконечного и высочайшего самоотречения».

[8] Ис. 52:7.

[9] То есть Отец светил, ср. Иак. 1:17.

[10] Букв.: Параклита (Греч. παράκλητος – утешитель, заступник).

   ⁹Воспаряя на своих крыльях любви, Иоанн, как всегда, уносит души с собой: туда, где любовь теряется в мистическом безмолвии.

   Лишь некоторое время спустя к его слушателям возвращается дар речи. И первым, кто заговаривает, оказывается Филипп, обратившийся к Петру: «А Иоанн, педагог, не выступит?»

   «Он постоянно будет говорить с вами от нашего имени. А пока оставьте его в покое и оставьте нас ненадолго с ним. Ты, Саба, сделай то, что я тебе сказал до этого, и ты тоже, добрая Береника…»

   ¹⁰Все выходят, оставив в просторной комнате восьмерых апостолов с двумя учениками. Гробовое молчание. Все чуть бледны: апостолы – оттого что знают, что сейчас произойдет, двое учеников – оттого что представляют себе это.

   Петр открывает рот, но не находит ничего другого, как только сказать: «Помолимся», и нараспев читает «Отче наш». Затем – и при этом он до того бледен, что, наверное, не будет таким и при смерти, – встав между двумя учениками и положив им руки на плечи, произносит: «Пора расставаться, друзья. Что мне передать Господу от вашего имени? Он ведь, конечно, будет стремиться узнать о вашем состоянии духа!»

   Синтика опускается на колени, закрыв лицо руками, а Иоанн повторяет за ней. Петр, видя их у своих ног, машинально гладит их, одновременно кусая губы, чтобы не поддаться эмоциям.

   Иоанн из Эндора поднимает измученное лицо и говорит: «Скажешь Учителю, что мы исполним Его волю…» А Синтика: «И чтобы Он помог нам исполнить ее до конца…» Но слезы не дают им говорить пространно.

   «Ладно. Поцелуемся на прощание. Этот час должен был настать…» Петр тоже пытается сдерживаться от слез, чувствуя комок в горле.

   «Сначала благослови нас», – просит Синтика.

   «Нет. Не я. Лучше кто-нибудь из братьев Иисуса…»

   «Нет. Ты – наш глава. А мы их благословим поцелуем. Благослови всех: и нас, отъезжающих, и их, остающихся», – говорит Фаддей и первым становится на колени.

   И Петр, бедный Петр, теперь уже красный – и от усилия удержать в повиновении свой голос, и от волнения, с которым он благословляет, простирая руки к склонившейся у его ног маленькой группе, – голосом, сделавшимся еще более хриплым от слез, почти что старческим голосом произносит Моисеево благословение…[11] Потом наклоняется, целует в лоб женщину, словно свою сестру; поднимает, крепко обнимает и целует Иоанна, и… решительно выбегает вон из комнаты, в то время как другие вслед за ним прощаются с двумя остающимися…

[11] Числ. 6:22–27.

   Снаружи уже готова повозка. Там только Филипп и Береника, да слуга, что держит лошадь. Петр уже в повозке…

   «Скажешь хозяину, чтобы не беспокоился относительно тех, кого он мне поручил», – говорит Петру Филипп.

   «Скажешь Марии, что я чувствую, как Евхерия успокоилась с тех пор, как она стала ученицей», – тихонько говорит Зелоту Береника.

   «Скажите Учителю, Марии, всем, что мы их любим и что… Прощайте! Прощайте! О, мы их больше не увидим! Прощайте, братья! Прощайте…»

   Двое учеников выбегают на улицу, но резво тронувшаяся с места повозка уже успела завернуть за угол… и исчезла…

   «Синтика!»

   «Иоанн!»

   «Мы одни!»

   «С нами Бог!.. Иди сюда, бедный Иоанн. Солнце заходит, тебе неполезно тут оставаться…»

   «Солнце для меня зашло насовсем… Взойдет оно только на Небе».

   И они заходят туда, где до того находились с остальными, и рухнув за стол, плачут, уже не сдерживаясь…

   ¹¹Иисус говорит:

   «И мука, причиненная человеком, мука, которой, кроме того коварного человека, не желал никто, была доведена до конца и остановилась в своем развитии, как останавливается в озере поток воды, завершив свое течение…

   Замечу тебе, что даже Иуда Алфеев, хотя и наделенный мудростью больше других, толкует отрывок из Исайи о Моих искупительных страданиях чисто по-человечески. И так было во всем Израиле, который отказывался всерьез принимать пророческие слова и рассматривал пророчества о Моих скорбях как аллегории и символы. Грандиозная ошибка, из-за которой в час Искупления лишь немногие в Израиле сумели продолжить видеть в Осужденном Мессию.

   Моя Вера – это не только венок из цветов. У нее есть также и шипы. И свят тот, кто способен верить как в часы радости, так и в горькие часы, и умеет любить независимо от того, осыпает ли его Бог цветами или укладывает его на шипы».