[не датировано]

   ¹Дорога, идущая из Финикии к Птолемаиде, – это прекрасная дорога, которая прямёхонько пересекает равнину между морем и горами. И судя по тому, как она содержится, она очень популярна. То и дело пересекая второстепенные дороги, идущие от материковых селений к селениям прибрежным, она образует многочисленные перекрестки, возле которых обычно расположены: дом, колодец и примитивная кузница для четвероногих, каковые могут нуждаться в подковах.

   Иисус с оставшимися с Ним шестью преодолевает приличный участок дороги, километра два с лишним, всё время наблюдая одну и ту же картину. Наконец Он останавливается около одного из этих домов с колодцем и кузницей у развилки возле потока с перекинутым через него мостом, который, хотя и надёжен, но его ширины едва хватает для проезда только одной повозки, что приводит к вынужденной остановке едущих как туда, так и обратно, поскольку движущиеся навстречу друг другу повозки не могли бы проехать одновременно. И это дает повод проезжающим разных национальностей, насколько могу понять, финикийцам и собственно израильтянам, при их взаимной вражде объединиться в одном стремлении: в желании зла Риму… Без Рима у них не было бы и этого моста, и неизвестно, как бы они могли перейти полноводный поток. Но это неважно! Угнетателей всегда ненавидят, даже если те делают что-то полезное!

   Иисус останавливается около моста, в залитом солнцем уголке, где стоит дом, а сбоку, вдоль потока расположена источающая неприятные запахи кузница, в которой подковывают лошадь и двух осликов, потерявших подковы. Лошадь запряжена в римскую повозку с военными, которые развлекаются тем, что строят рожи бранящимся евреям. А одному носатому старику, самому злобному, ядовитому как гадюка, который, думаю, охотно бы покусал этих римлян, лишь бы их отравить, от них достается горсть конского навоза… Можно представить себе последствия! Старый еврей удирает с таким воплем, словно бы его заразили проказой, и к нему разом присоединяются другие евреи. Финикийцы ехидно кричат: «Нравится вам ваша новая манна? Ешьте, ешьте, чтобы у вас хватало духа орать на тех, что слишком добры с вами, лицемерные гадюки». Солдаты гогочут… Иисус молчит.

   Наконец повозка с римлянами отъезжает, и те приветствуют кузнеца возгласом: «Будь здрав, о Тит, и счастливо оставаться!» Крепкий пожилой безбородый мужчина с бычьей шеей, совсем черными глазами, здоровенным носом и выступающим широким лбом с небольшими залысинами на висках, где не хватает волос, там же, где они есть, они короткие и заметно вьющиеся, вместо прощальных слов поднимает тяжелый молоток, а затем опять возвращается к наковальне, на которую юноша положил раскаленную подкову, в то время как другой подмастерье обжигает копыто ослику, готовя его к предстоящей ковке.

   ²«Эти придорожные кузнецы – почти все римляне. Солдаты, оставшиеся тут после службы. И неплохо на этом зарабатывают… Им ничто не препятствует заботиться о животных… А осел может расковаться и вечером накануне субботы, и во время праздника Обновления…» – замечает Матфей.

   «Тот, что подковывал нам Антония, был женат на еврейке», – говорит Иоанн.

   «Глупые женщины попадаются чаще, чем благоразумные», – изрекает Иаков Зеведеев.

   «А чьи тогда их дети? Божьи или языческие?» – интересуется Андрей.

   «Обычно это зависит от того, кто из супругов настойчивее, – отвечает Матфей. – И если сама женщина – не какая-нибудь вероотступница, то они евреи, потому что муж, их мужчины не вмешиваются. Они и своему Олимпу не очень-то привержены. Думаю, что теперь они верят лишь в необходимость заработка. Детей-то у них полно».

   «Презренные союзы, однако. Без общей веры, без настоящего отечества… всеми ненавидимы…» – говорит Фаддей.

   «Нет. Ты ошибаешься. Рим их не презирает. Наоборот, всегда им помогает. Так они ему полезнее, чем когда носили оружие. Они проникают к нам не насилием, а заражая нашу кровь. Кто страдает от этого, если страдает, так это их первое поколение. Потом они рассеются и… мир о них позабудет…» – говорит Матфей с видом очень сведущего человека.

   «Да, страдают именно их дети. Но еще и связанные такими узами еврейские женщины… За самих себя и за своих детей. Мне их жаль. Им уже никто не говорит о Боге. Но в грядущем такого не будет. Тогда больше не будет этих разделений на отдельные существа и народы, потому что души будет объединять одно Отечество: Мое», – говорит до сих пор молчавший Иисус.

   «Но тогда они будут уже мертвы!..» – восклицает Иоанн.

   «Нет, они будут собраны во Имя Мое. И будут уже не римляне или ливийцы, не греки или понтийцы, не иберийцы или галлы, не египтяне или евреи, а души Христовы. И горе тем, кто станет разделять одинаково Мною любимые души, за которые Я равным образом пострадаю, по их земному отечеству. Тот, кто станет так поступать, продемонстрирует, что не осознал, что такое Любовь, объемлющая всех».  

   Апостолы чувствуют скрытый упрек и молча опускают головы…

   ³Грохот бьющего по наковальне железа прекратился, и вот уже ослабевают удары по последнему ослиному копыту. Иисус пользуется этим, чтобы заговорить и Его услышали бы люди. На первый взгляд Он продолжает беседу со Своими апостолами. На самом же деле Он обращается к проходящим и, возможно, также к находящимся в доме, очевидно женщинам, поскольку в теплом воздухе разносятся женские голоса.

   «Хотя и кажется, что между людьми родства не существует, оно всё же есть. В силу происхождения от единого Создателя. Ибо, хотя потом чада единого Отца и разошлись, это не повлияло на их изначальные родственные связи, так же как не может измениться кровь сына, если он отказывается от родительского дома. В жилах Каина текла кровь Адама и после того, как преступление обратило его в бегство по земным просторам. И в жилах детей, родившихся по прошествии скорби у плакавшей над убитым сыном Евы, была та же самая кровь, что бурлила в жилах далекого Каина.

   Точно так же, и по еще более ясным причинам, обстоит дело с равенством между детьми Создателя. Да, они потерялись. Да, были изгнаны. Да, отступились. Да, виноваты. Да, они говорят на ненавистных нам языках и придерживаются ненавистных нам религий. Да, они осквернены союзами с язычниками. Но их душа происходит от одного Единого, и она всё равно та же, даже если она истерзана, потеряна, изгнана, осквернена… Даже если она предмет скорби Бога Отца, это всё равно душа, сотворенная Им.

   ⁴Добрые дети очень доброго Отца должны иметь и доброе расположение. Быть добрыми к Отцу, добрыми к своим братьям, какими бы те ни стали, ведь они – дети Одного и Того же. Добрыми к Отцу, стараясь утешить Его в Его скорби, приводя к Нему Его чад, о которых Он скорбит – или потому что они грешники, или потому что отступники, или потому что язычники. Добрыми к ним самим, ведь их души произошли от Отца и были заключены в грешных, оскверненных, отупевших от ошибочной религии телах, но это всё равно Господни души, и они такие же, как у нас.

   Помните, о вы, израильтяне, что нет никого, будь он самый далекий от Бога идолопоклонник со своей идолопоклоннической религией, будь он даже самый язычник из язычников или самый безбожный среди людей, в ком абсолютно бы стерлись следы его происхождения. Помните, о вы, заблудившиеся, отделившиеся от правильной религии, опустившиеся до смешения полов, которое осуждает наша религия[a], что даже если вам кажется, будто всё, что было Израилем, умерло в вас, заглушенное любовью к человеку иной веры и иного племени, оно не умерло. Кое-что всё еще живо, и это – принадлежность к Израилю. И вы должны подуть на этот угасающий огонь, разжечь искру, существующую по воле Божьей, чтобы она смогла пересилить вашу плотскую любовь. Эта последняя прекратится со смертью. Но ваша душа со смертью не исчезнет. Помните это. И вы, кто бы ни были, когда видите и частенько ужасаетесь, видя смешанные союзы какой-нибудь дочери Израиля с кем-то из другого племени и другой веры, помните, что на вас лежит обязанность, лежит долг милосердно помогать вашей заблудшей сестре отыскивать пути к своему Отцу.

[a] Здесь имеются в виду смешанные браки (смешение полов… иной веры и иного племени), порицавшиеся евреями из уважения к букве Закона (Быт. 24:1–8; Втор. 7:3–4; 3 Цар. 11:1–10; Езд. 9–10; Неем. 13:23–29; Мал. 2:11–12), что трактуется Иисусом совершенно в ином духе.

   Таков новый Закон, святой и угодный Господу: пусть последователи Искупителя спасают всё, что только можно спасти, дабы Бог порадовался о душах, вернувшихся в Отчий дом, и дабы жертва Искупителя не оказалась бесплодной или слишком малополезной.

   ⁵Чтобы заквасить много муки, домохозяйка берет кусочек теста, замешанного на прошлой неделе. О, какую-то малость из всей массы! И зарывает ее в кучу муки, и хранит это, уберегая от враждебных ветров в тепле домашнего уюта.

   Поступайте так и вы, истинные последователи Блага, и вы, создания[b], удаленные от Отца и Его Царства. Вы, первые, удели­те малость своей закваски для восполнения и укрепления вторых, чтобы те соединили ее с живущей в них крупицей правды. И вы, и они – храните эту новую закваску, укрывая ее от враждебных ветров Зла, в тепле Любви, которая, в зависимости от вашего состояния, является или вашей госпожой, или неотступной приживалкой, пускай уже и чахлой. А еще утеплите стены дома, вашей общей веры, вокруг того, что поднимается в сердце вашей заблудшей единоверки, и пусть она почувствует, что Израиль всё еще любит ее, что она всё еще дочь Сиона и ваша сестра, чтобы осуществились[c] все добрые стремления, и в души, ко всем душам, сошло Небесное Царство».

[b] Имеются в виду создания женского пола.

[c] Буквально: поднялись как на дрожжах.

   ⁶«Да кто это? Кто это?» – интересуются люди, которые уже не торопятся ни перейти мост, несмотря на то что он свободен, ни продолжить свой путь, если они его уже перешли.

   «Какой-то рабби».

   «Рабби из Израиля».

   «Здесь? На границе с Финикией? Первый раз такое случается!»

   «И тем не менее это так. Азер сказал мне, что Он тот, кого называют Святым».

   «Тогда, наверное, Он прячется у нас, потому что Его там преследуют».

   «Они известные змеюки!»

   «Хорошо, если Он пришел к нам! Будет творить чудеса…»

   Тем временем Иисус успевает удалиться и уходит одной из полевых тропинок…