ЕВАНГЕЛИЕ КАК ОНО БЫЛО МНЕ ЯВЛЕНО
339. По пути к Мерону. Греховная ночь Иуды Искариота
22 ноября 1945.
1Красивый весенний рассвет: розовеет небо, и оживают холмы. Ученики поочередно радуются этой картине, по мере того как собираются на краю селения в ожидании запоздавших.
«Первый день, когда не холодно, после того града», – говорит Матфей, потирая руки.
«Давно пора! Уж новомесячие Адара!» – восклицает Андрей.
«Вот и хорошо! Если б нам пришлось идти в горы в такую стужу, как в прошлые дни!..» – комментирует Филипп.
«Но куда мы пойдем дальше?» – интересуется Андрей.
«Кто знает… Отсюда можно пойти на Сефет или на Мерон[1]. Но потом? – отвечает ему Иаков Зеведеев и обращается с вопросом к обоим сыновьям Алфея: – А вы не знаете, куда мы идем?»
[1] У МВ это название передается как Мейерон (Meieron).
«Иисус нам сказал, что хочет идти на север. Больше ничего», – лаконично отвечает Иуда Алфеев.
«Опять? В следующем месяце должно начаться Пасхальное паломничество…» – говорит не очень-то довольный Петр.
«Мы прекрасно успеем», – возражает ему Фаддей.
«Да. Но без всякой передышки в Вифсаиде…»
«Мы обязательно через нее пройдем, чтобы забрать женщин и Марциама», – говорит в ответ Петру Филипп.
«О чем я вас прошу, так это не выказывать свое недовольство, нежелание и тому подобное. 2Иисус крайне огорчен… Вчера вечером Он плакал. Я обнаружил, что Он плачет, пока мы приготовляли ужин. Не молится снаружи на террасе, как мы думали, а плачет», – говорит Иоанн.
«Почему? Ты Его спрашивал об этом?» – интересуются все.
«Да. Но Он сказал мне только: „Люби Меня, Иоанн“».
«Может быть… это из-за тех хоразинцев».
Неожиданно появившийся Зелот произносит: «Учитель идет сюда с Варфоломеем. Пойдемте Ему навстречу».
И они идут, продолжая свой разговор: «Или из-за Иуды. Вчера вечером они остались одни…» – допускает Матфей.
«Ну да! А Иуда заранее объявил, что обеспокоен и не желает ничьей компании», – замечает Филипп.
«Даже с Учителем не захотел оставаться! А я бы так охотно побыл с Ним!» – вздыхает Иоанн.
«И я тоже!» – говорят все остальные.
«Этот человек мне не нравится… Он или больной, или заколдованный, или безумный, или одержимый… Что-то в нем такое…» – твердо говорит Фаддей.
«И все-таки, поверьте, на обратном пути сюда он был достоин подражания. Всё время защищал Учителя и Его интересы, как никто из нас когда-либо. Я сам это видел, сам это слышал! И надеюсь, вы не подвергаете сомнению мои слова», – уверяет Фома.
«Ты считаешь, тебе не доверяют? Да нет же, Фома! И мы рады, что Иуда лучше нас. Но ты же сам видишь. Он странный, разве не так?» – вопрошает Андрей.
«О, что странный, это да! Но, может быть, он переживает о чем-то своем. Может, о том, что не совершил чуда. Он немного горделив. О, с благой целью! Но ему важно делать много, чтобы его хвалили…»
«Хм! Быть может! Но Учитель-то грустит. Взгляните-ка на Него: разве похож Он на Того, кого мы хорошо знаем? Но: жив Господь! Если мне удастся выведать, кто именно заставляет страдать Учителя… Ладно! Я знаю, чтó я с ним сделаю», – говорит Петр.
3Иисус, оживленно беседующий с Нафанаилом, замечает их и, улыбаясь, ускоряет шаг. «Мир вам. Все здесь?»
«Не хватает Иуды Симонова… а я думал, что он у Тебя, поскольку в доме, где он должен был ночевать, мне сказали, что обнаружили комнату пустой, и всё было нетронуто…» – поясняет Андрей.
Иисус на мгновение нахмуривает лоб и, наклонив голову, сосредотачивается на Своих мыслях. Затем произносит: «Не важно. Всё равно идем. Скажете тем, кто в крайних домах, что мы идем в Мерон, а потом в Гискалу. Если Иуда будет нас искать, пусть направляют его туда. Идемте».
Все ощущают в воздухе грозу и повинуются без лишних слов.
Иисус продолжает разговаривать с Варфоломеем, уйдя от остальных на несколько шагов вперед. И я слышу, как во время их беседы произносятся великие имена: Гиллель, Иаиль, Варак, упоминаются славные отеческие дела, мелькающие в умах и обсуждениях; слышу восторженные отзывы о великих законоучителях. И сожаления Варфоломея…
«О, если бы Мудрец был еще жив! Гиллель был добрым, но при этом сильным. Он бы не позволял себя смущать, а судил бы о Тебе сам!»
«Не расстраивайся, Бартолмай! И благодари Всевышнего, который взял его в Свой покой. Так что дух Мудреца оказался не потревожен от столь сильной ненависти ко Мне».
«Мой Господь! Не одной лишь ненависти!..»
«Больше ненависти, чем любви, друг Мой. И так будет всё время».
«Не печалься. Мы Тебя защитим…»
«Меня тревожит вовсе не Моя смерть… А картина человеческого греха».
«Только не смерть!.. Не говори о смерти. Они не дойдут до такого… потому что боятся…»
«Ненависть окажется сильнее страха. Варфоломей, когда Я умру, и когда потом буду далеко в святых Небесах, скажи людям: „Он страдал больше от вашей ненависти, чем из-за Своей смерти“…»
«Учитель! Учитель! Учитель! Не говори так! Никто не будет ненавидеть Тебя настолько, чтобы убить. И Ты всегда сможешь предотвратить это, ведь Ты могуществен…»
4Иисус печально – я бы сказала: устало – улыбается, идя Своим размеренным шагом вверх по горной дороге, ведущей в Мерон; и чем выше она поднимается, тем больше открывается широкая и красивая панорама на Тивериадское озеро – которое показывается в проёме ущелья на близких холмах, дугообразной ширмой заслоняющих вид на озеро Мерон – и далее: за Тивериадское озеро, на Заиорданское нагорье, до самых далеких зубчатых гор Аврана, Трахонтиды и Переи.
Иисус, однако, указывает в направлении на север-северо-восток и говорит: «После Пасхи нам надо будет отправиться туда, в тетрархию Филиппа. И у нас едва останется время, чтобы снова быть в Иерусалиме на Пятидесятницу».
«А не удобнее ли сделать это сейчас? Пройти за Иорданом, к его истокам… и вернуться через Декаполис…»
Иисус проводит рукой по лбу усталым движением человека, ум которого затуманен, и невнятно произносит: «Не знаю, пока еще не знаю!.. Варфоломей!..» Сколько тоски, боли, мольбы в Его голосе!..
Варфоломей чуть горбится, словно раненый таким необычным и новым для Иисуса тоном, и говорит с любовной обеспокоенностью: «Учитель? Что с Тобой? Чего Ты хочешь от старого Нафанаила?»
«Ничего, Бартолмай… Твоей молитвы… Чтобы Я лучше разобрался, что нужно делать… 5Но нас зовут, Бартолмай… Постоим здесь…» И они останавливаются возле группы деревьев.
Из-за поворота тропинки показываются остальные: «Учитель, Иуда бежит за нами изо всех сил…»
«Давайте подождем его».
И вскоре, действительно, появляется бегущий Иуда… «Учитель… я опоздал… Я проспал и…»
«Где, ведь в доме я тебя не нашел?» – удивленно спрашивает Андрей.
Иуда на мгновение приходит в замешательство, но быстро овладевает собой: «О, мне жаль, что мое покаяние обнаружилось! Всю ночь я провел в лесу: молился, приносил свою жертву… На рассвете меня сморил сон… Я ведь слабый человек… Но всевышний Господь сжалится над Своим бедным рабом. Не так ли, Учитель? Проснулся я поздно и весь разбитый».
«Вид у тебя и правда очень потрепанный», – отмечает Иаков Зеведеев.
Иуда смеется: «А, ну да! Зато на душе облегчение. Молитва помогает. Покаяние дает сердцу радость. А еще смирение и великодушие. Учитель, прости Твоего глупого Иуду…» – и встает на колени у ног Иисуса.
«Хорошо. Поднимайся и пойдем».
«Умиротвори меня Своим поцелуем. Это будет знаком того, что Ты простил мне мое вчерашнее дурное расположение духа. Я не захотел идти с Тобой, это правда. Но это потому, что я хотел помолиться…»
«Мы могли бы помолиться вместе…»
Иуда со смехом говорит: «Нет, Ты не смог бы молиться со мной этой ночью, находясь там, где был я…»
«О, мило! С чего это? Он всё время с нами и именно Он научил нас молиться!» – удивляется Петр.
Все смеются. Однако Иисус не смеется. Он пристально глядит на Иуду, который поцеловал Его и смотрит на Него озорным и язвительно-лукавым взглядом, словно бросая вызов, и осмеливается повторить: «Не правда ли, Ты не смог бы находиться со мной этой ночью?»
«Не смог бы. Не смог бы и вправду никогда не смогу объятия Моего духа с Моим Отцом разделить с кем-то третьим, который весь плоть и кровь, каким являешься ты, и в тех местах, куда ты ходишь. Я люблю одиночество, населенное ангелами, дабы на время забыть, что человек – это зловонная плоть, развращенная чувственностью, золотом, миром и Сатаной».
Иуда больше не смеется даже глазами и серьезно отвечает: «Ты прав. Твой дух узрел истину. 6Куда же мы направимся?»
«Поклониться могилам великих рабби и героев Израиля».
«Что? Как? Гамалиил же не любит Тебя. А остальные Тебя ненавидят!» – говорят многие.
«Не важно. Я воздам поклонение могилам праведников, которые ожидают искупления. Пойду и скажу их костям: „Скоро Тот, кто вдохнул в вас дух, будет в Царстве Небесном, готовый снизойти оттуда в последний День, чтобы вы навеки ожили в Раю“».
Они идут и идут, пока не упираются в селение Мерон. Красивое, ухоженное, полное света и солнца посреди тучных холмов и вершин.
«Остановимся. После полудня отправимся отсюда к Гискале. Великие могилы разбросаны по этим склонам в ожидании славного пробуждения».