3 декабря 1945.

   ¹Кто из живущих хотя бы раз не видел ясного мартовского рассвета? Если такой есть, то он глубоко несчастный человек, так как не ведает об одном из величайших очарований пробудившейся весенней природы, что снова становится девственной, ребяческой, какой она должна была быть в свой первый день.

   Среди этого изящества, чистого во всех проявлениях и отношениях – от молодой росистой травы до распускающихся, как новорожденные младенцы, цветков; до первого проблеска дневного света; до птиц, что просыпаются с шорохом крыльев и первым вопросительным «чип?» – прелюдией ко всем их благозвучным повседневным беседам; до самого запаха воздуха, что благодаря омовению в росах и отсутствию людей утратил за ночь всяческие примеси пыли, испарений и пахнущих человеческих тел, – среди всего этого шествуют Иисус, апостолы и ученики. С ними еще и Симон Алфеев.

   Идут они в направлении на юго-восток, переваливая через холмы, окружающие Назарет, переходя поток, пересекая равнину, заключенную между Назаретскими холмами и скоплением гор на востоке. ²Этим горам предшествует полуусеченный конус Фавора, вершина которого мне до странности напоминает треуголку наших карабинеров, если глядеть на нее в профиль.

   Они подходят к Фавору. Иисус останавливается и говорит: «Петр, Иоанн и Иаков Зеведеевы пойдут вместе со Мной на гору. А вы распределитесь у ее основания, разойдитесь по проходящим вдоль нее дорогам и проповедуйте Господа. К вечеру Я снова собираюсь быть в Назарете, так что сильно не удаляйтесь. Мир да пребудет с вами, – и обращаясь к троим поименованным, произносит: – Идемте».

   Он начинает подъем, уже не оборачиваясь назад и таким быстрым шагом, что Петру трудно за Ним поспевать.

   В минуту передышки Петр, красный и вспотевший, спрашивает Его, тяжело дыша: «Куда же мы идем? Домов на горе нет. На вершине – только та старая крепость. Ты хочешь идти туда проповедовать?»

   «Тогда бы Я выбрал другой склон. Но ты же видишь, что Я повернулся к нему спиной. В крепость мы не пойдем, и те, кто в ней находится, нас даже не увидят. Я иду побыть вместе с Моим Отцом и хочу, чтобы вы были со Мной, потому что люблю вас. Давайте скорее!»

   «О, мой Господь! Нельзя ли нам пойти, наоборот, немного потише и поговорить об услышанном и увиденном нами вчера, ведь оно всю ночь не давало нам уснуть, и мы его обсуждали?»

   «На свидание к Богу всегда следует идти незамедлительно. Поднажми, Симон Петр! Наверху Я дам вам передохнуть». И Он возобновляет подъем…

   ³(Иисус говорит: «Сюда вставьте видение Преображения, полученное 5 августа 1944, но без приложенного к нему наставления. Когда о. М. закончит переписывать это прошлогоднее Преображение, он перепишет то, что Я покажу тебе сейчас»). 

   5 августа 1944.

   ⁴Я с моим Иисусом на высокой горе. Вместе с Иисусом – Петр, Иаков и Иоанн. Они поднимаются еще выше, и взгляд теряется в открывающихся бескрайних просторах, которые в хороший ясный день становятся четко различимы в деталях даже вдалеке.

   Гора эта не является частью какой-либо горной системы, как Иудейские горы, но возвышается одиноко. По отношению к тому месту, где мы находимся, впереди у нас – восток, слева – север, справа – юг, а позади, на западе, – вершина, что поднимается еще на несколько сотен шагов. Высота большая, и открывается широкий угол обзора.

   Генисаретское озеро кажется лоскутом неба, сошедшего, чтобы уместиться среди земной зелени: бирюзовый овал, вставленный в изумруды разной тональности, дрожащее зеркало, покрывающееся рябью от легкого ветра, по которому с ловкостью чаек скользят лодки под парусами, чуть наклоненные к синеватым волнам, с изяществом, достойным полета зимородка, бреющего над водой в поисках добычи. Потом вдруг из бирюзовой шири выходит жила, чья голубизна светлее там, где русло шире, и темнее там, где берега сужаются, и вода становится более глубокой и насыщенной от тени, которую на нее бросают деревья, пышно растущие возле реки и питающиеся ее влагой. Иордан выглядит как почти прямолинейный мазок кисти на фоне зеленой равнины.

   По равнине по эту и по ту сторону от реки разбросаны маленькие селения. Некоторые – просто горстка домов, другие побольше, уже напоминающие поселки. Главные дороги – желтоватые борозды посреди зелени. Но здесь, ближе к горе, равнина гораздо больше возделана и плодородна, гораздо красивее. Видны различные культуры с их разными оттенками цвета, ярко выделяющимися под падающими с ясного неба лучами солнца.

   Должно быть, сейчас весна, возможно, март, если учесть широту Палестины, так как я вижу уже высокие, но еще зеленые хлеба, волнующиеся, словно сине-зеленое море, вижу, что над этим небольшим морем растительности, словно белые и розовые облачка, вздымаются султаны самых ранних плодовых деревьев, а дальше – луга, все в цветах по высокой траве, и на ней – пасущиеся овечки, что кажутся тут и там наваленными на зелени снежными сугробами.

   Прямо около горы, на холмах, служащих ей основанием, холмах приземистых и небольших, расположены два поселка, один на юге, другой на севере. Плодородная равнина особенно и более широко простирается в сторону юга.

   ⁵После короткой остановки в прохладе перелеска, сделанной наверняка из жалости к Петру, который явно утомляется во время восхождения, Иисус возобновляет подъем. Он идет почти до вершины, туда, где находится травянистое плато, ограниченное с краю полукругом деревьев.

   «Отдохните, друзья. Я пойду помолиться туда». И показывает рукой на большой камень, выступающую из горы скалу, что находится ближе не к краю, а к внутренней части, к вершине.

   Иисус преклоняет колени на растущую на земле траву, положив ладони и голову на каменистую глыбу – в той же самой позе Он будет потом молиться в Гефсимании. Солнце Ему не мешает, так как его закрывает вершина. Но оставшаяся часть травянистой поляны залита солнцем, вплоть до тенистого ободка из деревьев, под которыми сидят апостолы.

   Петр снимает сандалии, отрясает с них пыль и камешки и остается разутым, полулёжа вытянув усталые ноги на свежей траве, положив голову, как на подушку, на изумрудный куст, торчащий больше других над землей. Иаков подражает ему, но, чтобы устроиться удобнее, подыскивает пенёк, на который кладет свой плащ и приваливается спиной. Иоанн остается сидеть и наблюдает за Учителем. Однако царящий в этом месте покой, свежий ветерок, тишина и усталость одолевают и его – и вот его голова опускается на грудь, а веки – на глаза. Никто из троих не спит глубоко, но все они погружены в ту летнюю дремоту, в которой человек забывается.

   ⁶Сон с них стряхивает свечение, такое яркое, что затмевает солнечный свет и, разливаясь, проникает под зелень кустов и деревьев, в тени которых они расположились.

   Они удивленно открывают глаза и видят преобразившегося Иисуса^[1]. Теперь Он точно такой, каким я Его вижу в видениях Рая. Естественно, без Своих Ран и без знака Креста. Но величие Его Лица и Тела точно такое же, такое же и Его сияние, и Его одежда, которая из темно-красной изменилась в ту сверкающую брильянтами и жемчугом невещественную ткань, в какую Он облачен на Небе. Его Лик – это солнце неземного, но ярчайшего света, в котором сияют Его сапфировые глаза. Он кажется еще более высоким, словно с Его прославленным состоянием увеличился Его рост. Затрудняюсь сказать, исходит ли это сияние, заставляющее светиться даже саму горную поляну, только от Него, или к Его собственному сиянию примешивается весь существующий во Вселенной и на Небесах свет, сосредоточивший­ся на Своем Господе. Знаю лишь то, что это нечто неописуемое.

[1] На листочке, вложенном в страницы машинописной копии, МВ записала: Замечание о Преображении. Дабы отразить ухищрения Сатаны и уловки будущих и небезызвестных Богу Отцу врагов Воплощенного Слова, Бог облекает Христа обычной внешностью всякого рожденного от женщины не только в бытность Его «ребенком и сыном плотника», но и когда Он уже стал Учителем. Лишь мудрость и чудотворение отличают Его от других. Однако Израиль, хотя и в меньшем масштабе, знавал иных учителей (пророков) и чудотворцев. Это должно было служить в том числе и испытанием веры Его избранных: апостолов и учеников. Они должны были «веровать, не видя» необычайных и божественных явлений. Таким образом, они видели знающего и святого Человека, который даже творил чудеса, но во всём остальном был подобен им в Своих человеческих нуждах. Однако теперь, чтобы утвердить этих троих после того, как их смутило известие о Его будущей смерти на кресте, Он открывается во всей славе Своей Божественной Природы. После чего сомнение, посеянное у Его ближайших последователей предсказанной смертью на кресте, уже не могло иметь места. Они увидели Бога. Бога в Человеке, который будет распят. Это было явление двух Его Природ, объединенных ипостасно. Явление неоспоримое, которое не оставляло сомнений. И к Богу Сыну, явившему Себя таковым, присоединяется Бог Отец – Своим словом – и Небо, представленное Моисеем и Илией. Поколебав сначала их веру предвозвещением Своей смерти, Иисус восстанавливает, более того, усиливает ее Своим Преображением.

   Теперь Иисус стоит, я бы даже сказала, что Он приподнят над землей, поскольку между Ним и зеленью луга – нечто вроде светового испарения, некое пространство, составленное из одного света, и Он как будто над ним возвышается. Однако оно настолько яркое, что я могу и ошибаться, и то, что под подошвами Иисуса уже не видно зеленой травы, может быть вызвано этим интенсивным светом, колеблющимся и порождающим волны, как бывает иногда при сильных пожарах. В данном случае это раскаленные волны белого цвета. Иисус стоит с поднятым к Небу Лицом и улыбается какому-то Своему видению, уносящему Его ввысь.

   Апостолы почти пугаются и зовут Его, так как им кажется, что это уже не их Учитель, до такой степени Он преобразился. «Учитель, Учитель», – тихо, но обеспокоенно зовут они. Он не слышит.

   «Он охвачен восторгом, – с дрожью в голосе говорит Петр. – Что Он там видит?»

   Все трое поднялись на ноги. Им хотелось бы приблизиться к Иисусу, но они не осмеливаются.

   ⁷Свет усиливается еще больше из-за двух сгустков пламени, что спускаются с неба и размещаются по бокам от Иисуса. Когда они устанавливаются на горной поляне, их покровы рассеиваются и появляются две величественные светящиеся фигуры. Одна принадлежит человеку постарше с пронзительным и строгим взглядом и длинной раздвоенной бородой. От его лба отделяются столбы света, что указывает на него как на Моисея. Второй, что помоложе, – сухой, бородатый и покрытый волосами, примерно, как Креститель, которого, я бы сказала, он напоминает ростом, худобой, телосложением и суровостью. В то время как свет Моисея белый, как у Иисуса, особенно тот, что, излучается от его чела, свет, исходящий от Илии, подобен яркому солнечному пламени.

   Оба Пророка стоят перед Своим Воплощенным Богом в благоговейных позах, и хотя Он разговаривает с ними по-дружески, они не ослабевают в своем благоговении. Я не понимаю ни одного сказанного ими слова.

   Трое апостолов с трепетом падают на колени, пряча лицо в ладонях. Им хочется видеть, но им страшно.

   Наконец Петр заговаривает: «Учитель, Учитель, услышь меня». Иисус с улыбкой переводит взгляд на Петра, который ободряется и говорит: «Прекрасно находиться здесь с Тобою, Моисеем и Илией. Если хочешь, сделаем три палатки для Тебя, для Моисея и для Илии, а сами будем вам тут прислуживать…»

   Иисус снова глядит на него и улыбается еще явственнее. Глядит Он также на Иоанна и Иакова. Взглядом, окутывающим их любовью. Моисей и Илия тоже пристально на них смотрят. Их глаза сверкают: должно быть, они подобны проникающим в сердце лучам.

   Апостолы больше не смеют говорить и испуганно молчат. Они кажутся несколько опьяненными, испытывая потрясение. Но когда пелена, не являющаяся ни дымкой, ни облаком, ни потоком лучей, окутав Троих прославленных, отделяет их некой завесой, еще более светящейся, чем та, что их окружала ранее, и скрывает их от глаз троих апостолов, а пространство наполняет собой звучание какого-то мощного и гармоничного Голоса, трое последних падают лицом в траву.

   «Это Мой любимый Сын^[2], в котором Моя отрада. Слушайтесь Его».

[2] Здесь стоит Figliuolo, буквально – Сынок.

   Петр, лежа ничком, восклицает: «Помилуй меня, грешника! Это же нисходит Слава Божья!» Иаков затаил дыхание. Иоанн шепчет со вздохом, словно вот-вот потеряет сознание: «Господь говорит!»

   ⁸Никто не осмеливается поднять голову даже тогда, когда вновь водворяется абсолютная тишина. Потому они и не видят, как свет снова становится естественным солнечным светом, а Иисус остается один и снова оказывается привычным Иисусом в Своем красном одеянии.

   Он подходит к ним с улыбкой, дотрагивается до них, встряхивает, называет по имени.

   «Поднимайтесь. Это Я. Не бойтесь», – говорит Он ввиду того, что все трое не отваживаются поднять лицо и умоляют помиловать их за свои грехи, опасаясь, что это Ангел Божий, который хочет представить их Всевышнему.

  «Встаньте же, приказываю вам», – повелительно повторяет Иисус. Они поднимают лица и видят улыбающегося Иисуса.

   «О! Учитель, Бог мой! – восклицает Петр. – Как нам теперь жить рядом с Тобой, когда мы увидели Твою славу? Как нам теперь жить среди людей, нам, грешным людям, когда мы слышали голос Божий?»

   «Вы должны будете жить рядом со Мной и видеть Мою славу до самого конца. Будьте достойны этого, ибо близок срок. Слушайтесь Отца Моего и вашего. А сейчас вернемся к людям, потому что Я пришел, чтобы быть с ними и чтобы приводить их к Богу. Идемте. Будьте святыми, памятуя об этом часе, стойкими и верными. И будете причастниками полноты Моей славы. Но пока не говорите никому о том, что видели^[3]. Даже своим товарищам. Когда же Сын Человеческий воскреснет из мертвых и вернется в славу Своего Отца, тогда расскажете. Поскольку тогда, чтобы стать причастником Моего Царства, нужно будет верить».

[3] Примечание МВ: Присущая Христу совершенная осмотрительность заставляет Его сделать такое распоряжение, дабы избежать как исступленного поклонения, так и исступленной ненависти, равно преждевременных и опасных. Чуть дальше: Тем Илией, что «однажды возвращался», и на которого намекает Иисус, был Креститель.

   «Но разве не должен прийти Илия, чтобы приготовить Твое Царствование? Так говорят наши рабби».

   «Илия уже приходил и приготовил пути Господу. Всё произошло так, как было открыто. Но те, кто учит Откровению, сами его не знают и не понимают, не видят знамений времен и не узнаю́т Божьих посланников. Однажды Илия уже возвращался. Во второй раз придет, когда приблизится последнее время, чтобы приготовить Богу последних людей. Сейчас же он приходил, чтобы приготовить Христу самых первых, и люди не захотели его признать, замучили его и предали смерти. То же самое сделают они и с Сыном Человеческим, поскольку люди не хотят признавать того, что для них благо».

   Трое задумчиво и печально опускают головы и спускаются вместе с Иисусом тем же путем, каким поднимались.

[3 декабря 1945].

   ⁹…И снова Петр оказывается тем, кто прерывает молчание во время остановки на полпути: «Ах, Господь! Я тоже скажу, как сказала вчера Твоя Мать: „Зачем Ты с нами это сделал?“ А еще добавлю: „Зачем Ты нам это сказал?“ Твои последние слова стер­ли из наших сердец радость того славного видения! Это великий день испугов! Сначала нас напугал разбудивший нас великий свет, более яркий, чем если бы запылала эта гора, или чем если бы луна сошла на тот уступ и засияла бы перед нашими глазами; потом – Твой вид и то, что Ты отделился от земли, словно собирался улететь прочь. Я испугался, что Ты, пресытившись злодействами Израиля, возвращаешься на Небеса, хотя бы и по велению Всевышнего. Потом я испугался, увидев, как появился Моисей, на которого его современники уже не могли смотреть без покрывала, до того сверкало на его лице Божье отражение, а ведь он был еще человеком, тогда как сейчас он блаженный и пылающий Божий дух, и Илия… Божье милосердие! Я думал, что настал мой последний миг, и все грехи моей жизни с тех пор, как я мальцом воровал фрукты в кладовке, и до последнего, когда я дал Тебе плохой совет несколько дней тому назад, пришли мне на ум. С каким трепетом я в них каялся! Потом мне почудилось, что те двое праведников благоволят ко мне… и я осмелил­ся заговорить. Но даже их любовь пугала меня, ведь я не заслуживаю любви таких душ. А после… а после! Испуг испугов! Голос Божий!.. Яхве заговорил! С нами! Сказал: „Слушайтесь Его!“ Тебя. И объявил Тебя „Своим любимым Сыном, в котором Его отрада“. Как страшно! Яхве!.. с нами!.. Конечно, только Твоей силой мы остались в живых!.. Когда Ты до нас дотронулся, и Твои пальцы жгли, как языки пламени, я пережил последний испуг. Я решил, что настал час идти на суд, и ко мне прикасается Ангел, чтобы взять мою душу и отнести ее к Всевышнему… Но как же Твоя Мать слышала… видела… в общем, пережила тот час, о котором Ты рассказывал вчера, и не умерла, Она, что была одна, такая юная и без Тебя?»

   «Мария, Непорочная, не могла испытывать перед Богом страха. Ева тоже не страшилась Бога, пока была невинной. А Я там был. Я, Отец и Дух: Мы, пребывающие на Небе и на Земле, и на всяком месте, Мы, поставившие Нашу Скинию в сердце Марии», – мягко произносит Иисус.

   «Вот это да! Вот это да!.. Но после Ты заговорил о смерти… И всякая радость улетучилась… Но почему всё это выпало именно нам троим? Разве не благо было бы подарить это зрелище Твоей славы всем?»

   «Именно потому, что вы лишаетесь чувств, слыша разговоры о смерти Сына Человеческого, и смерти мучительной, Бого-Человек захотел укрепить вас на сей час и на веки вечные посредством предвидения того, каким Я буду после Своей Смерти. Запомните всё это, чтобы рассказать об этом в свое время… Вы поняли?»

   «О! да, Господь. Это невозможно забыть. И было бы бесполезно пересказывать. Нас сочли бы пьяными».

   ¹⁰Они возобновляют свой путь к долине. Однако на определенном этапе Иисус сворачивает на какую-то крутую тропинку, идущую в направлении Эндора, то есть в сторону, противоположную той, где Он оставил учеников.

   «Мы их не отыщем, – говорит Иаков. – Солнце клонится к закату. Они будут собираться в ожидании Тебя в том месте, где Ты их покинул».

   «Иди и не выдумывай глупостей».

   Действительно, как только заросли переходят в лужайку, что полого спускается к самой главной дороге, они видят всю компанию учеников, суетящуюся у подножия горы и разросшуюся благодаря любопытным прохожим и неизвестно откуда пришедшим книжникам.

   «Увы мне! Книжники!.. И уже спорят!» – говорит, указывая на них, Петр. И последние метры спуска проделывает неохотно.

   Но те, что внизу, тоже их заметили и показывают на них друг другу, а затем пускаются бегом к Иисусу, крича: «Учитель, как же вы оказались с этой стороны? Мы уж собирались идти к назначенному месту. Но нас задержали споры с книжниками и мольбы одного расстроенного отца».

   «О чем это вы там спорили?»

   «Спорили из-за одного бесноватого. Книжники насмехались над нами, так как мы не сумели принести ему избавления. Иуда из Кериота попытался сделать это снова, из принципа, но безуспешно. Тогда мы сказали: „Попробуйте сами“. Они отвечали: „Мы не заклинатели духов“^[4]. По случаю мимо проходили некие люди, пришедшие из Каслот-Табора, среди которых были два заклинателя. Но они тоже не имели никакого успеха. Вон тот отец, он пришел просить Тебя. Выслушай его».

[4] Таков буквальный смысл употребленного здесь слова экзорцисты.

   ¹¹В самом деле, мужчина выходит вперед и с мольбой опускается на колени перед Иисусом, оставшимся стоять на лугу на склоне, так что Он по крайней мере метра на три выше дороги и поэтому всем хорошо виден.

   «Учитель, – говорит мужчина, – я ходил в Капернаум со своим сыном искать Тебя. И привел его Тебе, моего несчастного сына, чтобы Ты избавил его, Ты ведь изгоняешь бесов и исцеляешь всякие болезни. Им часто овладевает немой дух. И когда его схватывает, он в состоянии лишь издавать хриплые крики, словно задыхающееся животное. Дух ударяет его о землю, и он катается по ней, скрипя зубами, пуская пену, как лошадь, кусающая удила, и ранит себя или подвергает смертельному риску утонуть, сгореть или разбиться, поскольку дух не раз бросал его в воду, в огонь или вниз с лестницы. Твои ученики попробовали, но не смогли. О, добрый Господин! Сжалься надо мной и над моим ребенком!»

   Иисус, воспламеняясь силой, восклицает: «О развратный род, о сатанинское сборище, строптивый легион, неверующий и жестокий народ преисподней, сколько Мне еще придется с тобой общаться? Сколько еще придется тебя выносить?» Он величествен, настолько, что устанавливается абсолютная тишина, и насмешки книжников прекращаются.

   ¹²Иисус обращается к отцу: «Встань и приведи ко Мне твоего сына».

   Мужчина идет и возвращается с другими мужчинами, среди них – парень лет двенадцати-четырнадцати. Красивый мальчик, но взгляд у него слегка отупевший, словно растерянный. На лбу краснеет длинная рана, а ниже белеет старый шрам. Едва увидев Иисуса, который устремляет на него Свои магнетические глаза, он издает хриплый крик, и всё его тело охватывают судорожные конвульсии, в то время как сам он валится на землю, испуская пену и вращая глазами, так что видны лишь белые глазные яблоки, и начинает кататься по земле в характерных эпилептических конвульсиях.

   Иисус делает несколько шагов вперед, приближаясь к нему, и говорит: «С каких пор у него это? Говори громко, чтобы все слышали».

   И пока кольцо толпы сужается, а книжники занимают места выше Иисуса, чтобы обозревать происходящее сверху, мужчина громким голосом произносит: «С малых лет. Я говорил Тебе: он часто падает в огонь, в воду или вниз с лестницы и с деревьев, потому что дух нападает на него внезапно и швыряет его таким образом, чтобы прикончить. Он весь в шрамах и ожогах. Хорошо еще, что он не остался слепым от пламени очага. Ни один лекарь, ни один заклинатель, ни даже Твои ученики не сумели его исцелить. Но Ты, коль что-то можешь, как я твердо верю, сжалься над нами и помоги».

   «Если ты в состоянии так верить, то для Меня всё возможно, ибо всё даровано тому, кто верит».

   «О, Господин, верю ли я! Но если я верю еще недостаточно, Ты сам умножь мою веру, чтобы она была совершенной и привела к чуду», – со слезами говорит мужчина, стоя на коленях рядом с сыном, который еще сильнее бьется в конвульсиях.

   ¹³Иисус выпрямляется, отступает на два шага назад и в то время как толпа донельзя сжимает свой круг, громко возглашает: «Проклятый дух, ты, делающий глухим и немым этого мальчика и мучащий его, Я повелеваю тебе: выйди из него и никогда больше не возвращайся!»

   Мальчик, несмотря на то что лежит на земле, несколько раз пугающе подпрыгивает, выгибаясь дугой и издавая нечеловеческие крики; а потом, совершив последний прыжок, во время которого он переворачивается и падает ничком, ударяясь лбом и ртом о торчащий из травы валун, что окрашивается кровью, перестает двигаться.

   «Он мертв!» – кричат многие. «Бедный мальчик!», «Бедный отец!» – сочувствуют лучшие. А книжники ухмыляются: «Вот услужил тебе Назарянин!» Или: «Как же так, Учитель? На этот раз Вельзевул подвел Тебя…» – и ядовито смеются.

   Иисус никому не отвечает. Даже отцу, что перевернул сына и вытирает ему кровь со лба и с губ, стеная и взывая к Иисусу. А наклоняется и берет мальчика за руку. И тот открывает глаза с глубоким вздохом, словно просыпаясь ото сна, садится и улыбается. Иисус привлекает его к Себе, ставит на ноги и препоручает отцу, тогда как толпа восторженно кричит, а книжники убегают от ее издевательских шуток…

   «А теперь идем», – говорит Иисус Своим ученикам. И попрощавшись с толпой, обходит гору сбоку, выходя на дорогу, которой уже шел утром.

   ¹⁴Иисус говорит: «А теперь о. М. может поместить сюда комментарий к видению 5 августа 1944 (тетрадь А 930), начиная со слов: „Я останавливаю на тебе Свой выбор не только для того, чтобы знакомить с печалями и скорбями твоего Учителя. Кто умеет оставаться со Мной в скорби, должен принимать участие и в Моей славе“^[5]. А ты отдохни, верный маленький Иоанн: твой отдых вполне заслужен. Пусть Мой мир будет тебе в радость».

[5] Указанный комментарий приведен здесь полностью. Обратим внимание, что МВ передает словом слава то, что в следующем далее оригинальном комментарии обозначалось как радость.

[5 августа 1944].

   ¹⁵Иисус говорит: «Я подготовил тебя к созерцанию Моей Славы. Завтра ее воспоминает Церковь. Но Я хочу, чтобы Мой маленький Иоанн увидел ее во всей ее подлинности и лучше бы ее воспринял. Я останавливаю на тебе Свой выбор не только для того, чтобы знакомить с печалями и скорбями твоего Учителя. Кто умеет оставаться со Мной в скорби, должен принимать участие и в Моей радости.

   Хочу, чтобы перед лицом своего Иисуса, который явится тебе, ты имела бы те же чувства смирения и покаяния, что были у Моих апостолов.

   Никакой гордыни. А то будешь наказана и потеряешь Меня.

   Всегдашняя память о том, Кто такой Я и кто такая ты.

   Всегдашняя мысль о своих недостатках и о Моем совершенстве, чтобы иметь сердце, очищенное глубоким покаянием. Но вместе с тем – и полное доверие ко Мне.

   Я сказал: „Не бойтесь. Встаньте. Идемте. Идемте к людям, ибо Я пришел, чтобы быть с ними. Будьте святыми, стойкими и верными, памятуя об этом часе“. Говорю это и тебе, и всем Моим возлюбленным среди людей, тем, кто обладает Мной особым образом.

   Не бойтесь Меня. Я являю Себя, чтобы вознести вас, а не чтобы испепелить.

   Встаньте: пусть радость от этого дара придаст вам бодрости, а не введет в дремоту успокоения, дабы вы не сочли себя уже спасенными, раз Я показал вам Небо.

   Идемте вместе к людям. Я приобщил вас к сверхчеловеческим деяниям через сверхчеловеческие видения и наставления, чтобы вы могли оказывать Мне бóльшую помощь. Я вовлекаю вас в Свои труды. Сам же Я не знал и не знаю отдыха. Ведь Зло никогда не отдыхает, и Добро должно быть всё время активно, чтобы насколько можно свести на нет деятельность Врага. Отдохнем, когда исполнятся Сроки. А сейчас нужно неутомимо идти, непрестанно трудиться, неизменно жертвовать собой ради Божьей жатвы. Пусть вас освящает постоянная связь со Мной, пусть вас укрепляет Мое продолжающееся наставничество, пусть Моя особенная к вам любовь делает вас верными вопреки всяким козням.

   Не будьте как те древние раввины, что учили Откровению, а сами не верили в него до такой степени, что не узнавали ни знамений времен, ни Божьих посланников. Распознайте предтеч Христа в Его втором Пришествии, ибо силы Антихриста на подходе, и истинно скажу вам – преступая в виде исключения пределы, которые Я сам Себе положил, так как знаю, что некоторые истины вы впитываете не благодаря своему духовному настрою, а подстрекаемые человеческим любопытством, – что мир, теперь уже близкий, который многие сочтут победой над Антихристом^[6], будет лишь передышкой, дающей время Врагу Христову оправиться, залечить свои раны и вновь собрать свое войско для еще более жестокой борьбы.

[6] Окончание Второй Мировой войны.

   Распознайте же, коль скоро вы являетесь „голосами“ вашего Иисуса – этого Царя царей, Верного и Истинного, что справедливо судит и сражается и станет Победителем Зверя и его служителей и пророков, – распознайте, в чем ваше Благо, и всегда ему следуйте. Пусть вас не обольстит никакая притворная внешность и не устрашит никакое преследование. Пусть ваш „голос“ говорит Моими словами. Пусть ваша жизнь будет посвящена этому деланию. И если на Земле вас будет ждать та же участь, что была у Христа, у Его Предтечи и у Илии, участь или кровавая, или отмеченная мучительными нравственными терзаниями, то порадуйтесь вашей будущей судьбе, которую вы непременно разделите со Христом, Его Предтечей и Его Пророком.

   Те же труды и скорби – та же слава. Здесь Я – Учитель и Образец. Там Я – Воздаяние и Царь. Ваше блаженство будет заключаться в обладании Мною. В забвении скорби. В том, представление о чем вам пока бессильно дать какое-либо откровение, потому что радость будущей жизни слишком превосходит возможности воображения человеческого существа, пока оно еще соединено с плотью».