ЕВАНГЕЛИЕ КАК ОНО БЫЛО МНЕ ЯВЛЕНО
355. Новый ученик Николай из Антиохии и второе предсказание Страстей
9 декабря 1945.
1Иисус совсем один на террасе дома Фомы из Капернаума. Город предается субботнему покою; число его обитателей уже сильно сократилось, поскольку самые ревностные в обрядах веры уже отбыли в Иерусалим, равно как и те, что идут туда с семьями и с детьми, которые не в силах проходить большие расстояния и вынуждают взрослых делать остановки и двигаться короткими переходами. В итоге из этого и без того несколько пасмурного дня выпадает золотая нотка беззаботного детства.
Иисус очень задумчив. Он сидит на низкой скамейке в углу возле парапета спиной к лестнице, практически скрытый за этим парапетом, уперевшись локтем в колено и поддерживая ладонью лоб – поза Его усталая и почти страдальческая.
2Его размышления прерывает приход какого-то мальчишки, что хочет с Ним попрощаться, прежде чем отправляться в Иерусалим. «Иисус! Иисус!» – зовет он с каждой ступеньки, не видя Иисуса, так как оградка скрывает Его из виду для того, кто внизу. Иисус же настолько сосредоточен, что не слышит ни его легкого голоска, ни его голубиных шажков… так что когда малыш оказывается на террасе, Он всё еще пребывает в той страдальческой позе. И ребенок этим напуган. Он останавливается на пороге террасы, подносит пальчик к губам и задумывается… затем решается и медленно выходит вперед… он уже почти за спиною Иисуса… наклоняется поглядеть, что же Тот делает… и говорит: «Нет, милый, не плачь! Из-за чего? Из-за тех вчерашних гадких грубиянов? Мой отец говорил с Иаиром, что они недостойны Тебя. Но Ты не должен плакать. Я же Тебя люблю. И моя сестричка Тебя любит, и Иаков, и Товия, и Иоанна, и Мария, и Михей, и все-все дети Капернаума. Не надо плакать… – и, ласково прижавшись к Его шее, прибавляет: – А то я тоже заплачу, и буду плакать постоянно… во время всего путешествия…»
«Нет, Давид, Я больше не плачу. Ты Меня утешил. Ты один? Когда вы выходите?»
«После заката. Лодкой до Тивериады. Пойдем с нами. Мой отец любит Тебя, знаешь?»
«Знаю, дорогой. Но Я должен идти и к другим детям… Благодарю тебя за то, что пришел со Мной попрощаться, и благословляю тебя, маленький Давид. Поцелуй Меня на прощание и потом возвращайся к маме. Она знает, что ты тут?..»
«Нет. Я сбежал, потому что не увидел Тебя с Твоими учениками и подумал, что Ты плачешь».
«Я уже не плачу. Сам видишь. Иди, иди к маме, она, наверное, с испугом тебя ищет. Прощай. Повнимательнее с ослами из караванов. Видишь? Они повсюду стоят».
«А Ты действительно больше не плачешь?»
«Нет, у Меня уже нет скорби. Ты Меня от нее избавил. Спасибо, дитя».
Дитя прыжками спускается с лестницы, а Иисус наблюдает за ним. Затем, покачав головой, возвращается на Свое место к прежним тягостным размышлениям.
3Проходит время. В просветах между облаками показывается заходящее солнце.
На лестнице шаги, уже потяжелее. Иисус поднимает лицо и видит направляющегося к Нему Иаира. Приветствует его, Иаир отвечает почтительным приветствием.
«Какими судьбами ты здесь, Иаир?»
«Господь! Может быть, я ошибся, но Ты, знающий сердца людей, увидишь, что в моей ошибке не было злого умысла. Я сегодня не пригласил Тебя выступать в синагоге. Но я вчера так сильно за Тебя переживал и так насмотрелся на Твои страдания, что… не посмел. Поспрашивал Твоих учеников. Мне сказали: „Он хочет побыть один“… Но недавно приходил Филипп, отец Давида, и сказал мне, что его ребенок видел, как Ты плачешь. Сказал, что Ты поблагодарил его за то, что он пришел. Вот и я тоже пришел. Учитель, те, кто пока еще в Капернауме, готовы собраться в синагоге. А синагога – моя и Твоя, Господь».
«Спасибо, Иаир. Сегодня в ней будут выступать другие. Я пойду как обычный верующий…»
«Ты и не обязан этого делать. Твоя синагога – весь мир. Точно не придешь, Учитель?»
«Нет, Иаир. Останусь, тут Мой дух предстоит Отцу, который понимает Меня и не находит во Мне вины». В грустных глазах Иисуса блестят слезы.
«Я тоже не нахожу в Тебе вины… До свидания, Господь».
«До свидания, Иаир». Иисус снова садится, всё такой же задумчивый.
4Легкая, словно голубка, в своем белом платье поднимается дочь Иаира. Смотрит… Тихо зовет: «Спаситель мой!» Иисус поворачивает голову, видит ее, улыбается и говорит: «Иди ко Мне».
«Да, мой Господь. Но мне хотелось бы отвести Тебя к остальным. Почему наша синагога должна быть сегодня немой?»
«Там есть твой отец и много других, чтобы наполнить ее словами».
«Но это слова… А у Тебя – Слово[1]. О, мой Господь! Своим словом Ты возвратил меня моей маме и моему отцу, а я была мертва. Но посмотри на тех, кто сейчас пойдет к синагоге! Многие более мертвые, чем я тогда. Приди и дай им Жизнь».
[1] Буквально: Твое слово – вот это Слово.
«Дочь, ты ее заслуживала, они же… Никакое слово не сможет даровать жизнь тому, кто сам для себя избирает смерть».
«Да, мой Господь. Но всё равно приходи. Есть же и такие, кто, слыша Тебя, оживает всё сильнее и сильнее… Приходи. Дай мне Свою руку и пойдем. Я ведь свидетельство Твоего могущества и готова засвидетельствовать это даже перед лицом Твоих врагов, даже ценой того, что у меня отнимут эту вторую жизнь, которая, впрочем, уже не моя. Ты мне ее подарил, добрый Учитель, из жалости к матери и к отцу. Но я…» Девочка, эта красивая уже девушка с кроткими большими глазами, сияющими на невинном умном лице, прерывается от нахлынувших слез, которые начинают ее душить, скатываясь по щекам с длинных ресниц.
«Почему ты сейчас плачешь?» – спрашивает Иисус, кладя ладонь ей на голову.
«Потому что… мне сказали, Ты говорил, что Ты умрешь…»
«Все умирают, девочка».
«Но не так, как Ты говоришь! Я… о! теперь я бы не захотела возвращаться к жизни, чтобы не видеть этого, чтобы не быть здесь, когда… произойдет этот ужас…»
«Тогда бы тебя здесь не было, и ты бы не смогла доставить Мне то утешение, какое доставила сейчас. Разве ты не знаешь, что слово, даже одно-единственное, от того, кто чист душой и кто любит Меня, унимает всякую Мою боль?»
«Да? О, тогда у Тебя ее больше не должно быть, потому что я люблю тебя сильнее отца, матери и своей жизни!»
«Это так».
«Тогда идем. Не оставайся один. Говори для меня, для Иаира, для моей мамы, для маленького Давида, в общем, для тех, кто Тебя любит. Нас много и нас будет еще больше. Но не оставайся один, а то найдет тоска, – и, повинуясь материнскому инстинкту, который есть у всякой порядочной женщины, подытоживает: – Если я буду рядом, никто Тебя не обидит. И я в любом случае буду Тебя защищать».
Иисус, вняв ее просьбе, поднимается. Рука об руку они пересекают улицы и входят в синагогу боковыми дверями.
5Иаир, читающий громким голосом какой-то свиток, откладывает чтение и, глубоко поклонившись, произносит: «Учитель, прошу Тебя, выступи ради тех, кто прямодушен. Подготовь нас к Пасхе Своим святым словом».
«Ты ведь читал из Царей, не так ли?»
«Да, Учитель. Пытался показать, что отделяющие себя от Бога впадают в идолослужение золотым тельцам».
«Правильно ты сказал. У кого-нибудь есть что добавить?»
В толпе поднимается гул. Кто-то хочет, чтобы высказался Иисус, а кто-то кричит: «Мы торопимся. Давайте прочтем молитвы и закончим собрание. Мы идем в Иерусалим и там так или иначе послушаем законоучителей». И среди кричащих это много вчерашних отступников, которых в Капернауме задержала суббота.
Иисус глядит на них с величайшей грустью и говорит: «Вы торопитесь. Это правда. Бог тоже поторопится судить вас. Можете идти». Потом, обращаясь к тем, кто начал их упрекать, говорит: «Не ругайте их. Каждое дерево приносит свой плод».
«Господь! Сделай то же, что сделал Неемия![2] Выступи против них, Ты ведь Верховный Священник!» – кричит возмущенный Иаир, и ему хором вторят апостолы, преданные ученики и те из Капернаума, кто Ему верен.
[2] Он пригрозил тем, кто окажется неверен, отлучением (Неем. 5:13).
Иисус крестообразно разводит руки, сильно побледнев – на лице Его написана настоящая мука, и тем не менее оно очень ласково, – и восклицает: «Помяни Меня, о Мой Боже! И помяни добром! И их тоже помяни добром! Я их прощаю!»[3]
[3] Ср. Неем. 5:19.
6Синагога пустеет, остаются приверженцы Иисуса…
И еще в углу какой-то чужеземец. Крепкий мужчина, его никто не замечает, с ним никто не заговаривает. Впрочем, он тоже ни с кем не разговаривает. Лишь пристально смотрит на Иисуса, да так, что Учитель переводит Свой взор в его сторону, видит его и интересуется у Иаира, кто это.
«Не знаю. Наверное, один из путников».
«Иисус спрашивает у него: «Кто ты?»
«Николай, прозелит из Антиохии, направляюсь в Иерусалим на Пасху».
«Кого ищешь?»
«Тебя, Господин Иисус из Назарета. Хочу с Тобой поговорить».
«Идем». И бок о бок с ним выходит в сад за синагогой, чтобы его выслушать.
«Я говорил в Антиохии с одним Твоим учеником по имени Феликс. И страстно захотел с Тобой познакомиться. Мне сказали, что Ты останавливаешься в Капернауме и у Тебя есть Мать в Назарете. И что Ты идешь в Гефсиманию или в Вифанию. Предвечный распорядился так, что я отыскал Тебя в первом из этих мест. Это было вчера… И я был недалеко от Тебя сегодня утром, пока Ты плакал и молился, возле родника… Я Тебя люблю, Господин. Потому что Ты святой и кроткий. Я верю в Тебя. Твои поступки, Твои слова уже сделали меня Твоим приверженцем. Но Твое недавнее милосердие ко грешникам возымело на меня решающее действие. Господин, прими меня вместо тех, кто Тебя покинул! Я пришел к Тебе со всем, что у меня есть: моей жизнью, имуществом, со всем». Произнося последние слова, он преклоняет колени.
Иисус внимательно на него смотрит… затем говорит: «Приходи. С сегодняшнего дня ты будешь принадлежать Учителю. Пойдем к твоим товарищам».
Они возвращаются в синагогу, где происходит обстоятельный разговор учеников и апостолов с Иаиром.
«Вот новый ученик. Отец утешает Меня. Полюбите его как брата. Идемте разделим вместе с ним хлеб и соль. После, ночью, вы отправитесь с ним в Иерусалим, а мы на лодках пойдем к Иппо… И не рассказывайте никому о Моем маршруте, чтобы Меня не задерживали».
7Однако суббота еще не закончилась, и желающие покинуть Иисуса толпятся на побережье, договариваясь о переправе до Тивериады. И ссорятся с Зеведеем, который не хочет одалживать свою лодку, что стоит возле лодки Петра, уже готовая к ночному отплытию Иисуса с Двенадцатью.
«Я иду ему на помощь!» – говорит раздраженный Петр.
Иисус во избежание слишком сильных столкновений придерживает его, говоря: «Пойдем все, не один ты».
И они идут… И вынуждены испытать горечь от лицезрения того, как те беглецы уходят не прощаясь, резко оборвав всякие дискуссии, лишь бы избежать встречи с Иисусом… и вынуждены услышать оскорбительные эпитеты и язвительные замечания в адрес верных учеников…
Иисус поворачивает обратно к дому после того, как уходит это враждебное сборище, и говорит новому ученику: «Слышишь? Вот что тебя ждет, когда ты пойдешь за Мной».
«Знаю. Поэтому и остаюсь. Я видел Тебя в день торжества среди толпы, что славословила и провозглашала Тебя „царем“. Я пожал плечами и решил: „Еще один жалкий мечтатель! Еще одно бедствие для Израиля!“ И не пошел за Тобой, потому что Ты был похож на царя, и больше о Тебе и не помышлял. Теперь же я иду за Тобой, потому что в Твоих словах и в Твоей доброте вижу обещанного Мессию».
«Поистине ты праведнее многих других. И всё-таки еще раз скажу. Кто надеется на Меня как на земного царя, пусть уходит. Кто чувствует, что ему будет стыдно за Меня перед лицом этого мира-обвинителя, пусть уходит. Кто будет смущаться, видя, что со Мной обходятся, как с преступником, пусть уходит. Говорю вам это, пока вы еще можете это сделать, не скомпрометировав себя в глазах этого мира. Возьмите пример с тех, что уносятся на тех лодках, если не чувствуете себя в состоянии разделить Мою судьбу в бесчестии, чтобы потом разделить ее в славе. Ибо скоро произойдет вот что: Сын Человеческий скоро будет обвинен и затем предан в руки людей, которые убьют Его, как злодея, и будут считать, что одолели Его. Но тщетно совершат они свое преступление. Ибо Я воскресну через три дня и восторжествую. Блаженны те, кто сумеет остаться со Мной до самого конца!»
8Они уже дома, и Иисус доверяет ученикам новопришедшего, а сам в одиночку поднимается туда же, где был раньше. Более того, заходит в верхнюю комнату и в раздумье садится.
Вскоре наверх поднимаются Искариот с Петром.
«Учитель, Иуда навел меня на некоторые справедливые размышления».
«Расскажи».
«Ты принимаешь этого Николая, прозелита, чье прошлое нам неизвестно. У нас уже было много неприятностей… и они продолжаются. И что дальше? Что мы о нем знаем? Можем ли ему доверять? Иуда справедливо говорит, что это вполне может быть подосланный врагами шпион».
«Да точно! Предатель! Почему он не хочет говорить, откуда он пришел и кто его послал? Я его расспрашивал, но он говорит только: „Я Николай из Антиохии, прозелит“. У меня серьезные подозрения».
«Напомню тебе, что он пришел потому, что увидел, как Меня предали».
«Это может быть обман! Это может быть предательство!»
«Кто повсюду видит обман или предательство, тот способен душой на подобные вещи, ведь мерят по своей мерке», – серьезно говорит Иисус.
«Господь, Ты меня оскорбляешь!» – с негодованием кричит Иуда.
«Так оставь Меня и иди с теми, кто от Меня отложился».
Иуда выходит, безобразно хлопнув дверью.
«И тем не менее, Господь, Иуда не совсем уж неправ… И потом, мне не хотелось, чтобы тот человек рассказывал об Иоанне. Направивший его к Тебе Феликс может быть только человеком из Эндора…»
«Несомненно, это он. Но Иоанн из Эндора осторожен и снова взял свое старое имя. Не переживай, Симон. Тот, кто становится учеником, так как понимает, что по-человечески Мое дело уже проиграно, не может не быть человеком праведной души. Совсем не похожей на душу того, кто сейчас вышел и кто пришел ко Мне из-за того, что надеялся стать князем при могущественном царе… и никак не убедится, что Я Царь только по духу…»
«Ты его подозреваешь, Господь?»
«Я никого не подозреваю. Но истинно говорю тебе: того, чего достигнет Николай, ученик и прозелит, не сможет достичь Иуда Симонов, апостол, израильтянин и иудей».
«Господь, мне бы хотелось расспросить Николая об… Иоанне».
«Не надо. Иоанн не давал ему поручений, потому что осмотрителен. Не будь ты неосмотрительным».
«Хорошо, Господь. Я только спросил…»
«Давайте спустимся и скорее поужинаем. Глубокой ночью нам выступать… Симон… Ты-то Меня любишь?»
«О, Учитель! О чем Ты говоришь?»
«Симон, Мое сердце мрачнее, чем озеро в ненастную ночь, и такое же неспокойное…»
«О, Мой Учитель!.. Что я скажу Тебе: что я еще более, чем Ты… мрачен и неспокоен? Скажу Тебе: „Вот Твой Симон. И если мое сердце в состоянии Тебя утешить, возьми его“. Всё, что у меня есть, это сердце, зато оно искреннее».
Иисус на мгновение прикладывает Свою голову к его широкой крепкой груди, а затем встает и вместе с Петром спускается вниз.