ЕВАНГЕЛИЕ КАК ОНО БЫЛО МНЕ ЯВЛЕНО
54. Встреча с Иудой Искариотом и Фомой. Симон Зелот исцелен от проказы
26 октября 1944.
1Иисус вместе со Своими учениками. Как накануне, так и сегодня я не вижу Иуду Фаддея, который, однако, говорил, что хочет пойти с Иисусом в Иерусалим.
Видимо, это все еще пасхальные празднества, поскольку в городе – всё то же огромное скопление народа. Вечереет, и многие спешат по домам.
Иисус тоже направляется к дому, где гостит. Это не дом Тайной Вечери: тот находится в самом городе, хотя и ближе к его окраинам. Этот же – настоящий сельский дом среди густых олив. С простенькой площадочки, что перед ним, видны деревья, которые ярусами спускаются вниз с холма, останавливаясь над небольшим мелководным потоком, протекающим по излучине между двух невысоких холмов: на вершине одного из них расположен Храм, на другом холме – одни лишь оливковые деревья. Иисус в начале склона этого пологого, ровно поднимающегося и совершенно сглаженного безмятежными деревьями, холма.
«Иоанн, там двое ожидают твоего Друга», – говорит пожилой мужчина, видимо, арендатор или владелец той оливковой рощи. Похоже, Иоанн знаком с ним.
«Где они? Кто такие?»
«Не знаю. Один точно иудей. Другой… не разберешь. Я не спросил его».
«Где они?»
«В кухне, ждут, и… и… ну да… есть еще один, он весь в язвах… Я оставил его там… поскольку мне не хотелось бы, чтобы он оказался прокаженным… Говорит, что хочет увидеть Пророка, который держал речь в Храме».
Иисус, до этого хранивший молчание, говорит: «Пойдем сначала к нему. Скажи двум другим, пусть приходят, если захотят. Я поговорю с ними тут, в оливковой роще». И направляется к указанному мужчиной месту.
«А мы? Что нам делать?»
«Идемте, если хотите».
2Человек, совершенно закутанный, прислонился спиной к грубой стенке, поддерживающей уступ террасы, тот, что ближе всего к усадьбе. Наверное, он взобрался туда по тропке, тянущейся вдоль берега потока.
Увидев, что Иисус подходит к нему, он начинает кричать: «Назад! Назад! Но и пощады!»[1] И, сбросив одежду, раскрывает свое тело. Если лицо его покрыто струпьями, то тело – мозаика из язв. Некоторые уже превратились в глубокие впадины, какие-то похожи на простые красные ожоги, другие – белесые и глянцевые, словно покрыты сверху белой глазурью.
[1] Прокаженные обязаны были криком предупреждать о своей болезни, ибо по Закону прикосновение к ним делало человека нечистым.
«Ты прокажен! Чего ты от Меня хочешь?»
«Не проклинай меня! Не побивай меня камнями! Мне сказали, что вчера вечером Ты объявил Себя Гласом Божьим и Подателем Милости. Мне сказали, будто Ты уверял, что, воздвигнув Свое Знамение, Ты излечишь всякую болезнь. Воздвигни его надо мной. Я пришел из гробниц… оттуда… Полз, как змея, между кустами ежевики вдоль потока, чтобы добраться сюда незамеченным. Дождался вечера, чтобы в сумерках было не так видно, кто я такой. Я осмелился… он, человек из этого дома, показался мне достаточно добрым. Он не убил меня. Только сказал мне: „Жди возле той стены“. Будь же и Ты милостив», – и видя, как близко подошел Иисус (лишь Он один, поскольку шестеро учеников и владелец этого участка вместе с двумя незнакомцами стоят поодаль, демонстрируя явное отвращение), прибавляет: «Ни шагу вперед! Ни шагу! Я заразный!» Однако Иисус не останавливается. Он смотрит на него с такой жалостью, что мужчина принимается плакать, встает на колени, почти касаясь лицом земли, и стонет: «Твое знамение! Твое знамение!»
«Оно будет воздвигнуто в свое время. Тебе же говорю: встань! Будь исцелен. Это Мое желание. И будь ты Моим знамением в этом городе, что должен узнать Меня. Поднимайся, говорю тебе! И не греши, из благодарности Богу!»
Мужчина медленно-медленно поднимается. Кажется, он выступает из высокой цветущей травы, словно высвобождается из могильного савана… И он исцелен. Оглядывает себя в закатном свете. Исцелен. Кричит: «Я чист! О, что я должен теперь сделать для Тебя?»
«Повиноваться Закону. Пойди к священнику. Веди себя хорошо, на будущее. Ступай».
Мужчина порывается было броситься к ногам Иисуса, но вспоминает, что по Закону он еще не очистился, и удерживается. Но целует себе руки, посылая этот поцелуй Иисусу, и плачет. От радости.
3Остальные словно окаменели. Иисус поворачивается к исцеленному спиной и, улыбаясь, приводит их в чувство. «Друзья, это была всего лишь телесная проказа. Вы же увидите, как спадает проказа с сердец. Это вы хотели повидать Меня? – обращается Он к двоим незнакомцам, – вот Я. А вы кто?»
«Мы слышали Тебя прошлым вечером… в Храме. Разыскивали Тебя по городу. Один, назвавшийся Твоим родственником, сказал нам, что Ты находишься здесь».
«Зачем же вы Меня ищете?»
«Чтобы последовать за Тобой, если позволишь нам, потому что Ты обладаешь словами истины».
«Последовать за Мной? А знаете ли вы, куда Я направляюсь?»
«Нет, Учитель, но, несомненно, к славе».
«Да. Но не к земной славе. К славе, которая пребывает на Небесах, и которая завоевывается добродетелью и самопожертвованием. Для чего вы хотите за Мной последовать?»
«Для того, чтобы принять участие в Твоей славе».
«Небесной славе?»
«Да, Небесной».
«Не все могут достичь ее. Ибо Маммона подкарауливает жаждущих Неба сильнее, чем всех остальных. И выдерживает лишь тот, кто в состоянии желать твердо. Зачем идти за Мной, если идти за Мной означает непрестанно бороться с врагом в самих себе, с врагом-миром, и с тем Врагом, который есть Сатана?»
«Затем, что этого хочет наш дух, который остался покорен Тобой. Ты святой и могущественный. Мы хотим быть Твоими друзьями».
«Друзьями!! – Иисус замолкает и вздыхает. Потом пристально всматривается в того, кто все это время говорил, а теперь, откинув плащ, оказался с непокрытой головой. Это Иуда Искариот. – Ты выражаешься лучше, чем человек из народа. Кто ты?»
«Иуда, сын Симона. Из Кериота[2]. Но я из Храма (или при Храме). Жду и мечтаю о Царе иудеев. Я почувствовал царя в Твоих речах. Я увидел царя в Твоих движениях. Возьми меня с Собой».
[2] Ставшее нарицательным прозвище Искариот буквально означает человек из Кериота. Кериот – иудейский город к югу от Иерусалима.
«Взять тебя? Сейчас? Сразу? Нет».
«Почему, Учитель?»
«Потому что надо получше примериться к самим себе, прежде чем выбирать слишком крутую дорогу».
«Ты сомневаешься в моей искренности?»
«Ты сказал это. Я не сомневаюсь в твоем порыве. Но сомневаюсь в твоем постоянстве. Подумай об этом, Иуда. Скоро Я уйду отсюда и вернусь к Пятидесятнице. Если ты бываешь в Храме, ты Меня увидишь. Испытай себя. 4А ты кто?»
«Еще один, увидевший Тебя. Мне хотелось бы быть с Тобой. Но теперь я в смятении».
«Ничего. Самонадеянность – это гибель. Боязнь может стать препятствием, но если она от смирения, то она помогает. Не бойся. Ты тоже подумай, а когда Я приду…»
«Учитель, Ты такой святой! Я боюсь оказаться недостойным. Ничего другого. Потому что за свою любовь я не опасаюсь…»
«Как тебя зовут?»
«Фома, по прозвищу Дидим»[3].
[3] Имя Фома происходит от арамейского слова близнец. Дидим – то же самое, но по-гречески. У него, действительно, была сестра-близнец.
«Я запомню твое имя. Иди с миром».
Иисус отпускает их и удаляется в гостеприимный дом для ужина.
5Шестерым, находящимся с Ним, многое не терпится узнать. «Учитель, в чем Ты увидел разницу между ними двумя?.. Ведь была некая разница. У обоих было одно и то же побуждение…» – спрашивает Иоанн.
«Друг, то же самое побуждение может иметь различный смысл и приводить к различным результатам. Верно, что у этих двоих одинаковое побуждение. Но намерения одного и другого не совпадают. И совершеннее тот, что кажется менее совершенным, потому что его не подстрекает людская слава. Он любит Меня, потому что любит».
«Я тоже».
«И я так же».
«И я».
«И я».
«И я».
«И я».
«Знаю. Я принимаю вас за тех, кто вы есть».
«Значит, мы совершенные?»
«О, нет! Но, как и Фома, станете такими, если пребудете в вашем стремлении любить. Совершенные?! О, друзья! Кто совершенен, кроме Бога?»
«Ты!»
«Истинно говорю вам, что Я совершенен не сам по Себе, если вы считаете Меня пророком. Никто из людей не совершенен. Но совершенен Я потому, что Говорящий с вами есть Глагол Отца. Будучи Причастником Бога, Его Мыслью, становящейся Словом, Я обладаю Совершенством в Себе. Таковым вы и должны Меня почитать, если верите, что Я – Слово Отца. И все же, видите ли, друзья, Я хочу называться Сыном Человеческим, ибо Я уничижаю сам Себя, взваливая на Себя все человеческие немощи, чтобы нести их – Моя первая мука – и уничтожить их, после того, как их понесу, но не стану их обладателем. Какая это тяжесть, друзья! Но Я несу ее с радостью. И эта Моя радость перенесения немощей – оттого что, являясь Сыном человечества, Я сделаю человечество детищем Бога. Как в первый день».
Иисус говорит плавно, сидя за бедной трапезой, миролюбиво жестикулируя ладонями поверх стола, чуть наклонив вперед лицо, освещенное снизу-вверх масляной лампадкой, поставленной на стол. Он, уже показавший Себя внушительным Наставником, и такой дружелюбный в общении, слегка улыбается. Ученики внимательно Его слушают.
6«Учитель… почему Твой кузен, зная, где Ты живешь, не пришел?»
«Мой Петр!.. Ты станешь одним из Моих камней, первым. Но не все камни легки для использования. Видел мраморные глыбы преторианского дворца? Вырванные с трудом из горных недр, они сейчас составляют часть Претории. А теперь посмотри на те валуны, которые в лунном свете блестят вон там, среди вод Кедрона. Они сами попали в русло, и если кто-нибудь захочет их взять, то – вот, пожалуйста. Мой кузен подобен тем первым глыбам, о которых Я говорил… Горные недра, его семья, оспаривают его у Меня».
«А я во всем хочу быть как эти валуны из потока. Ради Тебя я готов оставить всё: дом, жену, ловлю, братьев. Всё, Раввуни, ради Тебя».
«Знаю, Петр. За это тебя люблю. Но Иуда тоже придет».
«Какой? Иуда из Кериота? Я ему не придаю значения. Это нарядный щеголь, а я… отдаю предпочтение… отдаю предпочтение себе…»
Все смеются над этим выступлением Петра.
«Нет ничего смешного. Я имел в виду, что отдам предпочтение откровенному галилеянину, неотесанному, рыбаку, но без обмана, как… как горожане, которые… не знаю… ну, Учитель понимает, что я хочу сказать».
«Да, понимаю. Но не осуждай. На Земле мы нужны друг другу, и добрые перемешаны со злыми, как цветы в поле. Цикута бок о бок с целебной мальвой».
7«Я хотел бы спросить одну вещь…»
«Какую, Андрей?»
«Иоанн поведал мне о чуде, сотворенном в Кане… Мы очень надеялись, что Ты сотворишь одно такое чудо в Капернауме… а Ты сказал, что не творишь чудес, если прежде не исполнишь Закон. Но тогда почему в Кане? И почему здесь, а не на своей родине?»
«Всякое повиновение Закону – это единение с Богом и потому увеличивает наши способности. Чудо – это подтверждение единства с Богом, Его благожелательного присутствия и согласия. Поэтому Я пожелал исполнить Свой долг Израильтянина прежде, чем приступить к совершению ряда чудес».
«Но Ты не был связан Законом».
«Почему? Как Сын Божий – нет. Но как Сын Закона – да. Израиль пока что воспринимает Меня только таким образом… Да и после почти весь Израиль будет воспринимать Меня таковым, и даже менее того. Но Я не хочу устраивать смуту в Израиле и подчиняюсь Закону».
«Ты святой».
«Святость не исключает послушания. Наоборот, доводит его до совершенства. Кроме всего прочего, это вам пример для подражания. Что скажешь об отце, о старшем брате, об учителе, о священнике, если они не подают хороший пример?»
«А как же Кана?»
«Кана – та радость, которую нужно было доставить Моей Матери. Кана – предвосхищение, имеющее место благодаря Моей Матери. Она – Предвосхитительница Благодати. Здесь Я оказываю честь святому Городу, публично делая его первым свидетелем Своей Мессианской власти. Там же, в Кане, Я почтил Божью Святую, Всесвятую. Мир обрел Меня благодаря Ей. Справедливо, что Мое первое чудесное деяние в этом мире относится к Ней».
8В дверь стучат. Это опять Фома. Он входит и бросается Иисусу в ноги.
«Учитель… я не в состоянии ждать Твоего возвращения. Позволь мне остаться с Тобой. Я полон недостатков, но у меня есть моя любовь, это единственное великое и подлинное сокровище. Оно Твое, для Тебя. Позволь мне остаться, Учитель…»
Иисус кладет ладонь ему на голову. «Оставайся, Дидим. Следуй за Мной. Блаженны искренние и стойкие в стремлении. Благословенны вы. Вы мне больше, чем родственники, поскольку вы Мои чада и братья не по крови, что смертна, но по воле Божьей и по вашему духовному устремлению. Теперь Я скажу, что у Меня нет родственников ближе, чем те, кто творит волю Моего Отца, а вы ее творите, раз желаете блага».
Видение так и заканчивается. 9Сейчас 16 часов, и на меня уже нападают приступы оцепенения, которое, чувствую, будет жестоким, как логическое следствие вчерашнего мучительного часа…
Но и 24 октября мне было очень плохо. Настолько, что по окончании видения, когда я писала с головной болью, прямо как при менингите, у меня не хватило сил добавить, что я, наконец, увидела Иисуса, одетого так, как Он является мне в видениях, адресованных только мне одной: в мягком одеянии из шерсти белого цвета, переходящего в слоновую кость, и в таком же плаще. В этой одежде Он был во время Своего первого появления в Иерусалиме в качестве Мессии.