Иисус делает жест означающий: «Мы не могли сделать этого каким-либо иным способом».

   Манаил, поглощенный подсчетом своих шагов, больше не разговаривает. Сейчас они идут по бесплодному скальному коридору, подобному пещере с постепенно подниающимся полом между двумя горами, почти касающимися друг друга (своими отвесными скалистыми склонами). Можно было бы сказать, что это разлом, вызванный природной катастрофой, так странно он выглядит. Огромная ножевая рана в горном утесе, отделившая одну треть от его вершины. Высоко наверху, за отвесными скалистыми стенами этого коридора, за качающимися ветвями деревьев, которые выросли на краях огромного разреза, сияют звезды, но лунный свет не проникает вниз, в эту бездну. Дымный свет факела пробуждает хищных птиц, которые пищат, хлопая крыльями на краю своих гнезд среди расщелин.

   2. Манаил говорит: «Мы на месте!» и издает крик, подобный скорбному воплю филина, в сторону расселины в скалистом склоне.

   Из другого скального коридора, верхняя часть которого перекрыта, подобно вестибюлю, двигаясь изнутри, с его другого конца, появляется красноватый свет факела. Иосиф, не увидев Иисуса, который идет чуть позади Манаила, спрашивает: «Учитель?»

   «Я здесь Иосиф, мир тебе».

   «Мир Тебе. Входи! Входи. Мы разожгли огонь, чтобы видеть змей и скорпионов и чтобы согреть это место. Я буду показывать Тебе путь».

   Он поворачивается и по неровной тропе ведет их в недра горы к месту, освещенному огнем. Рядом с костром Никодим, бросающий в него ветви и можжевельник.

   «Мир и тебе, Никодим. Вот Я и с вами. Говорите».

   «Учитель, кто-нибудь заметил Твой приход?»

   «Кто на земле смог бы сделать это, Никодим?»

   «Твоих учеников нет с Тобой?»

  «Иоанн и Иуда Симонов со Мной. Остальные проповедуют Благую Весть со дня после Субботы до заката в пятницу. Но Я вышел из дома до полудня, сказав им, чтобы не ждали Меня до рассвета на следующий день после Субботы. Я слишком приучил их к Моему отсутствию в течение нескольких часов, чтобы это возбудило подозрения в ком-либо. Так что тебе не нужно беспокоиться. У нас достаточно времени, чтобы поговорить не беспокоясь о том, что нас схватят. Место здесь…удобное».

   «Да. Гнезда змей и грифов… и разбойников в хороший сезон, когда в этих горах пасется множество стад. Но теперь разбойники предпочитают другие места, откуда внезапно спускаются на кошары и караванные пути. Нам очень жаль, что заставили Тебя идти в такую даль. Но мы сможем уйти отсюда по разным дорогам, не привлекая ничьего внимания. Потому что, Учитель, внимание Синедриона направлено на все те места, где, как они подозревают, любят Тебя».

   «Ну, я не согласен с Иосифом в этом отношении. Я думаю, что мы сейчас видим призраки там, где их нет. Я также думаю, что ситуация  очень сильно успокоилась в эти последние дни…» — говорит Никодим.

   «Ты ошибаешься, друг мой. Я говорю тебе. Она успокоилась, потому что нет стимула искать Учителя, потому что сейчас они знают, где Он находится. Именно поэтому Он находился под наблюдением, а мы – нет. И именно потому я умолял Его не говорить никому о том, что мы собираемся встретиться. Так, чтобы никто не был бы готов… ни к чему», — говорит Иосиф.

   «Я не думаю, что люди Ефраима…» — замечает Манаил.

   «Ни люди Ефраима, ни кто-либо еще из Самарии. Ради единственной цели сделать противоположное тому, что делаем мы…»

   «Нет, Иосиф, не ради этого. Но потому, что в их сердцах нет злой змеи, которая есть в ваших сердцах. Они не боятся быть лишенными какой-либо привилегии. У них нет сект или кастовых интересов, которые нужно защищать. У них нет ничего, кроме инстинктивной потребности чувствовать, что они любимы и прощены Тем, Кого их предки оскорбили, и Кого они продолжают оскорблять, оставаясь вне совершенной религии. Вне потому, что как они, так и вы горды, и ни одна сторона не может отложить в сторону ненависть, разделяющую вас, и протянуть друг другу свои руки во имя Единственного Отца. Даже если бы они имели к этому сильную добрую волю, вы бы разрушили ее. Потому что вы не умеете прощать. Вы не можете сказать, поправ всю глупость: “Прошлое мертво, потому что Князь будущего века восстал и Он собирает всех нас под Своим Знаком”. 3. Я действительно пришел и Я собираю. Но вы! О! Для вас также те, кого Я считал достойными быть собранными, по-прежнему остаются проклятыми!»

   «Ты суров с нами, Учитель».

   «Я справедлив. Возможно ли, чтобы вы сказали, что не упрекаете Меня, в своих сердцах, за некоторые из Моих деяний? Можете ли вы сказать, что одобряете, что Моя милость равна как для иудеев и галилеян, так и для самарян и язычников, нет, даже более велика для последних и для больших грешников, просто потому, что они больше нуждаются в ней? Можете ли вы сказать, что не ожидали от Меня жестов, насильственного величия ради подтверждения Моего сверхъестественного происхождения, и, прежде всего, заметьте, и, прежде всего, проявления Моей Миссии Мессии в соответствии с вашей идеей Мессии? Скажите истинную правду: помимо той радости ваших сердец о воскресении вашего друга, разве не предпочли бы вы радости Моего прибытия в Вифанию в образе жестокого статного воина, какими были наши предки с аморреями и васанитами, и каким был Иешуа (Иисус Навин) с народом города Аин и Иерихоном, или еще лучше: если бы Я обрушил камни и стены на Моих врагов Своим голосом, как трубы Иешуа обрушили стены Иерихона., или обрушил бы огромные камни на Моих врагов с Небес, как это произошло на спуске Беф-Орона еще в дни Иешуа, или как это было в более поздние времена, призывая небесных рыцарей, галопом скачущих по воздуху, в одеждах из золота, отряды полностью вооруженных копейщиков, эскадроны кавалерии в боевом порядке, атакующих и обвиняющих так и этак, потрясающих щитами и армии в шлемах, размахивающие мечами и метающие камни, чтобы терроризировать Моих врагов? Да, это то, что вы предпочли бы, потому что, хотя вы очень любите Меня, ваша любовь еще не чиста, и она возбуждается, желая того, что не свято, согласно вашим мыслям израильтян, согласно вашим старым мыслям, которые есть в Гамалииле, а также в самом последнем человеке в Израиле, которые есть и в Первосвященнике и в Тетрархе, в крестьянине, в пастухе, в кочевнике, в человеке из диаспоры. Навязчивая идея Мессии-завоевателя. Ночной кошмар тех, кто боится быть раздавленным Им. Надежда тех, кто любит Отечество с жестокостью человеческой любви. Страстное стремление тех, кто находится под гнетом иностранной власти в зарубежных странах. Это не ваша вина. Чистая идея относительно того Кто Я, как она была дана Богом, в течение веков была покрыта пластами бесполезной шелухи. И только немногие знают, как вернуть Мессианскую идею к ее изначальной чистоте, и они делают это посредством своих собственных страданий. И теперь, так как близко время, когда знамение, которое ожидает Гамалиил, и весь Израиль вместе с ним, будет дано, и сейчас время Моего совершенного проявления приближается, Сатана действует, чтобы деградировать вашу любовь и примешать к вашим мыслям свои, проституировать их. Говорю вам, сейчас приходит его час. И в этот час тьмы также те, кто сейчас могут видеть, или только чуть подслеповаты, полностью ослепнут. Только немногие,  очень немногие люди узнают Мессию в уничтоженном Человеке. Только немногие опознают Его как истинного Мессию, потому что Он будет убит в точности как видели Его пророки. Ради Моих друзей Я хотел бы, чтобы они были способны видеть Меня и знать Меня, пока еще длится день, так, чтобы они могли распознать Меня и видеть Меня также, когда Я буду обезображен и в час тьмы мира… 4. Но скажите Мне сейчас то, что вы хотели сказать Мне. Время проходит быстро и скоро настанет рассвет. Я говорю это ради вас, потому что Я не боюсь никаких случайных встреч».

   «Хорошо. Мы хотели сказать Тебе, что кто-то, должно быть, сказал, где Ты находишься, и что это, конечно, не я или Никодим, или Манаил, или Лазарь, или его сестры, или Ника. Кому еще Ты говорил о месте, которое Ты избрал Своим убежищем?»

   «Никому, Иосиф».

   «Ты уверен?»

   «Совершенно определенно».

   «И Ты сказал Своим ученикам, чтобы они не упоминали об этом?»

   «До отъезда Я не говорил им об этом месте. Когда мы достигли Ефраима, Я сказал им, чтобы он шли и проповедовали и действовали вместо Меня. И Я уверен в их послушании»

   «И… Ты остался один в Ефреме?»

   «Нет. Я остался с Иоанном и Иудой Симоновым. Я уже говорил тебе. Он, Иуда, так как Я могу читать его мысли, не может причинить Мне какого-нибудь вреда из-за своего безрассудства, потому что он никогда не покидает города, и в эти дни никакой паломник из других мест не проходил через него».

   «Тогда… это действительно Вельзевул сказал. Потому что в Синедрионе знают, Что Ты здесь».

   «И что же? Каковы их реакции на Мое поведение?»

   «Их несколько, Учитель, и очень разных. Некоторые говорят, что это логично. С тех пор как они изгнали Тебя из святого места, у Тебя не было иного выбора, как принять убежище в Самарии. Другие, напротив, утверждают, что это доказывает, что Ты самарянин в душе, даже более, чем по расе, и что этого достаточно, чтобы осудить Тебя. И все они ликуют оттого, что добились успеха, вынудив Тебя замолчать и что теперь они могут указать на Тебя толпе как на друга самарян. Они говорят: “Мы уже выиграли битву. Остальное будет детской игрой”. Но мы умоляем Тебя, не позволь этому случиться».

   «Этого не произойдет. Пусть они говорят. Те, кто любят Меня не будут расстроены из-за внешней видимости. Позвольте ветру полностью стихнуть. Это земной ветер. Затем подует Небесный ветер, небосвод раскроется и явится слава Божия. 5. Вы еще что-то хотите сказать Мне?»

   «Нет. Ничего относительно Тебя. Будь начеку, будь осторожен, не покидай места, где сейчас находишься. А мы будем держать Тебя в курсе всех событий…»

   «Нет. Не надо. Оставайтесь там, где вы находитесь. Скоро со Мной будут ученицы и, да, скажите Элизе и Нике, чтобы они присоединились к другим ученицам, если они того пожелают. Скажите также двум сестрам. Так как Мое местопребывание теперь известно, то те, кто не боится Синедриона могут сейчас приходить ради нашего взаимного утешения».

   «Две сестры не смогут приехать, пока не вернется Лазарь. Он отбыл с большой помпой и все в Иерусалиме узнали, что он направляется в свои отдаленные имения, но не известно, когда он вернется. Но его слуга уже вернулся из Назарета и он сказал, — и мы должны сказать Тебе также это, — он сказал, что Твоя Мать будет здесь вместе с другими ученицами перед концом этой луны. Она здорова, как и Мария Алфеева. Слуга видел их. Но они немного задерживаются, потому что Иоанна хочет приехать с ними, но не может до конца этой луны. И затем… ну, если Ты позволишь нам, мы бы хотели помочь Тебе… как верные друзья, даже если… несовершенно, как Ты говоришь».

   «Нет. Ученики, которые ходят, проповедуя, вечером каждой пятницы приносят все, что необходимо для них и для нас, остающихся в Ефраиме. Ничего больше не требуется. Работник живет своим заработком. Это справедливо. Остальное будет излишним. Отдайте это каким-нибудь горемыкам. Это Я сказал также тем, кто в Ефраиме и Моим апостолам. Мое наставление состояло в том, что когда они возвращаются, у них не должно оставаться ни гроша излишка и что на своем пути они должны раздать все пожертвования, оставив для нас только то, что необходимо для нашего очень скромного питания в течение одной недели».

   «Почему, Учитель?»

   «Чтобы научить их отстраненности от богатств и превосходству духа над заботами о завтрашнем дне. По этой и по другим Моим уважительным соображениям как Учителя, Я прошу вас не настаивать».

   «Как Ты пожелаешь. Но мы сожалеем, что не можем помочь Тебе».

   «Придет день, когда вы сможете сделать это… 6. Разве это не первый свет зари?» Он встал, глядя на восток, то есть в сторону противоположную той, с которой Он пришел, и указывает на робкий проблеск, который усиливается вдали, где небосвод смыкается с линией горизонта.

   «Да, это заря. Мы должны расстаться. Я вернусь в Гофену, где я оставил мою лошадь, а Никодим спустится на другую сторону, к Беерофу, а оттуда к Раме, когда Суббота закончится»

   «А что ты, Манаил?»

   «О! Я пойду, не скрываясь, по главным дорогам к Иерихону, где сейчас находится Ирод. Моя лошадь в доме неких бедных людей, которые ради гроша не питают отвращения ни к чему, даже к Самарянам, кем я, как они думают, являюсь. Но именно сейчас я остаюсь с Тобою. В моей сумке у меня есть еда для двоих».

   «Ну, давайте попрощаемся. Мы встретимся вновь на Пасху».

   «Нет! Не собирайся подвергнуть Себя такому испытанию!» — говорят Иосиф и Никодим. «Не делай этого, Учитель!»

   «Вы действительно плохие друзья, потому что советуете Мне совершить грех и быть трусливым. Сможете ли вы тогда любить Меня, учитывая то, что Я сделал? Скажите Мне. Будьте искренни. Куда должен был бы Я тогда пойти и поклониться Господу на Пасху Опресноков? Быть может, на гору Гаризим? Или Я не должен предстать перед Господом в Храме в Иерусалиме, что должен делать каждый мужчина во время трех ежегодных великих праздников? Разве вы не помните, что Меня уже осуждают за несоблюдение Субботы, хотя, — и Манаил может свидетельствовать об этом, — даже сегодня, чтобы удовлетворить вашу просьбу, Я уйду из этого места вечером, чтобы согласовать ваше желание с субботним законом?»

   «Мы тоже остановились в Гофене по той же причине… Мы предложим жертву, чтобы искупить свое невольное прегрешение, совершенное по мотиву, который не является унизительным. Но Ты, Учитель!… Они сразу увидят Тебя…»

   «Даже если бы они не увидели Меня, Я старался бы, чтобы они увидели».

   «Ты хочешь погубить Себя! Это то же самое, как если бы Ты совершил самоубийство…»

   «Нет. Ваши умы окутаны тьмой. Это не то же самое, как если бы Я желал убить Себя, это только послушание голосу Моего Отца, который сказал Мне: “Иди. Это твой час”. Я всегда стремился примирить Закон с необходимостью, также когда Мне пришлось бежать из Вифании и принять убежище в Ефраиме, потому что не пришел тогда еще час, в который Я должен был быть схвачен. Агнец Спасения может быть принесен в жертву только во время Пасхи Опресноков. И если Я поступал таким образом ради Закона, вы хотите, чтобы Я поступал иначе в том, что касается приказа Моего Отца? Идите, вы можете идти! Не горюйте так. И почему же Я пришел, если не потому, что Я должен быть провозглашен Царем всех людей? Ибо таково значение слова , разве не так? Да, именно это оно означает. И слово “Искупитель” также имеет тот же смысл. Единственным источником неприятностей является то, что смысл этих двух слов не соответствует тому, что вы воображаете. 7. Но Я благословляю вас, умоляя, чтобы небесный луч сошел на вас вместе с Моим благословением. Потому что Я люблю вас, а вы любите Меня. Потому что Я хотел бы, чтобы ваша праведность была всецело светлой. Потому что вы не злы, но вы также “Старый Израиль”, и у вас нет героической воли для того, чтобы лишить себя своего прошлого и обновиться. До свидания, Иосиф. Будь праведным. Праведным как тот, кто был Моим опекуном и защитником так много лет, и кто был способен к любому обновлению, чтобы служить Господу своему Богу.  Если бы он был здесь, среди нас, о! как бы он научил вас служить Господу совершенным образом, что бы быть праведными, праведными, праведными. Но справедливо, что он должен быть уже на лоне Авраамовом! Чтобы не видеть неправедности Израиля. Святой слуга Божий!… Новый Авраам с разбитым сердцем, но с совершенной волей, он бы не советовал Мне быть трусливым, но он бы сказал слова, которые произносил, когда что-нибудь болезненное тяжким бременем ложилось на нас: “Вознесем свой дух. Мы встретим глаза Божии, и мы забудем, что это люди опечалили нас. И пусть мы делаем все обременительное так, как если бы Всевышний Сам подарил это нам. Таким образом, мы освятим также самые малые вещи, и Бог будет любить нас”. О! Он бы сказал это также, чтобы ободрить Меня для страдания глубочайшими скорбями… Он бы ободрил нас… О! Моя Мать!…»

   Иисус выпускает из Своих крепких объятий Иосифа и опускает голову, замолчав, несомненно созерцая Свое неминуемое мученичество и Своей бедной Матери… Затем Он поднимает голову и обнимает Никодима со словами: «В первый раз ты пришел ко Мне как тайный ученик, Я сказал тебе, что для того, чтобы войти в царство Божие и иметь Царство Божие в себе необходимо, чтобы твой дух родился вновь и чтобы ты любил Свет больше, чем мир любит его. Сегодня, и это, возможно, последняя наша тайная встреча, Я повторяю тебе те же слова. Родись вновь в своем духе, Никодим, чтобы быть способным возлюбить Свет, который есть Я, и Я смогу поселиться в Тебе как Царь и Спаситель. Иди сейчас. И Бог будет с тобой».

   8. Два члена Синедриона уходят в противоположных направлениях, по одному из которых пришел Иисус. Когда звуки их шагов стихли, Манаил, который подошел ко входу в пещеру, чтобы смотреть вслед уходящим, возвращается и с выразительным выражением лица говорит: «В этот раз в виде исключения они пренебрегли субботним законом! И они не будут иметь мира пока не погасят свой долг перед Вечным Отцом принеся в жертву животное! Не было бы лучше для них принести в жертву свое спокойствие, объявив себя “Твоими учениками” открыто? Разве это не было бы более приятным Всевышнему?»

   «Несомненно, было бы. Но не суди их. Они тесто, которое поднимается медленно. Но в нужный момент, когда многие, кто думают, что они лучше, чем они, падут духом, они восстанут против всего мира».

   «Это относится и ко мне, Господь? Пожалуйста, возьми мою жизнь, но не позволяй мне отречься от Тебя».

   «Ты не отречешься от Меня. Но в тебе есть компоненты, отличающие тебя от них, и они помогут тебе быть верным».

   «Да, я… иродианин. То есть: я был иродианином. Но поскольку я повернулся спиной к Совету[2], то я повернулся спиной и к партии, когда увидел, что она была несправедливой и подлой по отношению к Тебе, точно так же, как и другие. Быть иродианином!… Для других каст это означает быть чуть меньше, чем язычником. Я не имею в виду, что мы святые. Это правда. Ради нечистых целей мы грешили моральной нечистоплотностью. Я говорю как если бы я был по-прежнему иродианином, каким был до того, как стал Твоим учеником. Согласно человеческому мнению, поэтому, мы были вдвойне нечистыми, потому что мы были союзниками римлян, и потому, что стали ими ради своей собственной выгоды. Но скажи мне, Учитель, так как Ты всегда говоришь истину и никогда не утаиваешь ее из страха  потерять друга. Между нами, вступившими в союз с римлянами чтобы… одерживать мимолетные личные победы, и фарисеями, Первосвященником, книжниками, саддукеями, которые вошли в союз с Сатаной, чтобы сокрушить Тебя, которые более нечисты? Я, видишь ли, сейчас, когда я понял, что партия иродиан является наружной облицовкой (, скрывающей) Твоих врагов, я покинул ее.  Я говорю это Тебе не для того, чтобы услышать Твою похвалу, но чтобы сказать Тебе, что я думаю. И они, я имею в виду фарисеев и священников, книжников и саддукеев, убеждены, что извлекут выгоду из этого внезапного союза иродиан с ними! Жалкие негодяи!  Они не знают, что иродиане делают это, чтобы получить больше заслуг и, таким образом, заслужить большее покровительство от римлян, а позже…  как только оправдание и цель союза с ними будет достигнута и завершена, они уничтожат тех, с кем они сейчас заключили союз. И они точно так же играют со всеми. Все основано на обмане. И это настолько отвратительно мне, что я сделался полностью независимым. Ты… Ты являешься великим пугающим призраком. Для всех! И Ты также являешься предлогом для глупой игры различных партийных интересов. Религиозные мотивы? Святое негодование, вызванное этим “богохульником”, как они называют Тебя? Это ничто иное как ложь!  Единственным мотивом является ни защита религии, ни святое рвение о Всевышнем, но их жадные ненасытные интересы. От них я заболеваю, как от грязи. И я хотел бы …Да, хотелось бы, чтобы немногие, которые не развращены, были бы более мужественными. Ах! Двойная жизнь трудна для меня сейчас! Я хотел бы следовать за Тобой одним. Но я могу служить Тебя таким образом лучше, чем если бы последовал за Тобой. Для меня это бремя… Но Ты говоришь, что это скоро будет… Что… 9. Но Ты действительно будешь принесен в жертву как Агнец? Разве это не образный язык? В жизнь Израиля вплетены символы и цифры…»

[2] Государственный Совет – примечание переводчика.