7 января 1945.

  ¹С самого раннего утра вижу Иисуса, к которому всё у тех же ворот присоединяются ученики Симон и Иуда. Иисус уже вместе с Иоанном. И слышу, как Он говорит: «Друзья, попрошу вас пройти со Мной по Иудее. Если для вас это не слишком затрат­но, особенно, для тебя, Симон».

   «Почему, Учитель?»

 «Путь по Иудейским горам суров… и, возможно, еще более неприятным будет для тебя встретить кое-кого, кто причинил тебе зло».

  «Что касается пути, то еще раз уверяю Тебя, что после того, как Ты исцелил меня, я крепче молодого, и никакая усталость меня не тяготит; это также потому, что путь совершается ради Тебя, а теперь еще и вместе с Тобой. Что до встречи с теми, кто навредил мне, то в сердце Симона, с тех пор как оно принадлежит Тебе, уже нет ни болезненной досады, ни даже болезненных чувств. Ненависть отпала вместе с шелухой моего недуга. И, поверь, не знаю, что счесть бóльшим чудом: то, что Ты исцелил мою истерзанную плоть, или что исцелил душу, сжигаемую злобой. Думаю, не ошибусь, если скажу, что более грандиозное чудо – это последнее. Душевную язву исцелить всегда не так легко… а Ты исцелил мне ее в один миг. Вот это чудо. Потому что – нет, не исцеляются в один миг, даже если пожелают этого всеми своими силами; не исцелится человек от душевной привычки, если Ты не уничтожишь эту привычку Своей освящающей волей».

   «Ты не ошибаешься, рассуждая так».

   ²«Почему Ты не совершаешь этого со всеми?» – спрашивает Иуда несколько обидчиво.

   «Но Он совершает это, Иуда. Зачем ты говоришь такое Учителю? Разве ты не почувствовал себя другим с той поры, как стал с Ним общаться? Я уже был учеником Иоанна Крестителя. Однако я ощутил себя совершенно изменившимся с того момента, когда Он сказал мне: „Пойдем“».

   Иоанн, который обычно никогда не вмешивается и особенно, если это происходит в присутствии Учителя, на этот раз не в силах смолчать. Мягко и дружески он положил ладонь на руку Иуды, словно успокаивая его, и обращается к нему взволнованно и убедительно. Потом, заметив, что начал высказываться вперед Иисуса, краснеет и говорит: «Прости, Учитель. Я заговорил вместо Тебя… но я хотел… хотел, чтобы Иуда не огорчал Тебя».

   «Да, Иоанн. Но он Меня еще не огорчил как ученик. Когда он им будет, тогда, если будет упорствовать в своем образе мыслей, он Меня огорчит. ³Мне только грустно констатировать то, насколько человек испорчен Сатаной, который сбил с пути его помышления. У всех, понимаете? У всех у вас помышления взбаламучены им! Но придет, – о! придет тот день, когда вы обретете в себе Силу Божью, Его Благодать; обретете Мудрость вместе с Его Духом… Тогда вы получите всё, чтобы рассуждать справедливо».

   «И все будем рассуждать справедливо?»

   «Нет, Иуда».

   «Но Ты это относишь к нам, ученикам, или ко всем людям?»

   «Я говорю это, имея в виду сначала вас, а потом и всех остальных. Когда наступит час, Учитель выберет Себе работников и отправит их по всему миру…»

   «Разве Ты уже не делаешь это?»

   «Пока Я прибегаю к вам только для того, чтобы вы говорили: „Здесь Мессия. Идите к Нему“. Тогда Я дам вам способность проповедовать от Моего имени, совершать чудеса во имя Мое…»

   «О! даже чудеса?»

   «Да, над телами и над душами».

   «О! Как тогда нам будут удивляться!» – Иуда в восторге от этой мысли.

  ⁴«Тогда мы уже не будем с Учителем, так что… мне всегда будет страшно совершать человеческими силами то, что совершается Богом», – говорит Иоанн и смотрит на Иисуса задумчиво и одновременно немного печально.

   «Иоанн, если Учитель позволит, я высказал бы тебе свое мнение», – говорит Симон.

   «Выскажи его Иоанну: Я желаю, чтобы вы по очереди советовались друг с другом».

   «Ты уже знаешь, что это совет?»

   Иисус молча улыбается.

  «Хорошо, в таком случае я тебе скажу, Иоанн, что ты не должен, мы не должны бояться. Положимся на Его мудрость святого Учителя и на Его обещание. Если Он говорит: „Я пошлю вас“, значит, Он понимает, что может послать нас, и мы не принесем вреда ни Ему, ни самим себе, иными словами, делу Божьему, которое всем нам дорого, словно только что обрученная супруга. Если Он обещает облечь нашу умственную и духовную нищету в сияние мощи, которую Отец дарует Ему ради нас, мы должны быть уверены, что Он сделает это и мы справимся, не сами собой, а по Его милосердию. Конечно, все это произойдет в том случае, если мы не привнесем в наш труд гордости и человеческих желаний. Я думаю, что если мы заразим наше призвание, которое всецело духовно, стихиями земными, тогда даже обещание Христово может не исполниться. Не из-за Его неспособности, а потому что мы сами задушим эту способность петлею гордости. ⁵Не знаю, доходчиво ли мое объяснение».

   «Твое объяснение весьма доходчиво. Я был неправ. Но понимаешь… я думаю, что, в сущности, желание, чтобы нами восхищались как учениками Мессии, настолько близкими Ему, что они даже удостоились творить то, что творит Он, – это желание еще более возвеличить могучую фигуру Христа среди людей. Хвала Учителю, у которого такие ученики, – вот что я имел в виду», – отвечает ему Иуда.

   «В твоем рассуждении не все так плохо. Но… видишь ли, Иуда. Я происхожу из сословия, которое гонимо^[1] из-за… из-за превратного понимания того, кем и каким должен быть Мессия. Да. Если бы мы ожидали Его с правильным ви́дением Его сущности, мы бы не впали в такие ошибки, как богохульство против Истины и мятеж против римских законов, за которые мы были наказаны и Богом, и Римом. Мы захотели увидеть в Христе некоего завоевателя и освободителя Израиля, нового Маккавея, еще более великого, нежели великий Иуда^[2]… И только это. А почему? Потому что больше интересов Бога мы преследовали свои интересы: интересы отечества и граждан. О! Польза отечества тоже свята. Но что она перед вечными Небесами? Сколько раз – за долгие времена сначала преследований, а потом изоляции, когда я беглецом прятался в норах дикий зверей, деля с ними постель и пищу, чтобы уклониться от римской власти и, прежде всего, от доносов ложных друзей, или же когда, ожидая смерти, я уже чувствовал запах могилы в своей трущобе прокаженного – я представлял себе и видел: видел облик истинного Мессии… Твой облик, смиренный и добрый Учитель, Твой облик, Учитель и Владыка духа, Твой облик, о Христос, Сын Отчий, приводящий к Отцу, а не к царским дворцам из праха, не к обожествлению грязи. Ты… о! мне легко следовать за Тобой… Потому что – прости мою смелость, заявляющую, что она права, – потому что я вижу Тебя таким, каким представлял, я узнаю Тебя: сразу Тебя узнал. Да, это было не знакомство с Тобой, а узнавание Того, с кем уже знакома душа…»

[1] Из партии зелотов.

[2] Иуда Маккавей – предводитель иудеев, см. 1 Мак. 3: 1–26.