ЕВАНГЕЛИЕ КАК ОНО БЫЛО МНЕ ЯВЛЕНО
328. В Александроскенах у братьев Гермионы
12 ноября 1945.
1Они снова выходят на дорогу после долгого хождения по полям и после того, как перешли поток по мостику из скрипучих досок, пригодному лишь для пешеходов: скорее, это даже не мост, а мостки.
И их поход продолжается по равнине, которая сужается по мере того как холмы придвигаются к побережью, и настолько, что после очередного потока с неизменным римским мостом равнинная дорога становится горной и у моста разветвляется. Одна из образовавшихся дорог, менее крутая, уходит на северо-восток, тогда как та, которую выбрал Иисус, следуя указателю на столбе: «Александроскены – m. V°», представляет собой самую настоящую лестницу в отвесной скалистой горе, чей остроконечный мыс вдается в Средиземное море, которое по мере подъема всё больше открывается взору. Только пешеходы и ослики ходят этим путем, а лучше было бы сказать: по этим уступам. Но, возможно, из-за того, что она сильно сокращает путь, эта дорога тоже весьма нахожена, и люди с любопытством наблюдают за столь необычной группой идущих галилеян.
«Это, должно быть, Штормовой мыс», – говорит Матфей, показывая на вдающийся в море утес.
«Да, вон там внизу селение, из которого с нами разговаривал рыбак»[1], – подтверждает Иаков Зеведеев.
[1] Во время плавания из Птолемаиды в Тир, см. 318.5.
«Но кто ж построил эту дорогу?»
«Она тут с незапамятных времен! Наверное, дело рук финикийцев…»
«С вершины мы увидим Александроскены, за которыми находится Белый мыс. Ты увидишь бескрайнее море, мой Иоанн!» – говорит Иисус, обнимая апостола за плечи.
«Буду рад. Но скоро ночь. Где остановимся?»
«В Александроскенах. Видишь? Дорога уже идет под уклон. Внизу равнина до самого города, который виден там, в низине».
2«Это город той женщины из Антигонии… Как бы нам выполнить ее просьбу?» – говорит Андрей.
«Понимаешь, Учитель, она сказала нам: „Идите в Александроскены. У моих братьев там торговые лавки, и они прозелиты. Познакомьте их с Учителем. Мы ведь тоже Божьи чада“, – и плакала, оттого что ей как невестке не хватает поддержки… поскольку ее братья никогда к ней не приезжают, и она не имеет о них известий…» – поясняет Иоанн.
«Мы поищем братьев этой женщины. Если нас примут как странников, у нас будет возможность ей посодействовать…»
«А как мы удостоверим, что с ней виделись?»
«Она работает на Лазаря. Мы же друзья Лазаря», – говорит Иисус.
«Это верно. Ты сам будешь говорить…»
«Хорошо. Но ускорьте шаг, чтобы нам найти их дом. Знаете, где он?»
«Да, возле Цитадели. Они много общаются с римлянами, которым много чего продают».
«Ясно».
3Они быстро проходят участок совершенно ровной, прекрасной дороги, настоящей консульской дороги, которая, очевидно, соединяется с внутренними дорогами или, точнее, продолжается вглубь страны, оставив позади свое каменистое ступенчатое ответвление, что, оседлав мыс, идет вдоль берега.
Александроскены – город больше военный, чем гражданский. Наверное, он имеет стратегическое значение, мне неведомое. Примостившись между двумя мысами, он напоминает часового, поставленного караулить этот участок моря. Теперь, когда глазу открыты и тот, и другой мыс, видно, что они уставлены множеством укрепленных башен, образующих одну цепь с башнями на равнине и в городе, где у побережья возвышается внушительная Цитадель.
Они вступают в город, перейдя еще один небольшой поток, текущий прямо у ворот, и направляются в сторону хмурой громады крепости, с любопытством озираясь вокруг и также ловя на себе любопытные взгляды. Солдат очень много, и, похоже, они в хороших отношениях с горожанами, что заставляет апостолов сквозь зубы пробормотать: «Финикийцы! Никакой чести!»
4Они добираются до торговых лавок братьев Гермионы, в то время как оттуда выходят последние покупатели, нагруженные самыми разными товарами: от тканых изделий до кухонной посуды, от утвари до сена, зерна или оливкового масла и съестных продуктов. Запахи кожи, специй, соломы в скирдах, сырой шерсти наполняют широкий проход, ведущий в просторный, как площадь, двор, в котором под навесами располагаются различные склады.
Подбегает бородатый смуглый мужчина. «Чего желаете? Съестного?»
«Да… и еще крова, если ты не побрезгуешь приютить странников. Мы идем издалека и никогда здесь не бывали. Приюти нас во имя Господа».
Мужчина внимательно смотрит на Иисуса, который выступает от имени всех. Изучает Его… Потом говорит: «На самом деле жилищ я не предоставляю. Но Ты мне нравишься. Ты галилеянин, не так ли? Галилеяне лучше иудеев. В тех слишком много спеси. Не могут простить нам того, что наша кровь не чиста. Лучше бы это им иметь чистые души. Зайди, зайди сюда, а я сейчас приду. Закрываюсь, потому что уже ночь».
Действительно, на улице уже сумерки, и во дворе они еще гуще из-за возвышающейся рядом мощной Цитадели.
Они заходят в помещение и устало садятся на расставленные тут и там сиденья…
Тот мужчина возвращается с двумя другими, одним постарше, вторым помоложе, и, показывая пальцем на приветственно вставших гостей, говорит: «Вот. Как они вам? Мне они кажутся честными…»
«Да, ты правильно поступил, – говорит самый старший своему брату, а затем, обращаясь к гостям, точнее, к Иисусу, который явно выглядит главным, спрашивает: – Как вас зовут?»
«Иисус из Назарета; Иаков и Иуда, тоже из Назарета; Иаков и Иоанн из Вифсаиды, как и Андрей; а еще Матфей из Капернаума».
«Как же вы тут оказались? Вас преследовали?»
«Нет. Мы благовествуем. Уже не раз обошли Палестину от Галилеи до Иудеи, от одного моря до другого. Побывали в Заиорданье, доходили до Авранитиды. Теперь пришли сюда… преподавать учение».
«Рабби – и здесь? Удивительно, не правда ли, Филипп и Илия?» – спрашивает самый старший.
«Весьма. Какому Ты принадлежишь толку?»
«Никакому. Я принадлежу Богу. В Меня верят добрые люди этого мира. Я беден, люблю бедных, но не презираю и богатых, которых учу любви к милосердию и отрешенности от богатств, тогда как бедных учу любить свою бедность, доверяясь Богу, который никого не оставит погибать. 5Среди Моих богатых друзей и учеников – Лазарь из Вифании…»
«Лазарь? У нас есть сестра, которая замужем за его служителем».
«Знаю. Я пришел также и поэтому. Чтобы сказать вам, что она передает вам привет и любит вас».
«Ты видел ее?»
«Не Я, а эти люди, что со Мною, которых Лазарь посылал в Антигонию».
«О, расскажите! Как там Гермиона? В самом деле счастлива?»
«Муж и свекровь ее очень любят. Свекор уважает…» – говорит Иуда Фаддей.
«Но не прощает ей ее происхождения по матери. Скажи это».
«Вот-вот простит. Он нам ее сильно расхваливал. И у нее четверо красивых и славных деток. Это делает ее счастливой. Но вы всегда в ее сердце, и она просила прийти к вам, чтобы привести божественного Учителя».
«Но… как… Неужели Ты… неужели Тот, кого называют Мессией, это Ты?»
«Я».
«Так Ты действительно… Нам в Иерусалиме рассказали, кто Ты, что Тебя называют Божьим Глаголом. Это правда?»
«Да».
«Но Ты Глагол для тех, кто оттуда, или для всех?»
«Для всех. Вы можете поверить, что Я и есть тот Глагол?»
«Вера ничего не стоит, особенно когда надеешься, что предмет твоей веры способен устранить то, что заставляет страдать».
«Это верно, Илия. Но не говори так. Эта мысль намного, намного более нечистая, чем смешанная кровь. Радуйся не в надежде на падение того, что заставляет тебя страдать от чужого презрения, а от надежды обрести Небесное Царство».
«Ты прав. Я полуязычник, Господин…»
«Не падай духом от этого. Я и тебя тоже люблю и пришел в том числе и ради тебя».
6«Они, наверное, устали, Илия. А ты их вовлекаешь в разговоры. Пойдем поужинаем, а потом отведем их отдохнуть. Здесь нет женщин… Ни одна израильтянка нас не полюбила, а мы любили одну из них… Так что прости, если наш дом покажется Тебе неуютным и неубранным».
«Ваше доброе сердце украсит его для Меня и согреет».
«Надолго задержишься?»
«Не больше, чем на день. Хочу пойти к Тиру и Сидону, а до субботы желал бы оказаться в Ахзиве».
«Не получится, Господин! Сидон так далеко!»
«Завтра Я хотел бы выступить здесь».
«Наш дом – словно гавань. Не выходя отсюда, Ты будешь иметь какую угодно аудиторию, тем более что завтра – большой рыночный день».
«Тогда идем, и да воздаст вам Господь за ваше человеколюбие».