27 ноября 1945.

   ¹Равнина вдоль течения Иордана перед тем, как тот впадет в озеро Мерон. Красивая равнина, на которой день за днем всё выше поднимаются роскошные злаки и зацветают плодовые деревья. Холмы, за которыми находится Кедеш, теперь за плечами путников, что озябли и быстро шагают на рассвете, с надеждой высматривая восходящее солнце и ища его взглядом, едва лишь его лучи дотягиваются до лугов и ласково прикасаются к листве. Наверное, спали они на открытом воздухе, в лучшем случае – в сарае для соломы, так как одежды у них измяты и все в соломинках и сухих листьях, которые они стряхивают по мере их обнаружения при усиливающемся свете.

   Река заявляет о себе своим журчанием, что кажется громким в утреннем безмолвии природы, и густой линией деревьев с молодой листвой, дрожащей на легком раннем ветерке. Но она пока не видна, прячась в глубине плоской равнины. Когда же ее голубые воды, подпитанные многочисленными ручейками, стекающими с западных холмов, начинают сверкать средь молодой прибрежной зелени, они оказываются почти что на берегу.

   «Пойдем вдоль берега до моста или перейдем реку тут?» – спрашивают они Иисуса, который задумчиво шел один и остановился их подождать.

   «Посмотрите, нет ли лодки, чтобы переправиться. Лучше пройти здесь…»

   «Да. У моста, который прямо по пути в Кесарию Панеаду, мы можем опять встретить кого-то, кто послан по нашим следам», – хмуро замечает Варфоломей, глядя на Иуду.

   «Нет, не гляди на меня косо. Я не знал, что мы сюда придем, и ничего не сказал. Было нетрудно понять, что от Сефета Иисус пойдет к могилам рабби и в Кедеш. Но я никогда бы не подумал, что Он захочет дойти до столицы Филиппа. Так что они об этом не ведают. И мы их не встретим ни по моей вине, ни по их собственному желанию. Если только их не поведет Вельзевул», – спокойно и смиренно произносит Искариот.

   «Это хорошо. Потому что с некоторыми людьми… нужен глаз да глаз, и нужно взвешивать свои слова, чтобы не выдавать наших планов. Надо быть внимательными ко всему. Иначе наше благовестие превратится в бесконечное бегство», – реагирует Варфоломей.

   Возвращаются Иоанн и Андрей и сообщают: «Нашли две лодки. Нас перевезут за одну драхму с лодки. Спустимся к набережной».

   И в двух лодочках, в два приема, они переправляются на другой берег. Здесь их тоже встречает плоская плодородная равнина. Плодородная, но малонаселенная. На ней живут лишь обрабатывающие ее крестьяне.

   ²«Хм! Как нам быть с хлебом? Я голоден. А здесь… нет даже тех филистимских колосков… трава и листья, листья и цветы. Я ведь не овечка и не пчелка», – бормочет Петр, обращаясь к товарищам, которые улыбаются на это замечание.

   Иуда Фаддей оборачивается – он чуть впереди – и говорит: «Купим хлеба в первом же селении».

   «Это если нам не придется от них убегать», – заканчивает Иаков Зеведеев.

   «Вы, говорящие, что надо быть ко всему внимательными, остерегайтесь перенимать закваску у фарисеев и саддукеев. Мне кажется, что вы это делаете, не задумываясь, что поступаете неправильно. Будьте внимательны! Остерегайтесь!» – откликается Иисус.

   Апостолы переглядываются между собой и шепчутся: «Да что Он говорит? Этот хлеб нам дали та родственница глухонемого и хозяин гостиницы в Кедеше. И он еще тут, единственный, который у нас есть. И мы не знаем, сумеем ли найти еще хлеба, чтобы утолить свой голод. Отчего же Он говорит, что мы покупаем хлеб у фарисеев и саддукеев с их закваской? Может, Он не хочет, чтобы мы покупали в этих краях…»

   Иисус, который снова впереди совсем один, оборачивается еще раз.

   «Чтó вы боитесь остаться без хлеба? Даже если бы все тут были саддукеями и фарисеями, вы бы не остались без пищи из-за Моего предостережения. Не о той закваске, что в хлебе, Я говорю. Так что покупайте хлеб себе на здоровье, где вам угодно. А если бы никто и не захотел вам его продать, вы всё равно не остались бы без хлеба. Разве вы не помните о тех пяти хлебах, которыми наелись пять тысяч человек? Разве не помните, как набрали двенадцать полных корзин остатков? Я бы мог сделать для вас то же, что сделал для пяти тысяч с пятью хлебами, вас ведь всего двенадцать, и у вас есть один хлеб. Неужели не понимаете, на какую закваску Я намекаю? На ту, что поднимается против Меня в сердцах фарисеев, саддукеев и законоучителей. Это закваска ненависти и заблуждения. Сейчас вы на пути к ненависти, словно бы в вас попала часть той фарисейской закваски. Мы не должны ненавидеть даже наших врагов. Не оставляйте даже узкой щели тому, что не есть Бог. Тогда вслед за первой проникнут и другие враждебные Богу стихии. Подчас из-за слишком сильного желания сражаться таким же оружием, как у врага, кончают тем, что погибают или терпят поражение. А потерпев поражение, вы можете при соприкосновении с ними перенять их учения. Нет, будьте человеколюбивы и осторожны. У вас еще недостаточно сил, чтобы бороться с этими учениями и не заражаться ими. Поскольку некоторые их начатки есть также и в вас самих. И ненависть к врагам – один из них. Еще скажу вам, что они вполне могут изменить свои подходы, чтобы соблазнить вас и отвести от Меня, используя для этого тысячи разных тонкостей, притворяясь раскаявшимися, стремящимися к примирению. Бежать от них не надо. Но когда они будут пытаться внушать вам свои учения, постарайтесь не принимать их. Вот о какой закваске Я говорю. О неприязни, что противостоит любви, и о ложных учениях. Говорю вам: будьте осмотрительны».

   ³«То знамение, которого требовали вчера фарисеи, это была „закваска“, Учитель?» – спрашивает Фома.

    «Это была закваска и отрава».

   «Ты правильно сделал, что не дал им его».

   «Но однажды Я им его явлю».

   «Когда? Когда?» – интересуются любопытные.

   «Однажды…»

   «И что это за знамение? Ты не расскажешь о нем даже нам, Твоим апостолам? Чтобы мы сразу могли узнать его», – спрашивает нетерпеливый Петр.

   «Уж у вас-то не должно быть нужды в каком-то знамении».

   «О, не для того, чтобы в Тебя поверить! Мы не те люди, что много размышляют. У нас только одна мысль: любить Тебя», – пылко произносит Иаков Зеведеев.

   ⁴«Ну а те люди, с которыми вы запросто общаетесь, чаще Меня, и не вызывая той робости, какую могу вызвать Я, что они обо Мне говорят? Кем они считают Сына Человеческого?» 

   «Кто-то говорит, что Ты Иисус, то есть Христос, и это лучшие. Другие считают Тебя Пророком, иные – только Рабби, а некоторые, Ты сам знаешь, считают Тебя безумным и одержимым».

   «Кое-кто, однако, пользуется тем же именем, которое Ты сам Себе даешь, и называет Тебя „Сыном Человеческим“».

   «А некоторые другие говорят, что такого не может быть, потому что Сын Человеческий – это нечто совсем иное. И это не обязательно отрицание. Поскольку в глубине души они допускают, что Ты больше, чем Сын Человеческий: Ты – Сын Божий. Другие, напротив, считают, что Ты даже не Сын Человеческий, а просто несчастный человек, которого подстрекает Сатана, или помешавшийся рассудком. Ты сам видишь, что мнений много, и все они разные», – говорит Варфоломей.

   «А для людей кто это такой – Сын Человеческий?»

   «Человек, в котором есть все самые лучшие людские добродетели, человек, собравший в себе все свойства ума, всю мудрость, всю благодать, какие, мы думаем, были у Адама, а некоторые к этим качествам прибавляют еще и бессмертие. Ты же знаешь, что уже ходят слухи, будто Иоанн Креститель не умер, а только перенесен куда-то ангелами, и что Ирод, дабы не сказали, что Бог превозмог его, а еще более Иродиада – убили кого-то из слуг и, обезглавив, предъявили обезображенное тело этого слуги в качестве трупа Крестителя. Чего только не рассказывают об этом люди! Поэтому многие думают, что Сын Человеческий – это либо Иеремия, либо Илия, либо кто-нибудь из Пророков, и даже сам Креститель, обладавший благодатью и мудростью и называвший себя Предтечей Христа. Христос – Божий Помазанник. Сын Человеческий – некий великий человек, рожденный от человека. Многие не могут или не хотят допустить, что Бог мог послать Своего Сына на Землю. Ты сам говорил вчера: „Поверят лишь те, кто убедился в бесконечной благости Бога“. Израиль больше верит в Божью суровость, чем в Его благость…» – опять говорит Варфоломей.

   «Ну да. Они и правда чувствуют себя такими недостойными, что не считают возможным, чтобы Бог был настолько благ, что послал бы Свое Слово ради их спасения. Ущербное состояние их души мешает им в это поверить, – подтверждает Зелот, и добавляет: – Ты сам называешь Себя Сыном Божьим и Человеческим. В Тебе как в человеке, действительно, всякая благодать и мудрость. И я думаю, что тот, кто родился бы у Адама по благодати, в самом деле был бы подобен Тебе и красотой, и умом, и всякими иными дарованиями. И еще в Тебе сияет Бог Своим могуществом. Но кто в это поверит из тех, что сами себя считают богами и в своей беспредельной гордыне меряют Бога по себе? Они, будучи жестокими, ненавидящими, грабителями, нечестивцами, конечно, не в состоянии поверить, что Бог побудил Свою благость отдать самого Себя ради их искупления, Свою любовь – ради их спасения, предоставить Свою щедрость в распоряжение человека и принести нам в жертву Свою чистоту. Они на это неспособны, нет, такие беспощадные и придирчивые в выискивании грехов и наказании за них».

   ⁵«А вы как считаете: кто Я? Скажите прямо, как думаете, не принимая в расчет ни Мои, ни чужие слова. Если бы вам пришлось выносить обо Мне суждение, кем бы вы Меня сочли?»

   «Ты – Христос, Сын Бога Живого», – восклицает Петр, становясь на колени и простирая руки вверх, к Иисусу, что смотрит на него с сияющим лицом и наклоняется, чтобы поднять его, а затем, обнимая, говорит:

   «Блажен ты, Симон, сын Ионы! Потому что не плоть и не кровь открыли тебе это, а Мой Отец, что на Небесах. С первого дня, как ты пришел ко Мне, ты задавал себе этот вопрос, и, поскольку был простым и честным, сумел вместить и принять тот ответ, что пришел тебе с Небес. Ты не видел сверхъестественных явлений, как твой брат, а также Иоанн с Иаковом^[1]. Ты не был знаком с Моей святостью, как Мои братья Иуда и Иаков, когда Я был сыном, работником, горожанином. Ты не получил чуда и не видел его совершения, Я не давал тебе знамений Своей силы, как это было с Филиппом, Нафанаилом, Симоном Хананеем, Фомой и Иудой. Ты не был подчинен Моей волей, как Левий-мытарь. И всё-таки ты воскликнул: „Он – Христос!“ С первого часа, как ты Меня увидел, ты поверил, и твоя вера никогда не поколебалась. За это Я прозвал тебя Кефа. И поэтому именно на тебе, Петр, Я воздвигну Мою Церковь, и врата Ада не одолеют ее. Именно тебе Я дам ключи Небесного Царства. И всё, что ты свяжешь на Земле, будет связано и на Небесах. А всё, что разрешишь^[2] на Земле, будет разрешено и на Небесах, о верный и благоразумный муж, чье сердце Я имел возможность испытать. И теперь, с этой минуты, ты – глава, кому подобает повиновение и уважение, как второму Мне. И таковым Я объявляю его перед всеми вами».

[1] В машинописи МВ исправляет не видел на не видел до того, как со Мной сблизился; к словам не получил чуда МВ добавляет: до того, как стал Моим учеником, а к ты воскликнул добавляет: с первого мгновения. Там же, ввиду возможных возражений, она отсылает к концу главы от 12 октября 1944 (48.7).

[2] Разрешить – развязать, снять узы, освободить.

    ⁶Если бы Иисус обрушил на Петра град упреков, слезы Петра не были бы столь сильными. Он плачет, весь сотрясаясь от рыданий, уткнувшись лицом в грудь Иисуса. Слезы, которые, наверное, можно сравнить с теми неудержимыми слезами его скорби после отречения от Иисуса. Сейчас это слезы, вызванные огромным количеством смиренных и добрых чувств… Еще одна толика того старого Симона – рыбака из Вифсаиды, что, получив первое известие от брата, высмеял того, сказав: «Мессия является тебе!.. Просто так!», недоверчивого и насмешливого, – изрядная толика того старого Симона распадается под действи­ем этих слез, чтобы из-под истончающейся кожуры его человеческой натуры всё яснее и яснее проявлялся Петр, понтифик Христовой Церкви.

   Робко подняв свое смущенное лицо, он в стремлении всё высказать, всё пообещать, всецело предаться новому служению обвивает своими короткими мускулистыми руками шею Иисуса, вынуждая Того наклониться, и целует Его, смешивая свои жестковатые с проседью волосы и бороду с мягкими золотистыми волосами и бородой Иисуса, а потом глядит на Него обожающим, любящим, молящим взглядом блестящих и красных от слез глаз, в которых есть что-то воловье, держа в своих мозолистых, широких, коренастых ладонях аскетичное лицо Учителя, склоненное над его лицом, словно бы это была чаша, из которой струится живительная влага… и пьет, пьет и пьет сладость и благодать, уверенность и силу из этого лица, этих глаз, этой улыбки…

   ⁷Наконец они отрываются друг от друга, возвращаясь к своему пути в Кесарию Филиппову, и Иисус обращается ко всем: «Петр высказал истину. Многие о ней догадываются, вы – знаете ее. Но вы пока никому не рассказывайте о том, чтó есть Христос, во всей полноте истины, которую знаете. Пусть Бог говорит в их сердцах, как Он говорит в ваших. Истинно говорю вам, что те, кто к Моим или вашим уверениям прибавят совершенную веру и совершенную любовь, уразумеют истинное значение слов Иисус, Христос, Слово, Сын Человеческий и Сын Божий».