15 ноября 1945.

   ¹«Учитель – с тобой?» – спрашивает старый крестьянин Иона Иуду Фаддея, входящего в кухню, где уже сверкает огонь, чтобы разогреть молока и нагреть помещение, в котором холодновато в эти ранние часы прекрасного утра конца января или начала февраля: прекрасного, но довольно зябкого.

   «Видимо, вышел помолиться. Он часто выходит на рассвете, когда знает, что может побыть один. Скоро придет. Почему ты о Нем спрашиваешь?»

   «Я и других спрашивал, они теперь разбрелись и ищут Его, потому что тут, у моей жены, одна женщина оттуда. Она из селения с той стороны границы, и я просто не понимаю, как она смогла узнать, что здесь Учитель. Но она знает. И хочет с Ним поговорить».

   «Хорошо. Она с Ним поговорит. Может, это та, которую Он ждет, с больной дочуркой. Наверное, она пришла сюда по духовному наитию».

   «Нет. Она одна. Детей при ней нет. Я ее знаю, ведь наши селения так близко… а долина у нас общая. К тому же, я думаю, если хочешь служить Господу, не нужно быть жестокими по отношению к соседям, пускай они и финикийцы. Может, я ошибаюсь, но…»

   «Учитель тоже всегда говорит, что надо быть сострадательными ко всем».

   «Он сам такой, не правда ли?»

   «Такой».

   «Анна сказал мне, что теперь к Нему тоже плохо относятся. Плохо, одинаково плохо!.. В Иудее, как и в Галилее, везде. Почему же Израиль так враждебен к своему Мессии? Я имею в виду, самые влиятельные среди нас израильтяне. Народ-то  Его любит».

   «Откуда ты знаешь об этом?»

   «О! живу я тут, далеко. Но я же верный израильтянин. Достаточно ходить в Храм на предписанные праздники, чтобы знать всё хорошее и плохое! И хорошего узнаёшь меньше, чем плохого. Потому что добро смиренно и само себя не похвалит. Объявлять о нем должны были бы сами облагодетельствованные. Но мало тех, кто остается благодарен, получив благодать. Человек получает благодеяние и забывает о нем… Зло же, наоборот, громко трубит во все трубы и заставляет слышать свои слова даже тех, кто их не хочет слышать. Вы Его ученики – и не знаете, сколько в Храме злословий и обвинений против Мессии! Книжники только об этом и говорят в своих поучениях. Я думаю, они завели себе сборник поучений на тему как обвинить Учителя, и фактов, которые они предъявляют в качестве правдоподобных и заслуживающих обвинения. И нужно иметь очень чистую, непоколебимую и независимую совесть, чтобы быть в состоянии сопротивляться и судить мудро. Он-то знает об этих манипуляциях?»

   «Он обо всем знает. И мы тоже, более или менее, знаем. Но Его это не смущает. Он продолжает Свое дело, а учеников и верующих в Него становится больше день ото дня».

   «Дай Бог, чтобы они остались такими до конца. Но человек изменчив в своих помыслах. И слаб… ²Вон Учитель подходит к дому с тремя учениками».

   И старик выходит наружу, а за ним Иуда Фаддей, чтобы почтительно приветствовать Иисуса, который степенно идет к дому.

   «Мир да пребудет с тобою, Иона, и ныне, и всегда».

   «А с Тобою – слава и мир навеки, Учитель».

   «Мир тебе, Иуда. Андрей с Иоанном еще не вернулись?»

   «Нет. А я и не слышал, как они ушли. Ничего не слышал. Был уставший и крепко спал».

   «Заходи, Учитель. Заходите. Сегодня утром воздух прохладный. В лесу, наверное, было очень холодно. Там для всех есть горячее молоко».

   Они пьют молоко, и все, кроме Иисуса, макают в него здоровенные куски хлеба, когда вдруг появляются Андрей и Иоанн вместе с пастухом Анной.

   «А, Ты здесь? А мы шли сказать, что не нашли Тебя…» – восклицает Андрей.

   Иисус приветствует их троих Своим приветствием и добавляет: «Живо. Берите свою часть и тронемся в путь, потому что к вечеру Я хочу быть хотя бы у подошвы горы Ахзив. Сегодня же вечером начинается суббота».

   «А как же мои овцы?» – растерянно вопрошает пастух.

   Иисус улыбается и отвечает: «Они поправятся после того, как их благословили».

   «Но я стою на восточной стороне горы! А ты пойдешь на запад, чтобы отправиться к той женщине…»

    «Предоставь действовать Богу – и Он обо всем позаботится».

   ³Трапеза окончена, и апостолы поднимаются наверх взять свои дорожные мешки, готовясь к отбытию.

   «Учитель… та женщина, что сейчас там… Ты ее не выслушаешь?»

   «Нет времени, Иона. Путь долгий, и в конце концов Я пришел ради овец Израиля. Прощай, Иона. Да воздаст тебе Бог за Твое человеколюбие. Мое благословение – на тебе и на всех твоих родных. Мы пойдем».

   Но старик принимается во весь голос кричать: «Дети! Женщины! Учитель уходит! Сюда!»

   И подобно выводку цыплят, рассеянных по курятнику, что сбегаются на крик зовущей их наседки, со всех сторон дома сбегаются оторвавшиеся от дел или еще полусонные женщины и мужчины, а также полуодетые дети с улыбающимися личиками, только-только со сна… Они собираются вокруг Иисуса, стоящего посреди хозяйственного двора, и матери заворачивают деток в свои широкие юбки, пряча от холода, или держат на руках, пока не прибегает служанка с одёжками, которые быстро оказываются на них.

   ⁴Однако прибегает и еще одна женщина, не из домашних. Несчастная, плачущая, стесняющаяся… Она пробирается согнув­шись, чуть ли не ползком, а добравшись до группы, в центре которой находится Иисус, принимается кричать: «Сжалься надо мной, о Господь, Сын Давидов! Мою дочку сильно мучает бес и заставляет ее делать постыдные вещи. Сжалься, потому что я очень страдаю из-за этого, а все надо мной издеваются. Как будто моя детка виновата в том, что она делает… Сжалься, Господь, Ты ведь всё можешь. Возвысь Свой голос и Свою руку и прикажи нечистому духу выйти из моей Пальмы. У меня только она одна, и я вдова… О, не уходи! Помилуй!..»

   Действительно, Иисус, закончив благословлять отдельных членов семейства и при этом укорив взрослых за то, что они проговорились о Его приходе – они же оправдываются, заявляя: «Мы ничего не говорили, поверь, Господь!» – уходит, проявляя необъяснимую черствость по отношению к бедной женщине, которая ползет на коленях, простирая руки в горькой мольбе и продолжая говорить: «Это я, я увидела Тебя вчера, когда Ты переходил поток, и услышала, что Тебя называют: „Учитель“. Я шла за вами, прячась по кустам, и слышала, о чем они беседуют. И поняла, Кто Ты… А этим утром, еще до рассвета, пришла сюда и оставалась тут на пороге, как собачонка, пока не встала Сара и не впустила меня. О, Господь, сжалься! Сжалься! Над матерью и над девочкой!»

   Но Иисус быстро удаляется, не обращая внимания на все эти призывы.

   Домашние обращаются к женщине: «Смирись! Он не хочет тебя слушать. Он сказал, что пришел ради израильтян…»

   Однако она, отчаянная и в то же время исполненная веры, встает и отвечает: «Нет. Я буду умолять до тех пор, пока Он не услышит». И пристраивается вслед за Учителем, продолжая выкрикивать свои мольбы, в результате чего в дверях домов селения показываются все, кто успел проснуться, и подобно обитателям дома Ионы пускаются вслед за ней, чтобы увидеть, чем всё это закончится.

   ⁵Тем временем апостолы удивленно переглядываются и бормочут: «Почему Он так поступает? Никогда Он так не делал!..»

   Иоанн говорит: «В Александроскенах Он ведь исцелил тех двоих».

   «Всё-таки они были прозелиты», – отвечает Фаддей.

   «А та, которую Он идет исцелять сейчас?»

   «Она тоже прозелитка», – говорит пастух Анна.

   «О, да сколько раз Он излечивал неверных или язычников! Хотя бы ту девочку, римлянку?..» – безутешно говорит Андрей, что никак не может примириться с черствостью Иисуса по отношению к женщине-хананеянке.

   «Я скажу вам, в чем дело, – восклицает Иаков Зеведеев. – Просто Учитель возмущен. Его терпение закончилось после такого количества злобных нападок со стороны людей. Разве не видите, как Он изменился? Он прав! Отныне Он посвятит Себя только тем, кого хорошо знает. И правильно сделает!»

   «Да. Но пока она идет за нами и кричит, а за ней следует целая толпа народа. Может, Он и хотел пройти незамеченным, но таким образом Он обратил на Себя внимание даже этих деревьев», – ворчит Матфей.

   «Пойдем скажем Ему, чтобы прогнал ее… Посмотрите, какая славная процессия у нас за спиной! Вот мы влипнем, если в таком виде выйдем на консульскую дорогу! А эта, если Он сам ее не прогонит, от нас не отстанет… – раздраженно говорит Фаддей и даже поворачивается к женщине и требует: – Замолчи и ступай прочь!» Так же поступает и солидарный с братом Иаков Алфеев. Но та не поддается на их угрозы и требования, а продолжает умолять.

   «Пойдем скажем Учителю, чтобы Сам ее прогнал, раз Он не хочет исполнять ее просьбу. Так не может продолжаться!» – говорит Матфей, тогда как Андрей шепчет: «Бедняжка!», а Иоанн беспрерывно повторяет: «Я не понимаю… Я не понимаю…» Иоанна поведение Иисуса сбивает с толку.

   Ускорив шаг, они наконец-то нагоняют Иисуса, который шагает быстро, словно Его преследуют. «Учитель! Да отпусти Ты эту женщину! Это же безобразие! Она кричит нам вслед! Привлекает к нам всеобщее внимание! На дороге всё больше прохожих… и многие за ней увязываются. Скажи ей, пусть уйдет».

   «Скажите сами. Я уже ей ответил».

   «Она нас не слушает. Ну давай же! Скажи Ты. И строго».

   ⁶Иисус останавливается и оборачивается. Женщина воспринимает это как знак милости, убыстряет шаги, и ее и без того пронзительный голос становится еще громче, а лицо бледнеет от пробудившейся надежды.

   «Замолчи, женщина. И возвращайся домой. Я тебе уже сказал: „Я пришел ради овец Израиля“. Чтобы исцелять среди них больных и отыскивать пропащих. Ты не из народа Израиля».

   Но женщина уже у Его ног и целует их, преклоняясь перед Ним и, крепко ухватившись за Его щиколотки, словно потерпевшая кораблекрушение, которая обнаружила спасительную скалу, стонет: «Господь, помоги мне! Ты всё можешь, Господь. Прикажи бесу, Ты ведь святой… Господь, Господь, Ты владыка всего: и милости, и этого мира. Всё Тебе подвластно, Господь. Я знаю это. Я верю в это. Так прояви Свою власть и воспользуйся ею ради моего ребенка».

   «Нехорошо взять хлеб, предназначенный деткам в доме, и бросить его уличным собакам».

   «Я верю в Тебя и веруя из уличной собаки стала домашней. Я говорила Тебе, что пришла до рассвета и прикорнула на пороге дома, где Ты находился, и если бы Ты вышел оттуда, Ты бы споткнулся об меня. Но Ты вышел с другой стороны и меня не увидел. Не увидел эту бедную измученную собаку, жаждущую Твоей милости, надеявшуюся проскользнуть к Тебе, чтобы вот так целовать Твои ноги, прося ее не прогонять…» 

   «Нехорошо бросить детский хлеб собакам», – повторяет Иисус.

   «Но собаки, тем не менее, заходят в комнату, где обедает хозяин с детьми, и едят то, что падает со стола, или те объедки, что больше не нужны, которые им отдают домашние. Я не прошу Тебя относиться ко мне как к дочери и сажать за Свой обеденный стол. Но дай мне хотя бы крошек…»

   ⁷Иисус улыбается. О, как преображается Его лицо от этой ликующей улыбки!..

   Народ, апостолы, женщина – все смотрят на Него восхищенно… чувствуя, что сейчас что-то произойдет. 

   Иисус же говорит: «О, женщина! Велика твоя вера. И этой верой ты утешаешь Мой дух. Ступай же, и да будет тебе по твоему желанию. С этой минуты бес вышел из твоей дочки. Иди с миром. И как ты сумела захотеть из бродячей собаки стать домашней, так в будущем сумей стать дочерью, сидящей за Отчей трапезой. Прощай».

   «О! Господь! Господь! Господь!.. Мне хочется поскорее увидеть мою любимую Пальму…  И хочется остаться и последовать за Тобой! Благословенный! Святой!»

   «Ступай, ступай, женщина. Иди с миром».

   И Иисус возобновляет Свой путь, а хананеянка проворнее девочки убегает обратно по дороге, и за ней уходит толпа любопытных, собравшаяся посмотреть на чудо…

   «Но почему, Учитель, Ты так долго заставлял ее молиться, а потом только выслушал?» – спрашивает Иаков Зеведеев.

   «Из-за тебя и из-за всех вас. Никакая это не неудача, Иаков[1]. Тут Меня не прогоняли, не осмеивали, не проклинали… Пусть это взбодрит ваш поникший дух. Я уже получил сегодня Свой сладчайший хлеб. И благодарю Бога за это. ⁸А теперь идем к той другой женщине, которая умеет верить и с твердой верой ждать».

[1] См. реплику Иакова в 330.1.

   < … >