^{<…>
   10}Иисус умолкает и, словно желая пресечь любые споры, поворачивается в сторону Храмовой ограды.

  Однако один из знатоков Закона, сидевший под сводами галереи и сосредоточенно слушавший, встает и оказывается перед Ним, спрашивая: «Учитель, что мне делать, чтобы обрести вечную Жизнь? Ты ответил другим, ответь и мне».

  «Зачем тебе искушать Меня? Зачем обманывать? Надеешься, что Я скажу нечто, не соответствующее Закону, раз прибавляю к нему более ясные и совершенные представления? Что написано в Законе? Ответь! Какая заповедь в нем главная?»

  «Возлюби Господа Бога твоего всем своим сердцем, всей своей душой, всеми своими силами и всем своим умом. Возлюби своего ближнего, как самого себя».

   «Вот. Правильно ответил. Поступай так и обретешь вечную Жизнь».

  «А кто есть мой ближний? Мир наполнен людьми добрыми и злыми, известными и неизвестными, дружественными и враждебными Израилю. Каков этот мой ближний?»

  «Один человек, спускаясь из Иерусалима в Иерихон горными ущельями, наткнулся на разбойников, которые, жестоко его изранив, отобрали у него всё, что было, вплоть до одежды и оставили полумертвым лежать на краю дороги.

   Тем же путем проходил один священник, закончивший свою чреду в Храме. О, он все еще благоухал ладаном Святилища! И душа его должна была благоухать неземной добротой и любовью, раз он находился в Божьем Доме, чуть ли не соприкасаясь со Всевышним. Священник спешил возвратиться в свой дом, поэтому посмотрел на раненого, но не остановился. И быстро пошел дальше, оставив несчастного на обочине.

  Проходил один левит. Ему ли, который должен служить в Храме, оскверняться? Боже сохрани! Подоткнул он одежду, чтобы не испачкаться в крови, бросил мимолетный взгляд на того, кто стонал, лежа в собственной крови, и ускорил шаг в сторону Иерусалима, в сторону Храма.

  Третьим, идя из Самарии и направляясь к броду, шел самаритянин. Увидел кровь, остановился, обнаружил раненого в сгущающихся сумерках, слез со своего вьючного животного, подошел к раненому, взбодрил того глотком крепкого вина, разорвал на себе плащ, чтобы сделать из него бинты, и, промыв и смазав ему раны сначала уксусом, а затем маслом, перебинтовал его с любовью и, взвалив раненого на свою скотину, осторожно повел животное, одновременно поддерживая раненого и утешая того добрым словом, не обращая внимания на собственное переутомление и не гнушаясь еврейским происхождением этого раненого. Добравшись до города, препроводил его в гостиницу, бодрствовал над ним всю ночь, а на рассвете, увидев, что ему лучше, поручил его хозяину, заплатив вперед несколько динариев и сказав: „Позаботься о нем, как если бы это был я. По моем возвращении всё, что ты истратишь сверху, я тебе возмещу и даже с лихвой, если сделаешь всё на совесть“. И ушел.

  Знаток Закона, ответь Мне. Который их этих троих оказался „ближним“ для того, кто столкнулся с разбойниками? Может быть, священник? Может, левит? А не был ли это, скорее, самаритянин, который не спрашивал себя, кто был тот раненый, почему он был ранен, и правильно ли было помогать ему, тратя время, деньги и рискуя быть обвиненным в том, что это он нанес ему раны?»

 Законоучитель отвечает: «Ближним оказался этот последний, потому что проявил милосердие».

   «Будь и ты похож на него – и полюбишь ближнего и Бога в ближнем, удостоившись вечной жизни»…
   <…>