<…>

   6. Выслушайте и другую притчу, чтобы понять, что имеет ценность в очах Божьих. Это научит вас очищению от плохих мыслей, часто посещающих многие сердца. Большинство людей являются своими собственными судьями, и, принимая во внимание, что только один человек из тысячи смирен, происходит то, что каждый человек считает себя единственно совершенным, тогда как находит сотни недостатков в своем ближнем.

    Однажды два человека, пришедшие в Иерусалим по своим торговым делам, поднялись в Храм, как подобает поступать каждому истинному израильтянину каждый раз, когда он бывает в Святом Городе. Один из них был фарисеем, а другой мытарем. Первый пришел, чтобы собрать арендную плату с нескольких магазинов и принять отчеты у своего управляющего, который жил недалеко от города. Второй же пришел, чтобы уплатить собранные им налоги и просить о сострадании к вдове, которая не смогла уплатить налог на лодку и сети, потому что количества рыбы, пойманной ее старшим сыном, было едва достаточно для пропитания ее многочисленных детей.

   Прежде чем подняться в Храм, фарисей созвал арендаторов магазинов и, осмотрев магазины и увидев, что они полны товаров и в них много покупателей, остался доволен, а затем позвал арендатора и сказал ему: “Я вижу, что твоя торговля процветает”.

    “Да, по милости Божией. Я доволен своей работой. Мне удалось увеличить запас товаров, и я надеюсь увеличить его еще больше. Я произвел усовершенствования торговых помещений и в следующем году у меня не будет дополнительных расходов на закупку скамей и полок и, таким образом я получу больший доход”.

     “Хорошо! Очень хорошо! Я рад! Какова твоя арендная плата за это место?”

     “Сотня дидрахм в месяц. Это дорого, но расположение магазина хорошее…”

     “Ты прав. Оно отличное. Поэтому я удваиваю твою арендную плату”.

    “Но господин”, — воскликнул лавочник. “Если ты сделаешь это, ты не оставишь мне никакой прибыли!”

    “То, что я сказал, справедливо.  Разве я не обогатил тебя своей собственностью? Побыстрее. Либо ты даешь мне сразу две тысячи четыреста дидрахм, либо же я выгоню тебя и удержу товары. Место принадлежит мне, и я могу делать с ним все что хочу”.

    Он проделал это с первым, вторым и третьим арендатором, удвоив арендную плату каждому из них, оставшись глухим к их мольбам. И так как третий арендатор, у которого была большая семья, хотел оказать сопротивление, он послал за блюстителями порядка и официально опечатал дверь, наложив арест на товары в уплату задолженности, изгнав бедного арендатора.

    Затем в своем большом особняке он проверил учетные книги своих управляющих, нашел ошибки, за которые наказал их как бездельников и конфисковал товары, которые они с полным правом хранили для себя. У одного из них умирал сын, и из-за больших расходов на лекарства он продал часть масла, принадлежащего хозяину. Поэтому ему было нечего дать жадному хозяину.

    “Будь милостив ко мне, господин. Мой несчастный сын при смерти, и позже я буду работать сверхурочно, чтобы уплатить тебе то, что ты сочтешь справедливым. Но сейчас, как ты понимаешь, я не в состоянии сделать это”.

    “Ты не состоянии уплатить? Я покажу тебе, можешь ли ты уплатить мне или нет.” И он пошел к маслобойке вместе с бедным управляющим, и забрал и то небольшое количество масла, которое этот человек хранил для своей семьи и для заправки масляной лампы, которая позволяла ему бодрствовать ночью рядом со своим сыном.

   Мытарь, напротив, пошел к своему начальнику, который получив налоги, которые он собрал, сказал ему: “Здесь недостает трехсот семидесяти ассов[1]. Откуда эта недостача?”

[1] Асс – древнеримская медная монета.

    “Хорошо. Я объясню тебе. В селе живет вдова с семью детьми. Только старший может работать. Но он не в состоянии отплывать далеко от берега в своей лодке, потому что его руки слишком слабые для того, чтобы управляться с веслами и парусом, и он не в состоянии нанять помощника. Так как он рыбачит вблизи берега, то вылавливает очень мало рыбы, чего едва хватает для пропитания восьмерых несчастных. Я не смог взыскать с них налог”.

   “Я вижу. Но закон есть закон. Было бы ужасно, если бы люди знали, что могут рассчитывать на сострадание. Все нашли бы какую-нибудь причину, чтобы не платить. Пусть юноша переменит занятие и продаст свою лодку, если они не могут платить”.

     “Это их хлеб насущный, также и в будущем… и это память об их отце”.

     “Я понимаю. Но компромисс невозможен”.

    “Хорошо. Но я не могу думать о восьми несчастных людях, лишенных единственного источника существования. Я заплачу триста семьдесят ассов”.

    Затем эти двое поднялись к Храму и, проходя мимо зала, в котором находится сокровищница, фарисей вынул из-за пазухи большой кошелек и напоказ опустошил его до последней монеты в сокровищницу. В кошельке были монеты, взысканные с лавочников и полученные за масло управляющего, которое фарисей немедленно продал купцу. Мытарь, напротив, бросил горсть мелких монет, оставив себе столько, сколько было необходимо, чтобы вернуться домой. Итак, они оба отдали все, что имели. Внешне фарисей был более щедр, потому что он отдал все до последней монеты. Но следует также принять во внимание, что у него было много денег в особняке и у него были кредиты с богатыми менялами.

    Затем они предстали перед Господом. Фарисей встал впереди, у самого переднего края Двора Евреев, перед Святыней; а мытарь встал сзади, почти под сводом открывающимся во Двор Женщин, где он и оставался, ссутулившись, подавленный мыслью о своей нищете в сравнении с божественным Совершенством. И оба молились.

     Фарисей, стоя прямо, почти высокомерно, как если бы он был хозяином этого места и как если бы он снизошел до оказания почтения посетителю, говорил: “Вот я. Я пришел, чтобы почтить Тебя в Доме, который является нашей славой. Я пришел, хотя я чувствую, что Ты во мне, потому что я праведник. Я знаю, как надо вести себя, чтобы быть праведником. Однако, хотя я понимаю, что я праведен только благодаря моей собственной заслуге, я благодарю Тебя, как это предписано законом, за то, что я такой, какой есть. Я не жаден, не несправедлив, не прелюбодей, или грешник, как тот мытарь, который бросил горсть мелких монет в Сокровищницу одновременно со мной. Что касается меня, как Ты видел, я отдал Тебе все, что со мной было. А тот жадный парень, напротив, разделил свои деньги на две части и отдал Тебе меньшую часть. Он, конечно, оставил другую часть для пирушек и женщин. Но я чист. И я не буду оскверняться. Я чист и праведен, пощусь дважды в неделю, плачу десятину от всего, что имею.  Да, я чист, праведен и благословен, потому что я свят. Помни об этом, о, Господь”.

    Мытарь же, стоя в дальнем углу, не осмеливаясь поднять глаза в сторону драгоценных дверей Храма, бил себя в грудь и говорил: “Господь, я не достоин находиться здесь. Но Ты праведен и свят, и Ты все еще позволяешь мне стоять здесь, потому что Ты знаешь, что человек является грешником, и если он не приходит к Тебе, он становится демоном. О! Мой Господь! Я бы хотел почитать Тебя день и ночь, но в течение многих часов я являюсь рабом своей работы. Неприятной работы, которая приводит меня в уныние, потому что она становится причиной печали самых бедных из моих ближних. Но я должен подчиняться моему начальнику, потому что эта работа дает мне насущный хлеб. Даруй мне, о мой Бог, способность смягчить мой долг по отношению к моему начальству милосердием в отношении моих бедных братьев, чтобы я не был осужден из-за моей работы. Всякая работа свята, если исполняется с милосердием. Пусть Твое милосердие всегда присутствует в моем сердце так, чтобы я, будучи жалок и нищ, мог мириться со своими поднадзорными так, как Ты миришься со мной, большим грешником. Мне хотелось бы почтить Тебя больше, Господь. Ты это знаешь. Но я думаю, что взять часть денег, предназначенных для Храма, будет лучше, чем опустить их в Сокровищницу, чем заставить восемь невинных людей безутешно плакать. Но если я совершил ошибку, позволь мне понять это, и я отдам Тебе все до последнего асса и пойду в мою деревню пешком, прося о куске хлеба. Позволь мне понять Твою справедливость. Будь милостив ко мне, о Господь, ибо я большой грешник”.

   Такова притча. Истинно говорю вам, что тогда как фарисей покинул Храм с новыми грехами вдобавок к тем, которые он совершил до того, как поднялся на холм Мориа, мытарь ушел оправданным и благословение Божие сопутствовало ему до его дома и осталось в нем. Потому что он был смиренным и милостивым, а его поступки были даже более святы, чем его слова. Фарисей же, напротив, был добр только на словах и внешне, тогда как внутренне действовал как демон из-за своей гордости и жестокосердия, и Бог поэтому питал к нему отвращение.

    Тот, кто возвышает себя, рано или поздно будет унижен. Если не в этой, то в будущей жизни. А тот, кто уничижает себя, будет возвышен, особенно на Небесах, где поступки людей видны в их истинной действительности.

   7. Пойдем, Закхей. Пойдем все те, кто с ним и вы, Мои апостолы и ученики. Я продолжу говорить с вами наедине».

    И, закутавшись в Свою мантию, Он возвращается в дом Закхея.