31 марта 1946

И здесь также упорно трудятся жнецы. Нет, было бы лучше сказать: жнецы упорно трудились. Серпы, действительно, больше не нужны, так как ни один колос не остался несжатым. Эти поля ближе к берегам Средиземного моря, чем поля Никодима. Иисус, на самом деле, пошел не в Аримафею, а к имению Иосифа на равнине, расположенному у моря, где его поля так обширны, что перед временем уборки урожая, должны были выглядеть подобно другому маленькому морю пшеницы.

Посреди обнаженных полей стоит низкий большой белый дом. Это деревенский дом, но поддерживающийся в хорошем состоянии. Его четыре гумна заполнены снопами, расположенными группами, подобно тому, как солдаты устраивают вещевой обоз, когда становятся лагерем. Многочисленные телеги перевозят драгоценные грузы с полей на гумна, где множество мужчин разгружают их и складывают в кучи, тем временем Иосиф ходит от одного гумна к другому, следя за тем, чтобы все делалось должным образом.

С вершины кучи снопов на телеге крестьянин сообщает ему: «Хозяин, мы закончили. Вся пшеница на твоих гумнах. Это последняя телега с последнего поля».

«Очень хорошо. Разгрузите телегу, распрягите волов и отведите их на водопой, а затем в стойла. Они тяжело трудились и заслужили покой. И все вы хорошо потрудились и заслужили отдых. Но последнее задание будет легким, потому что добрые сердца отдыхают и успокаиваются радостью других людей. Сейчас мы позовем сюда детей Божьих и раздадим им дар Отца. Авраам, пойди и позови их», — говорит он затем, обращаясь к крестьянину патриархальной внешности, который, возможно, является главой слуг-крестьян в имении Иосифа. Я думаю так, потому что вижу, что другие слуги оказывают большое почтение старику, который не работает, но надзирает и помогает хозяину своими советами.

И старик пошел… Я вижу, как он направляется к очень низкому большому строению, которое скорее похоже на сарай, чем на дом, с двумя огромными дверями, которые достигают до водосточных желобов на крыше. Я думаю, что это своего рода склад, где хранятся телеги и другие сельскохозяйственные орудия. Он входит туда и затем выходит в сопровождении вызывающей жалость разнородной толпы людей всех возрастов… и всех ступеней нищеты. Здесь и истощенные люди без каких-либо физических недостатков, здесь и хромые, слепые и искалеченные люди, и люди с больными глазами… Много вдов, окруженных маленькими сиротами, и жен с больными мужьями, печальных, пообносившихся, ослабевших от бдения и самопожертвования ради исцеления своих мужей.

Они идут с характерным выражением лиц бедняков, идущих туда, где им будет оказана помощь, то есть с робостью, с застенчивостью честных бедняков, но, тем не менее, с улыбкой, которая сейчас появляется на их губах, хранящих на их бледных лицах отпечаток печали дней скорби, и, все же, со слабыми искорками ликования, которое является как бы ответом на безжалостное упорство судьбы в течение долгих дней печали, как бы говоря: «Сегодня праздник также и для нас, это праздник, радость, облегчение для нас!»

Малыши, широко раскрыв свои глаза перед кучами снопов, которые выше, чем дом, и указывая на них матерям, говорят им: «Это для нас? О! Как хорошо!» Старики шепчут: « Пусть Благословенный благословит милосердного!» Нищие, хромые, слепые и калеки, слабовидящие: «Теперь и у нас, наконец, будет хлеб, и мы не будем вынуждены протягивать свои руки, выпрашивая его!» И больные говорят своим родственникам: «Наконец мы сможем следовать лечению, зная, что вы не страдаете из-за нас. Лекарства, теперь, пойдут нам на пользу. И родственники отвечают больным: «Видите? Теперь вы больше не будете говорить, что мы постимся ради того, чтобы вы имели кусочек хлеба. Так будьте же счастливы теперь!…» И вдовы говорят своим маленьким сироткам: «Дорогие дети, мы должны благословлять Отца Небесного еще искреннее, так как Он относится к нам как наш отец, а также доброго Иосифа, который является Его управляющим. Теперь мы больше не будем слышать вашего голодного плача, бедные дети, которые могут надеяться на помощь только своих матерей… Бедных матерей, у которых нет никаких богатств, кроме их сердца…» Это радостный хор и радостное зрелище, но от него на глаза навертываются слезы …

Когда толпа несчастных оказывается перед Иосифом, он начинает ходить перед ней взад и вперед, подзывая их по одному, спрашивая, сколько их в семье, как долго они вдовствуют, или больны и так далее… и делает записи. И в каждом случае он отдает распоряжения слугам-крестьянам: «Дайте десять. Дайте тридцать».

«Дайте шестьдесят», — говорит он, после того как выслушал почти слепого старика, который вышел к нему с семнадцатью внуками, не достигших двенадцатилетнего возраста, детей его сына и дочери, которые умерли, первый во время жатвы прошлого года, а вторая во время родов… и старик говорит: «ее муж утешился, женившись вновь через год, и он отослал своих пятерых детей ко мне, сказав, что он позаботится о них. Но, вместо этого, ни одного гроша!… Сейчас моя жена тоже умерла, и я остался один… с ними…»

«Дайте шестьдесят старому отцу. А ты, отец, подожди здесь, позже я дам тебе одежду для этих малышей».

Слуга указывает ему, что если они продолжат давать по шестьдесят снопов каждый раз, то пшеницы на всех не хватит…

«А где же твоя вера? Стану ли я запасать снопы для себя и останавливать раздачу? Нет. Нет, они предназначены для детей, которые больше всех дороги Господу. Господь Сам позаботится, чтобы здесь было достаточно для всех», — отвечает Иосиф слуге.

«Да, хозяин. Но цифры есть цифры…»

«А вера есть вера. И чтобы показать тебе, что вера может делать все, я приказываю тебе удвоить количество, данное первым. Пусть тот, кто получил десять, получит еще десять, и кто получил двадцать, получит еще двадцать, и дай старику сто двадцать. Иди! Исполни это!»

Слуга пожимает плечами и исполняет приказ. И раздача продолжается, тогда как изумленные получатели пожертвований радуются, получив такое их количество, которое превосходит самые оптимистические надежды. А Иосиф улыбается, лаская малышей, помогающих своим матерям, или помогает калекам, складывающим свои маленькие кучи, помогает тем, кто слишком стар, чтобы сделать это, или женщинам, которые слишком истощены, и отводит в сторону двух больных, чтобы оказать им дополнительную помощь, как он сделал это для старика с семнадцатью внуками.

Куча снопов, которая была выше дома, теперь стала очень низкой, почти на уровне грунта. Но каждый получил долю и притом, весьма изобильную. Иосиф спрашивает: «Сколько снопов еще осталось?»

«Сто двенадцать, хозяин», — отвечают слуги, сосчитав остаток.

«Хорошо. Вы возьмете…», — Иосиф просматривает лист с именами, которые он записал, и затем говорит: «Вы возьмете пятьдесят и отложите их в сторону на семена, потому что это святые семена, а остаток вы раздадите по одному, каждому из глав семей, присутствующих здесь. Их в точности шестьдесят два».

Слуги повинуются. Они относят пятьдесят снопов под навес и раздают остаток. Сейчас на гумне больше нет огромной золотой кучи снопов. Но на земле стоят шестьдесят две маленькие кучи различных размеров. И их владельцы заняты тем, что связывают их и грузят на примитивные тачки или на низкорослых осликов, отвязанных от забора за сараем.

Старый Авраам, который беседует с главными слугами из крестьян, подходит вместе с ними к хозяину, который спрашивает у него: «Ну? Вы видели? Здесь было достаточно для всех! И с избытком!»

«Хозяин! Тут свершилось таинство! Наши поля не могли принести все эти снопы, которые ты раздал. Я здесь родился и мне семьдесят восемь лет. И я шестьдесят шесть лет участвовал в жатве. Я знаю. Мой сын прав. Без мистерии мы бы не смогли раздать так много!…»

«Но дело в том, что мы им действительно дали, Авраам. Вы были рядом со мной. Снопы раздавались слугами. Здесь нет никакой магии. Это не греза, Вы все еще можете сосчитать снопы Они все еще здесь, хотя и разделенные на многие доли».

«Да, хозяин. Но… Невозможно, чтобы поля принесли такой большой урожай!»

«А как насчет веры, дети мои? Как насчет веры? Что мы будем делать с нашей верой? Мог ли Господь опровергнуть Своего слугу, который дал обещание во Имя Его и со святой целью?»

«Значит, ты сотворил чудо?!» — восклицают слуги, готовые запеть осанну.

«Я не тот человек, который творит чудеса. Я бедный человек. Господь творит их. Он прочел мое сердце и увидел в нем два желания: первым было желание привести вас в мою веру. Вторым было – дать много, так много этим моим несчастным братьям. Бог снизошел к моим желаниям… и Он сотворил чудо. Да будет Он благословен за это!» — говорит Иосиф, почтительно кланяясь, как если бы он был перед алтарем…

«И Его слуга вместе с Ним», — говорит Иисус, Который скрывался до настоящего времени за углом маленького домика, окруженного живой изгородью; я не знаю, был ли он пекарней или маслобойкой. И сейчас Он появляется открыто на гумне, где стоит Иосиф.

«Мой Учитель и мой Господь!!» — восклицает Иосиф, падая на колени, чтобы почтить Иисуса.

«Мир тебе. Я пришел, чтобы благословить тебя во имя Отца, и чтобы вознаградить тебя за твое милосердие и твою веру. Я буду твоим гостем этим вечером. Ты желал встречи со мной?»

«О! Учитель! И Ты меня спрашиваешь? Только… Только я не могу почтить Тебя здесь… Я со своими слугами и крестьянами… в моем деревенском доме… У меня здесь нет тонких скатертей, нет дворецкого, нет опытных слуг… нет изысканной еды… нет отборных вин… со мной здесь нет друзей… Это поистине будет очень жалким гостеприимством… Но Ты поймешь… Почему, мой Господь, Ты не сообщил мне заранее… Я бы подготовился… Герма был здесь позавчера со своими друзьями… Фактически я использовал их, чтобы сообщить этим людям, кому я желаю отдать то, что принадлежит Богу… Но Герма мне ничего не сказал! Если бы я знал!… Позволь мне, Учитель, отдать распоряжения, чтобы я мог попытаться исправить ситуацию… Почему Ты так улыбаешься?» — наконец спрашивает Иосиф, который чрезвычайно сконфужен от внезапной радости и потому что ситуация, как он считает… катастрофическая.

«Я улыбаюсь твоим ненужным усилиям, Иосиф, что ты ищешь? Что тебе нужно?»

«Что мне нужно? У меня ничего нет».

«О! Каким материальным человеком ты сейчас стал! Почему ты перестал быть духовным Иосифом, каким был несколько минут назад, когда ты говорил как мудрый человек? Когда ты обещал, со всей убежденностью, исполненный веры и для того, чтобы дать свою веру другим».

«О! Ты слышал меня?»

«Я слышал и видел тебя, Иосиф. Эта изгородь из лавра оказалась очень полезной, так как из-за нее Я смог убедиться, что то семя, которое Я посеял в тебе, не умерло. Вот почему Я говорю тебе, что ты беспокоишься о пустяках. У тебя нет дворецкого или опытных слуг? Но там, где практикуется милосердие, присутствует Бог, а где Бог, там и Его ангелы. Так какого же дворецкого, более опытного, чем они, ты желаешь? У тебя нет изысканной пищи или отборных вин? Какую пищу ты желаешь дать мне, какое питье более отборное и изысканное, чем та любовь, которую ты испытывал к этим людям и которую ты питаешь ко Мне? С тобой нет друзей, чтобы почтить Меня? А что же эти люди? Какие друзья более дороги Учителю, Чье имя Иисус, чем бедные и несчастные? Так продолжай же, Иосиф! Даже если бы Ирод обратился и открыл залы своего очищенного дворца, чтобы воздать Мне почести и оказать гостеприимство в присутствии глав всех высших слоев общества, то и тогда у Меня не было бы более избранного двора, чем этот, которому Я тоже желаю сказать слово и дать дар. Ты Мне позволишь сделать это?»

«О! Учитель! Я желаю всего того, чего желаешь Ты. Только скажи мне».

«Скажи им, чтобы они собрались здесь и пусть слуги тоже соберутся здесь. Здесь всегда будет хлеб для нас… Лучше им слушать Мои слова, вместо того, чтобы бегать взад и вперед и заниматься пустяками.

Вокруг быстро собралась изумленная толпа…

Иисус говорит: «Здесь вы поняли, что вера может умножить зерно, когда это желание основано на желании любви. Но не ограничивайте вашу веру материальными нуждами. Бог сотворил первое зерно пшеницы и с тех пор пшеница колосится ради хлеба для людей. Но Бог сотворил также Рай, и он ожидает своих жителей. Он был создан для тех, кто живет в соответствии с Законом и остается верным, несмотря на горестные испытания жизни. Имейте веру и вы сможете оставаться святыми с помощью Господа, в точности как Иосиф смог раздать двойное количество зерна, чтобы вдвойне обрадовать вас и утвердить своих слуг в вере. Я торжественно говорю вам, что если человек имеет веру в Господа, и если для этого будет праведная причина, то даже горы, скалистые недра которых укоренены в земле, не смогут устоять, и они могли бы перемещаться с одного места на другое по приказу любого, кто имеет веру в Господа. Имеете ли веру в Бога?» — спрашивает Он, обращаясь ко всем присутствующим.

«Да, Господин!»

«Кто есть Бог, по-вашему?»

«Самый Святой Отец, как учат нас ученики Иисуса».

«И Кто для вас Христос?»

«Спаситель. Учитель. Святой!»

«Только это?»

«Сын Божий. Но мы не должны говорить этого, потому что, если мы это скажем, фарисеи будут преследовать нас».

«Но вы верите, что Он Сын Божий?»

«Да, Господин».

«Хорошо, укрепляйте вашу веру. Даже если вы будете молчать, камни, растения, звезды, земля, все будет провозглашать, что Христос является истинным Искупителем и Царем. Они будут провозглашать это в час Его вступления на престол, когда Он будет в святейшем пурпуре и в венце Искупителя. Благословенны те, кто будет веровать в это отныне, и будет веровать даже еще больше потом, и будет иметь веру во Христа и, следовательно, в вечную жизнь. Имеете ли вы такую непоколебимую веру во Христа?»

«Да, Господин. Скажи нам, где Он, и мы попросим у Него, чтобы Он укрепил нашу веру, чтобы быть благословенными, как Ты сказал». Не только бедные, но также слуги, апостолы и Иосиф приняли участие в последовавшей молитве.

«Если вы имеете веру размером с горчичное семя, и храните драгоценную жемчужину вашей веры в ваших сердцах, не позволяя какому-либо человеку, или сверхчеловеческой или злой силе отобрать ее у вас, то каждый из вас сможет сказать этому могучему тутовому дереву, в тени которого находится колодец Иосифа: “Искоренись и пересядь в морские волны”».

«Но где Христос? Мы ждем Его, чтобы излечиться. Его ученики не исцелили нас, но сказали: “Он сделает это”. Мы хотели бы исцелиться, чтобы могли работать», — говорят больные и нетрудоспособные люди.

«И вы думаете, что Христос может сделать это?» — спрашивает Иисус, делая знаки Иосифу, чтобы он не говорил, что Он и есть Христос.

«Мы верим в это. Он Сын Божий. Он может сделать все».

«Да. Он может сделать все… и Он хочет сделать все это!» — кричит Иисус властно протянув свою правую руку и затем опустив ее, как бы принося клятву, И Он заключает могучим криком: «И да исполнится это во славу Божию!»

И Он собирался повернуться в сторону дома. Но исцеленные, их примерно двадцать человек, кричат, бегут, окружают Его, протягивают руки, чтобы коснуться, благословить, ищут Его руки, одежды, чтобы поцеловать и погладить Его. Они изолировали Его от Иосифа, от всех…

И Иисус улыбается, ласкает, благословляет… Он постепенно высвобождается, и, все еще сопровождаемый людьми, заходит в дом и исчезает из виду, тогда как осанны продолжают возноситься к небу, которое становится фиолетовым в начинающихся сумерках.