<…>

   Мария уже не отвечает. Она падает на землю, прямо у входа, и рыдает, тогда как они медленно удаляются.

   ⁹Спустя некоторое время она поднимает голову и смотрит внутрь, и сквозь слезы видит двух ангелов, сидящих во главе и в ногах у камня помазания. И несчастная Мария настолько опустошена своей жесточайшей борьбой между надеждой, которая умирает, и верой, которая не хочет умирать, что отупело глядит на них, даже не удивляясь. У сильной женщины, героически сопротивлявшейся всему, ничего больше не осталось, кроме слез.

   «Отчего ты плачешь, женщина?» – спрашивает один из светящихся юношей, поскольку на вид они – прекрасные отроки.

   «Оттого что унесли моего Господа, и не знаю, куда Его положили».

   Мария не боится говорить с ними, не спрашивает: «Кто вы?». Ничего. Ничего более ее не удивляет. Все, что может поразить человеческое существо, она уже пережила. Теперь она всего лишь несчастная, которая плачет бессильно и безудержно.

   Ангельский отрок смотрит на своего компаньона и улыбается. И другой тоже. И сияя ангельской радостью, оба смотрят наружу, в сторону сада, который весь в цвету, покрытый миллионами венчиков, что распустились с первым солнцем на густо посаженных яблонях.

   ¹⁰Мария оборачивается, чтобы увидеть, на кого они смотрят. И видит Человека, очень красивого, которого – не знаю почему – она не может узнать сразу. Человека, который глядит на нее с состраданием и спрашивает: «Женщина, отчего ты плачешь? Кого ты ищешь?». Это правда, что Иисус пытается скрыть Свое сияние из жалости к изнемогшему от чрезмерных переживаний созданию, которое могло бы умереть от нежданной радости, но я, в самом деле, не понимаю, как можно было Его не узнать.

   И Мария говорит навзрыд: «У меня забрали Господа Иисуса! Я пришла бальзамировать Его в надежде, что Он восстанет… Я собрала все свое мужество, всю свою надежду и свою веру вокруг моей любви… а теперь мне Его уже не найти… Или наоборот, я окружила своей любовью веру, надежду и мужество, чтобы защитить их от людей… Но все напрасно! Люди похитили мою Любовь, и вместе с нею лишили меня всего… О, мой господин, если это ты Его унес, скажи мне, куда ты Его положил. И я возьму Его… Я никому не скажу… Это останется между нами. Посмотри: я дочь Теофила, сестра Лазаря, но при этом стою перед тобой на коленях и умоляю, словно рабыня. Хочешь, чтобы я купила Его Тело? Я это сделаю. Сколько ты просишь? Я богата. Я могу дать тебе столько золота и драгоценных камней, сколько оно весит. Но отдай его мне. Я не донесу на тебя. Хочешь ударить меня? Давай. До крови, если желаешь. Если ты ненавидишь Его, отыграйся на мне. Только отдай Его. О! Не ввергай меня в это несчастье, мой господин! Сжалься над бедной женщиной!.. Не хочешь ради меня? Тогда ради Его Матери. Скажи мне! Скажи мне, где мой Господь Иисус. Я сильная. Я возьму Его на руки и отнесу Его, как ребенка, целого и невредимого. Господин… господин… ты же видишь… вот уже три дня нас поражает Божий гнев за то, что сделали с Сыном Божьим… Не прибавляй Осквернения к Убийству…»

   «Мария!» – позвав ее, Иисус озаряется светом. И в этом победном блистании Он открывает Себя.

   «Раввуни!» – крик Марии поистине «велегласный». И с ним период смерти заканчивается. С первым подобным криком^[5] мрак ненависти окутал Жертву погребальными пеленами; теперь же – Его сияние зажигается огнями любви. И Мария с криком, наполняющим сад, встает и устремляется к ногам Иисуса, с намерением целовать их.

[5] Имеется в виду громкий возглас Иисуса на Кресте.