23 сентября 1945.

  ¹Иисус с апостолами возвращается из апостольского похода по окрестностям Вифании. Наверное, это был очень короткий поход, поскольку они даже не взяли мешки для припасов.

   Общаясь между собой, они говорят: «А задумка лодочника Соломона была неплохой, не так ли, Учитель?»

   «Да, задумка неплохая».

  Естественно, Искариот не соглашается с остальными: «Я не вижу в этом ничего особенно хорошего. Он отдал нам то, что ему как ученику больше не нужно. Не за что его хвалить…»

   «Дом всегда пригодится», – веско произносит Зелот.

   «Был бы он, как у тебя. А это что? Неблагоустроенная лачуга».

   «Это всё, что есть у Соломона», – возражает Зелот.

  «А так как он в ней безбедно состарился, то и мы сможем останавливаться там время от времени. Чего ты хочешь? Чтобы все дома были, как у Лазаря?» – прибавляет Петр.

  «Я ничего не хочу. Я не вижу необходимости в этом подарке. Находясь в той местности, можно оставаться в Иерихоне. Он всего в нескольких стадиях оттуда. А что такое несколько стадий для таких людей, как мы, что похожи на каких-то гонимых и все время вынуждены перемещаться?»

  Иисус вмешивается, прежде чем у остальных иссякает терпение, о чем уже свидетельствуют явные признаки. «Соломон, соразмерно со своим имуществом, отдал больше всех. Потому что отдал всё. Отдал это из любви. Отдал, чтобы дать нам приют в случае дождя, что может застигнуть нас в том негостеприимном краю, или паводка, а главное – на случай, если иудейская неприязнь станет настолько сильной, что убедит нас загородиться от нее рекой. Это что касается дара. То, что ученик, скромный и неотесанный, но такой верный и ревностный, сумел проявить такую щедрость, обнаруживающую в нем ясное стремление пребыть Моим учеником навсегда, доставляет Мне огромную радость. Поистине Я вижу, что многие ученики с той малостью, что получили из Моих наставлений, превзошли вас, получивших так много. Вы, в особенности ты, не в состоянии пожертвовать ради Меня даже тем, что ничего не стоит: своим личным мнением. Ты упрямо придерживаешься своего, сопротивляясь любой уступке».

   «Ты сам говоришь, что борьба против самих себя – самая затратная…»

   «И этим ты хочешь сказать Мне, что Я ошибаюсь, говоря, что это ничего не стоит. Так ведь? Но ты же прекрасно понял, чтó Я имею в виду! Для человека, а ты истинно настоящий человек, ценность имеет лишь то, чем можно торговать. Собственным я за деньги не торгуют. Разве что… разве что продают себя кому-нибудь в надежде на выгоду. Сделка, подобная той, какую душа заключает с Сатаной, даже более всесторонняя. Поскольку помимо души охватывает также и мысли или суждения, или свободу человека, назови это как хочешь. Есть и такие несчастные… Но мы о них сейчас не будем думать. Я похвалил Соломона, поскольку вижу всё то доброе, что есть в его поступке. И хватит на этом».

  ²Молчание, а потом Иисус снова заговаривает: «Через несколько дней Эрмастей будет в состоянии ходить без затруднений. И Я возвращусь в Галилею. Однако не все вы пойдете со Мной. Часть останется в Иудее, чтобы вернуться вместе с иудейскими учениками и всем нам собраться на праздник Огней».

   «Так нескоро? Как жаль! Кого же это коснется?» – обсуждают между собой апостолы.

  Иисус, уловив их шепот, отвечает: «Коснется Иуды Симонова, Фомы, Варфоломея и Филиппа. Но Я не сказал, что надо находиться в Иудее до самого праздника. Напротив, Я хочу, чтобы вы собрали или предупредили учеников, что мы придем на праздник Огней. Поэтому вы сейчас пойдете, разыщете их, соберете и предупредите, в то же время проследите за ними и поможете им, а потом отправитесь вслед за Мной и приведете с собой тех, кого нашли, распространяя среди остальных весть о том, что надо прийти. Теперь у нас уже есть друзья в основных местностях Иудеи. Они окажут нам эту услугу и оповестят учеников. А поднимаясь в Галилею по Заиорданью и помня, что Я пойду через Герасу, Боцру, Арбелу и до Аера, вы подберете еще и тех, кто во время Моего путешествия не осмелился подойти ко Мне и попросить о чуде или учении, но потом пожалел, что этого не сделал. Приведете их ко Мне. До вашего прихода Я пробуду в Аере».

   ³«Тогда было бы хорошо пойти немедленно», – говорит Искариот.

  «Нет. Вы отправитесь в вечер перед Моим отбытием, зайдете к Ионе в Гефсиманию, а на следующий день отправитесь по Иудее. Таким образом, ты увидишься со своей матерью и будешь ей полезен в эту пору, когда земледельцы совершают сделки».

   «Она за годы уже сама научилась справляться».

   «Неужели ты не помнишь, как ты был ей необходим в прошлом году при сборе винограда?» – несколько наигранно спрашивает Петр.

    Иуда становится красным, как мак, и безобразным от гнева и стыда.  

   Но Иисус, опережая любые ответы, говорит: «Сын – это всегда помощь и утешение матери. Потом, до самой Пасхи и после нее, она тебя уже не увидит. Так что иди и делай то, что тебе говорю».

   Иуда возражает уже не Петру, а вымещает свое раздражение на Иисусе: «Учитель, знаешь, что я Тебе скажу? У меня такое ощущение, что Ты хочешь от меня отделаться, по крайней мере, отдалить от Себя, потому что подозреваешь меня, потому что несправедливо считаешь меня в чем-то виноватым, потому что Ты недостаточно милосерд по отношению ко мне, потому что…»

   «Иуда! Хватит! Я мог бы столько всего тебе сказать! Скажу лишь одно: „Слушайся“». Иисус, произнося это, величествен. Высокий, со сверкающими глазами и суровым лицом… Он внушает трепет.

   И Иуда трепещет. Он отступает в конец, становясь позади всех, тогда как Иисус встает во главе один. Между ними – безмолвная группа апостолов.