ЕВАНГЕЛИЕ КАК ОНО БЫЛО МНЕ ЯВЛЕНО
395. Две несчастные матери из Кериота. Прощание с матерью Иуды
28 февраля 1946.
1«Господь, не сходишь ли Ты со мной, вдвоем, к одной несчастной матери? Это то, чего я хочу больше всего другого», – говорит Мария Симонова, почтительно представ перед Иисусом после обеда, когда апостолы разошлись для отдыха перед предстоящей вечерней дорогой. Иисус, наоборот, остался в тени яблонь, усыпанных начинающими созревать зелеными яблочками, а Мария, похоже, возобновляет какой-то разговор, имевший место раньше.
«Хорошо, женщина. У Меня тоже есть желание побыть с тобой наедине в эти последние часы, как и в те первые, когда Я тут появился. Идем». И они заглядывают в дом захватить плащ для Иисуса и покрывало с плащом для Марии.
Путь их проходит среди полей, среди фруктовых садов и каких-то других, высоких, деревьев. Всё еще жарко. От полей с созревшими хлебами веет палящим зноем. Но ветер с гор смягчает эту жару, которая на равнине была бы нестерпима.
«Мне жаль вынуждать Тебя идти по такой жаре. Но потом… у нас уже не будет возможности. А я так этого хотела и всё не осмеливалась Тебя об этом попросить. Недавно Ты сам сказал: „Мария, чтобы показать тебе, что Я люблю тебя, как собственную мать, Я тебе говорю: проси у Меня, чего хочешь, и Я это исполню“, и тогда я решилась. 2Знаешь, Господь, куда мы идем?»
«Нет, женщина».
«Мы идем в дом той, что должна была стать тёщей Иуды… (Мария скорбно вздыхает). Должна была… Но не стала и никогда не станет, потому что Иуда бросил ее девочку, которая умерла от горя… и ее мать держит зло на нас с сыном. Всё время его проклинает… Иуда до того… он до того… до того уязвим перед Злом, что ему нужны лишь одни благословения!.. Мне хотелось бы, чтобы Ты с ней поговорил… Ты можешь ее убедить… сказать ей, что это была милость, что тот брак не состоялся… сказать ей, что я в этом не виновата… сказать ей, чтобы она умирала без злобы; потому как эта женщина медленно умирает, и с таким камнем в душе. Мне хотелось, чтобы мы примирились… Ведь я перенесла страдания и стыд из-за всего того, что случилось, и с болью гляжу на разбитую дружбу с той, что была мне подругой с тех еще пор, как я пришла сюда невестой. В общем, Ты понимаешь, Господь…»
«Да, не переживай. Твоя просьба справедлива, и Я выполню это твое благое поручение…»
Перейдя через небольшой овраг, они поднимаются на еще одну возвышенность, на которой расположено небольшое селение.
«Анна живет здесь с тех пор, как умерла ее дочь. В своих угодьях. Раньше жила в Кериоте. Но, пока мы проживали рядом и пересекались, ее упреки разрывали мое сердце».
3Они сворачивают на тропинку прямо перед селением и подходят к стоящему среди полей приземистому дому.
«Вот! О, теперь, когда мы здесь, у меня трепещет душа! Она не захочет меня видеть… прогонит меня… станет раздражаться, и ее бедное сердце будет страдать еще сильнее… Учитель…»
«Хорошо, пойду Я. Ты оставайся тут, пока Я тебя не позову. И молись, чтобы Мне помочь».
Иисус идет вперед один до самых распахнутых ворот дома и заходит в них со Своим ласковым приветствием.
Прибегает какая-то женщина: «Чего Тебе? Ты кто?»
«Пришел доставить облегчение твоей хозяйке. Проводи Меня к ней».
«Врач? Не поможет. Уже нет надежды. Ее сердце умирает».
«Еще есть душа, о которой надо позаботиться. Я Рабби».
«В этом качестве Ты тоже не нужен. Она рассержена на Всевышнего и не желает слушать проповеди. Оставь ее в покое».
«Именно потому, что она в таком состоянии, Я и пришел. Позволь Мне пройти, и она будет не столь несчастной в свои последние дни».
Женщина пожимает плечами и говорит: «Входи!»
4Сумрачный прохладный коридор, несколько дверей. Последняя дверь в конце приоткрыта, и оттуда доносятся стоны. Женщина направляется туда и входит со словами: «Моя госпожа, тут какой-то рабби хочет с тобой поговорить».
«Зачем?.. Сказать мне, что я проклята? Что я не обрету покоя даже в той жизни?» – произносит больная с раздражением, тяжело дыша.
«Нет. Сказать тебе, что твой покой будет полным, если только ты того захочешь, и ты будешь счастлива навеки со своей Иоанной», – говорит очутившийся на пороге Иисус.
Больная – желтая, распухшая, задыхающаяся в своей постели среди кучи поддерживающих ее подушек – глядит на Него и произносит: «О, какие слова! Первый раз, когда рабби меня не упрекает… Какая надежда!.. Моя Иоанна… со мной… в блаженстве… и больше никакой боли… боли, которую причинил один проклятый… и не предотвратила та, что его родила… та, что предала меня… после того, как обольстила… Несчастная моя дочь…» Она задыхается еще сильнее.
«Видишь? Ты делаешь ей хуже. Уходи».
«Нет, это ты уходи. Не мешай Мне…»
Женщина выходит, качая головой.
Иисус медленно подходит к постели. Бережно вытирает пот у больной, которой затруднительно это сделать своими невероятно распухшими руками, обмахивает ее пальмовым веером. Дает ей попить, так как она ищет облегчения в стоящем на столике питье. Как будто это сын возле своей немощной матери. А потом садится, решив аккуратно, но непременно выполнить Свою миссию.
5Женщина, успокаиваясь, наблюдает за Ним и со страдальческой улыбкой говорит: «Ты красивый и добрый. Кто Ты, рабби? Ты утешаешь меня с нежностью моей любимой дочери».
«Я Иисус из Назарета!»
«Ты?!!.. Ко мне?.. Почему?..»
«Потому что люблю тебя. У Меня тоже есть Мать, и в каждой матери Я вижу Свою, и в слезах матерей вижу Ее слезы…»
«Почему? Твоя Мать плачет? Отчего? У Нее умер другой сын?»
«Пока нет… Я у Нее единственный и пока жив. Но Она уже плачет, потому что знает, что Я должен умереть».
«О! О! Несчастная! Знать наперед, что ребенок должен умереть! Но откуда Она это знает? Ты здоровый. Ты сильный. Ты добрый. Я вот тешила себя надеждами до самой ее смерти, а она ведь так сильно болела!.. Каким образом Твоя Мать может знать, что Ты должен умереть?»
«Таким, что Я – Сын Человеческий, предсказанный пророками. Я Муж скорбей из видения Исайи; воспетый Давидом Мессия, чьи искупительные муки им описаны. Я Спаситель, Я Искупитель, о женщина. И Меня ожидает смерть, ужасная смерть… и Моя Мать будет при ней присутствовать… и Моя Мать с самого Моего рождения знает, что Ее сердце будет расколото от боли, как и Мое… Не плачь… Своей смертью Я открою врата Рая твоей Иоанне…»
«И мне! И мне тоже!»
«Да, в свое время. Но сначала ты должна научиться любить и прощать. Снова начать любить. Быть справедливой. И прощать. Иначе ты не сможешь отправиться на Небо вместе с Иоанной, вместе со Мной…»
Женщина горько плачет и стонет: «Любить… трудно любить, когда люди нас научили ненавидеть… когда Бог нас невзлюбил и не сжалился над нами… Как любить, когда нас измучили люди и оскорбили наши подруги, и Бог нас покинул?..»
«Нет, не покинул. Я же здесь. Чтобы дать тебе небесные обетования. И уверить тебя, что твоя боль закончится радостью, если только ты того захочешь. 6Анна, послушай Меня… Ты плачешь из-за того отмененного бракосочетания, видишь в нем причину всех своих бед, из-за него обвиняешь одного человека в убийстве, а его несчастную мать считаешь соучастницей. Послушай, Анна. Пройдет лишь несколько месяцев – и ты увидишь, что это было милостью Неба, что твоя Иоанна не стала женой Иуды…»
«Не произноси этого имени!» – кричит женщина.
«Произнесу, и именно для того, чтобы сказать тебе, что ты должна благодарить Господа; и ты возблагодаришь Его всего через несколько месяцев …»
«Я скоро умру…»
«Нет. Ты будешь жить и вспомнишь Меня, и осознаешь, что есть скорби, которые тяжелее, чем твои…»
«Тяжелее? Это невозможно!»
«Как тогда назвать скорбь Моей Матери, когда Она увидит, как Я умираю на кресте? – Иисус поднялся. Теперь Он величествен. – И как назвать скорбь матери предателя Иисуса Христа, Сына Божьего? Подумай, о женщина, о той матери… Тебе… весь Кериот и его ближние и дальние окрестности сочувствовали тебе в твоем горе! Ты могла гордиться им, словно мученическим венцом. Но та, другая мать! Словно Каин, будучи не Каином, а Авелем – жертвой своего сына-предателя, богоубийцы, прóклятого нечестивца, – она не сможет смотреть людям в глаза, потому что каждый взгляд будет для нее как камень побиения, и в каждом человеческом голосе, в каждом слове ей будет слышиться проклятие и ругательство, и она не найдет на Земле прибежища, никогда, до самой своей смерти, до тех пор, пока Бог, который справедлив, не возьмет к Себе эту мученицу и, сделав ее Богопричастницей, не изгладит из ее памяти то, что она была матерью убийцы Бога… Разве эта скорбь, скорбь этой матери, не тяжелее?»
«О! эта скорбь необъятна!..»
«Вот видишь… Будь доброй, Анна. Признай, что Бог был благ в Своих действиях…»
«Но моя дочь умерла! Иуда довел ее до смерти тем, что покусился на приданое побогаче… Его мать это одобрила».
«Нет. Вот это неправда. Это Я тебе говорю, Я, видящий сердца насквозь. Иуда – он Мой апостол, но Я это скажу – повел себя скверно и будет за это наказан. Но его мать невиновна. Она тебя любит и хотела бы, чтобы ты ее любила… Анна, вы две несчастные матери. Но ты гордишься своей умершей дочерью, невинной, чистой, которую этот мир чествует и восхваляет… А Мария Симонова не может гордиться своим сыном. Его поступки людьми порицаются».
«Это правда. Но если бы он женился на Иоанне, его бы не стали порицать».
«Однако вскоре ты стала бы свидетельницей смерти Иоанны от горя, потому что Иуда погибнет насильственной смертью».
«Что Ты говоришь? О, несчастная Мария! Когда? Где?»
«Скоро. И ужасным образом… 7Анна! Анна! Ты же добрая! Ты ведь мать! Ты же знаешь, что такое материнская скорбь! Анна, подружись опять с Марией! Пусть вас сблизит горе, как должна была сблизить радость. Дай Мне уйти со спокойной душой, зная, что у нее будет подруга, по крайней мере одна…»
«Господь… полюбить ее… Значит ее простить… Это очень больно… Мне кажется, я заново похороню мою дочь… Сама ее убью…»
«Такие мысли приходят из Тьмы! Не слушай их. Слушай Меня, Я Свет мира. Свет говорит тебе, что судьба Иоанны, умершей девушкой, менее горька, чем если бы она умерла вдовой Иуды. Поверь Мне, Анна. И рассуди, что Мария Симонова более несчастна, чем ты…»
Женщина думает, думает, борясь с собой, плачет и говорит: «Но я ведь ее прокляла: ее и плод ее утробы! Я согрешила…»
«А Я тебя разрешаю от греха. И чем сильнее ты ее полюбишь, тем более будешь оправдана на Небе».
«Но если я буду с ней дружить… то буду встречаться с Иудой. Я не в силах на это пойти, Господь…»
«Ты с ним больше не встретишься. Я никогда уже не вернусь в Кериот, и Иуда тоже. Мы уже попрощались с горожанами…»
«О! Ты сказал…»
«Что больше не вернусь. Иуда сказал, что больше не сможет прийти, пока не произойдет Мое воцарение. Но он думает, что увидит Меня восходящим на престол. А Меня, напротив, ждет крестная смерть. И думает, что станет каким-то Моим приближенным. А его ждет смерть. Но ты не рассказывай об этом. Никогда. Чтобы его мать об этом не знала до тех пор, пока всё не исполнится. Ты сказала: „Несчастная! Знать наперед, что твой ребенок должен умереть!“ Но если страдания Моей Матери, в том числе из-за этого, лишь увеличивают заслуги Моей жертвы, то в отношении Марии Симоновой милосерднее молчание. Смотри не проговорись».
«Нет, Господь. Клянусь именем моей Иоанны».
«Мне нужно еще одно обещание! Великое! Святое! Ты ведь добрая. Меня ты уже любишь…»
«Да. Очень. Я спокойна с тех пор, как Ты тут…»
«Когда у Марии Симоновой уже не будет сына, и мир обрушит на нее… свои издёвки, тогда ты, ты одна откроешь ей свой дом и своё сердце. Обещаешь Мне? Во имя Бога и Иоанны. Та бы это сделала, потому что Мария всё равно была для нее матерью того, кого она несмотря ни на что любила», – настаивает Иисус.
В ответ следует: «…Да!» и слезы…
«Да благословит тебя Бог, женщина, и дарует тебе мир… и здоровье… 8Давай-ка выйдем навстречу Марии и дадим ей поцелуй мира…»
«Но… Господь… Я не могу ходить. Мои ноги распухли и не двигаются. Видишь? Лежу тут одетая, но сама я как бревно…»
«Была как бревно. Иди сюда!» – и Он, приглашая, подает ей руку. Женщина, не сводя с Него глаз, перемещает свои ноги, свешивая их с постели, ставит на пол свои босые ступни, встает и идет… Словно заколдованная. Она даже не осознаёт, что произошло исцеление… Выходит, всё так же за руку с Иисусом, в сумрачный коридор… Идет к выходу. И почти достигает его, когда вдруг встречает прежнюю служанку, которая издает радостно-испуганный крик… Сбегаются остальные слуги, опасаясь, что он извещает о смерти, и видят, как их хозяйка, которая только что умирала, злясь на Марию Симонову, теперь спешит, оставив Иисуса и вытянув руки вперед, навстречу удрученной Марии, обнимает ее и прижимает к сердцу, и обе они плачут…
9…А по возвращении к себе домой, после мирного расставания, Мария Симонова благодарит своего Господа и спрашивает: «Когда Ты придешь, чтобы опять творить добро?»
«Уже никогда, женщина. Я уже об этом сказал твоим согражданам. Но Мое сердце всегда будет с тобой. Помни, всё время помни, что Я полюбил тебя и продолжаю любить. Помни, что Я знаю твою доброту, и что Бог любит тебя за это. Всегда помни об этом. Даже в самые страшные часы. Пусть тебе никогда не придет на ум, что Бог считает тебя виноватой. В Его глазах твоя душа выглядит и всегда будет выглядеть украшенной драгоценными камнями твоих добродетелей и жемчугами твоего страдания. Мария Симонова, мать Иуды, Я хочу с тобой обняться и поцеловаться, чтобы твой искренний, преданный материнский поцелуй был Мне вместо любого иного… чтобы Мой поцелуй возместил тебе всякую скорбь. Иди сюда, мать Иуды. И спасибо, спасибо за всю ту любовь и почтение, что ты Мне оказала», – и Он обнимает ее и целует в лоб, как, бывало, Марию Алфееву.
«Но мы же еще увидимся! Я приду на Пасху…»
«Не надо, не приходи. Умоляю тебя. Хочешь Меня осчастливить? Не приходи. Следующая Пасха не для женщин!»
«Но почему?..»
«Потому что… на ближайшую Пасху в Иерусалиме произойдет кошмарное возмущение. Там не место для женщин! Более того… Мария, Я велю твоему родственнику присоединиться к тебе. Будете вместе. Тебе это будет необходимо, поскольку… Иуда отныне уже не сможет тебе ни помогать, ни приходить…»
«Я сделаю, как Ты говоришь… Значит, больше никогда, больше никогда я не увижу Твоего лица, в котором отражается Небесный покой? Сколько покоя из Твоих глаз излилось в мое скорбящее сердце!..» Мария плачет.
«Не плачь. Эта жизнь коротка. После ты всегда будешь видеть Меня в Моем Царстве».
«То есть Ты считаешь, что Твоя смиренная раба там окажется?..»
«Я уже вижу твое место в ряду Моих мучениц и соискупительниц. Не бойся, Мария. Сам Господь будет твоим вечным воздаянием. Идем. Уже вечер, и пора отправляться в дорогу…»
И среди полей и фруктовых рощ они проделывают обратный путь туда, к дому, где ждут апостолы.
Иисус наскоро прощается, благословляет, встает во главе апостолов… Уходит… Мария коленопреклоненно плачет…