1. Иисус говорит:

   «Ты вставишь здесь видение Иисуса и нищего на дороге в Иерихон, которое ты имела от 17 мая 1944 года, и непосредственно после него, видение о беседе с Закхеем, от 17 июля 1944 года».

………..

   13 апреля 1946

   2. Иисус прибыл в деревню глубокой ночью. Судя по положению луны, я думаю, что сейчас около двух часов после полуночи. Прекрасная луна, только что начавшая убывать, сияет посреди ясного неба, распространяя на землю мир. Мир и обильную росу, тяжелую росу теплых стран, благотворную для растений после иссушающего дневного жара солнца.

   Паломники должны были следовать по гравиевому ложу реки, сухому у берегов, так как река значительно сузилась в своем ложе из-за летней засухи. И от зарослей тростника они поднимаются к лесу, ограничивающему берега и поддерживающему их сетью корней деревьев, растущих около воды.

   «Давайте остановимся здесь и подождем утра», — говорит Иисус.

   «Учитель… у меня все болит…» — говорит Матфей.

   «А я боюсь, что у меня температура. Река не здоровое место летом… как Ты знаешь». – добавляет Филипп.

   «Но было бы хуже, если бы от реки мы пошли в Иудейские горы. Это так же хорошо известно», — говорит Зелот, который чувствует жалость к Иисусу, Которому все они рассказывают о своих страхах и жалобах, но Чье настроение никто не понимает.

   «Ничего, Симон. Они правы. Но скоро мы отдохнем… Пожалуйста, еще одно небольшое расстояние… И короткий отдых здесь. Вы видите, как луна клонится к западу. Зачем будить старика и Иосифа, который, пожалуй, все еще болен, когда скоро будет рассвет?…»

   3. «Беда в том, что все здесь мокро от росы. Не знаешь куда сесть…» — ворчит Искариот.

   «Ты боишься испортить свою одежду? Не бери в голову, после этих форсированных маршей среди пыли и росы, в ней не походишь с важным видом. Во всяком случае… любезный Хелкия предпочел бы ее такой, какая она есть. Твои греческие орнаменты… ха! ха! Те, которые на краях и вокруг рукавов, висят лентами на колючих кустах Иудейской пустыни, а тот, который вокруг твоей шеи был уничтожен твоим потом… Теперь ты совершенный иудей…» — говорит Фома, который всегда весел.

   «Я совершенно жалок, грязен и отвратителен в ней», — сердито возражает Иуда.

   «Достаточно для тебя иметь чистое сердце, Иуда», — спокойно говорит Иисус. «Это важно…»

   «Важно! Важно! Мы изнемогаем от усталости, от голода… Мы губим наше здоровье, и только это важно», — грубо отвечает Иуда.

   «Я не принуждаю тебя остаться… Это ты желаешь оставаться».

   «После всего этого времени!… Я лучше сделаю так. Я…»

   «Ты можешь также сказать то слово, которое терзает твои губы: “Ты скомпрометирован в глазах Синедриона”. Но ты всегда можешь загладить свою вину… и вернуть их доверие…»

   «Я не хочу загладить свою вину… потому что я люблю Тебя и желаю оставаться с Тобой».

   «На самом деле ты говоришь эти слова таким образом, что они звучат скорее как ненависть, а не любовь», — ворчит сквозь зубы Иуда Алфеев.

   «Ну… у каждого человека свой способ выражать свою любовь».

   «Конечно! Есть и такой, когда любят свою жену, но убивают ее побоями… я бы не хотел такого рода любви», — говорит  Иаков Зеведеев, пытаясь положить конец инциденту шуткой. Но никто не смеется. Но никто, слава Богу, и не отвечает.

   Иисус советует: «Давайте пойдем и сядем на пороге дома. Карниз крыши широкий и сможет защитить нас от росы, и у основания домика есть выступ…»

   Они подчиняются без разговоров и, достигнув дома, садятся в ряд вдоль стен.

   Но простое замечание Фомы: «Я проголодался. После этих ночных маршей очень хочется есть», — возрождает дискуссию.

   «Марши здесь ни при чем! Дело в том, что целыми днями мы живем, питаясь одним воздухом!» — отвечает Искариот.

   «На самом деле у Ники и у Закхея нас хорошо накормили, и Ника дала нам так много еды, что мы вынуждены были отдать ее бедным, чтобы она не испортилась. У нас никогда не было недостатка в хлебе. Глава каравана тоже дал нам хлеб и масло…» — заметил Андрей.

   Иуда, который не может возразить, молчит.

   4. Вдали прокричал петух, приветствуя первые признаки рассвета.

   «О! Хорошо! Скоро рассветет!» — говорит Петр, потягиваясь, так как он почти заснул.

   Они в молчании ждут рассвета.

   Блеянье в овчарне…  Затем звон сбруйного колокольчика в отдалении, на главной дороге, прямо напротив них… Рядом воркуют голуби Анании. Хриплый голос человека в зарослях камыша… Это рыбак, возвращающийся после ночной ловли. Он ругается, потому что добыча скудная. Он видит Иисуса и останавливается. После некоторого колебания он говорит: «Если я отдам ее Тебе, обещаешь ли Ты мне изобилие в будущем?»

   «Для прибыли или для твоих нужд?»

   «Для моих нужд. У меня семеро детей, моя жена и моя мать».

   «Ты прав. Будь милосердным и Я обещаю тебе, что ты не будешь нуждаться в необходимом».

   «Вот, возьми тогда. Там тоже раненый мужчина, который не выздоравливает, несмотря на лечение…»

   «Пусть Бог вознаградит тебя и даст тебе мир», — говорит Иисус.

   Человек прощается и уходит, оставив свою рыбу нанизанной через рот на ивовый прут.

   5. Вновь наступила тишина, нарушаемая только шелестом камыша и трелями некоторых птиц… Затем рядом послышался скрип. Маленькая деревенская калитка, которую сделал Анания, заскрипела, открывшись, и маленький старичок появился на дороге, осматривающий небо. За ним, блея, следуют овцы…

   «Мир тебе, Анания!»

   «Учитель! Но… сколько времени Ты уже здесь? Почему Ты не позвал меня, чтобы я открыл Тебе дверь?!»

   «Не долго. Я не хотел никого беспокоить… Как Иосиф?»

   «Ты знаешь?… Он плох. Из его уха течет гной и он страдает от головных болей. Я думаю, что он умрет. То есть, я думал. Сейчас Ты здесь и я думаю, что он выздоровеет. Я собирался собрать кое-какие травы, чтобы сделать припарку…»

   «Товарищи Иосифа здесь?»

   «Двое из них. Остальные ушли вперед. Соломон и Илия здесь».

   «Фарисеи допекали тебя?»

   «Сразу после того, как Ты ушел. Не впоследствии. Они хотели узнать, куда Ты пошел. Я сказал: “К моей невестке, в Масаду”. Я поступил неправильно?»

   «Нет, все в порядке».

   «А… Ты действительно был там?» Старик волнуется.

   «Да, Я был там. У нее все хорошо».

   «Но… она не выслушала Тебя?…»

   «Нет, она не стала слушать. Мы должны очень много молиться о ней».

   «И за малышей… Чтобы она могла привести их к Господу…» — говорит старик и две большие слезы текут по его лицу, говоря о том, чего он не говорит. Он заключает: «Ты видел их?»

   «Я могу сказать, что видел одного… мельком видел остальных. У них все хорошо».

   «Я предлагаю свое отречение и прощения Богу… Но… так печально говорить: “Я их больше никогда вновь не увижу”…»

   «Ты скоро увидишь своего сына, и ты будешь в мире вместе с ним на Небесах».

   «Благодарю Тебя, Господь. Войди…»

   «Да. Пойдем сразу к раненому. Где он?»

   «На самой лучшей кровати».

   6. Они входят в хорошо обработанный огород, а из него на кухню, а из кухни в маленькую комнату. Иисус склонился над больным человеком, стонущим во сне. Он нагибается… и дышит в ухо, окутанное льняными салфетками, уже пропитавшимися гноем Затем Он встает и бесшумно удаляется.

   «Ты не будишь его?» — вполголоса спрашивает старик.

   «Нет. Пусть он спит. Он больше не страдает. Теперь он будет отдыхать. Пойдем к остальным».

   Иисус бесшумно приоткрывает дверь и входит в большую комнату, где лежат маленькие маты, купленные в прошлый раз. Двое уставших учеников все еще спят.

   «Они бодрствовали до утра. Я дежурю у него с утра до вечера. Поэтому они устали. Они такие хорошие».

   Двое учеников, должно быть, спали навострив уши, потому что немедленно проснулись: «Учитель! Наш Учитель! Ты пришел как раз вовремя! Иосиф…»

   «Исцелен. Я уже видел его. Он спит и не знает об этом. На нем теперь нет никакого увечья. Все что ему нужно сделать, это очиститься от гноя. И он будет здоров как прежде».

   «О! В таком случае очисти и нас, потому что мы согрешили».

   «Как?»

   «Для того, чтобы помочь Иосифу, мы не пошли в Храм…»

   «Милосердие превращает всякое место в храм. И в Храме милосердия пребывает Бог. Если бы мы все любили друг друга, то вся Земля была бы Храмом. Не беспокойтесь. Придет день, когда Пятидесятница будет означать “Любовь”. Проявление любви. Вы отпраздновали, предвосхищая времена, будущую Пятидесятницу, потому что вы любили вашего брата».

   Из другой комнаты послышался голос Иосифа, зовущего: «Анания! Илия! Соломон! Но я исцелен!», — и появился человек, худой и все еще бледный, но больше не страдающий, покрытый только своей короткой туникой. Он видит Иисуса и говорит: «А! Это Ты, мой Учитель!» — и бросается, чтобы поцеловать Его стопы.

   «Пусть Бог дарует тебе мир, Иосиф, и прости Меня, если ты пострадал из-за Меня».

   «Я счастлив и горжусь тем, что пролил за Тебя свою кровь, как мой отец. Я благословляю Тебя за то, что Ты удостоил меня этого!» Простое скромное лицо Иосифа сияет радостью, когда он произносит эти слова и выглядит благородным и красивым, что происходит от внутреннего света.

   7. Иисус ласкает его и говорит Соломону: «Твой дом служит для многих добрых дел».

   «О! Потому что сейчас это Твой дом. Прежде он служил только для здорового сна паромщика. Но я счастлив, что он оказался полезным для Тебя и этого праведного человека. Мы теперь проведем здесь с Тобой несколько хороших дней».

   «Нет, друг Мой. Вы должны немедленно уйти. Нам больше не дано какого-либо покоя. Это время станет настоящим испытанием, и только те, у кого сильная воля останутся верными. Сейчас мы вместе преломим хлеб, а затем вы немедленно уйдете, и пойдете вдоль реки, предшествуя Мне на расстоянии полдневного пути».

   «Да, Учитель. И Иосиф?»

   «Да. Если он не боится новых ран…»

   «О! Учитель! Дай Бог, чтобы я предшествовал Тебе и в смерти, пролив за Тебя свою кровь!»

   Они выходят в росистый огород, сияющий в лучах раннего солнца. Анания воздает почтение от дома, сорвав несколько ранних фиг с лучше расположенных ветвей, при этом оправдываясь, что не может предложить молодых голубков, потому что два выводка были использованы для больного. Но есть рыба, и они занялись приготовлением пищи.

   Иисус ходит между Илией и Иосифом, который рассказывает Ему о последнем приключении и о силе Соломона, который нес раненого человека на своей спине километры и километры, которые они проходили понемногу за раз, по ночам…

   «Но ты, Иосиф, простил ранивших тебя, не так ли?»

   «Я никогда не испытывал неприязни к этим несчастным людям. Я предлагаю прощение и мои страдания для их искупления».

   «Это именно то, что следует делать, Мой добрый ученик! А что насчет Оглы?»

   «Огла пошел с Тимонием. Я не знаю, пойдет ли он и дальше с ним, или остановится на горе Хермон. Он всегда говорил, что пойдет в Ливан».

   «Хорошо, пусть Бог вдохновит его делать то, что лучше».

   8. Множество птиц теперь щебечут среди ветвей, тогда как блеянье, голоса детей и женщин, рев ослов, скрип колодезных воротов, говорит о том, что селение проснулось.

   Хлеб преломлен в огороде, рыба роздана по кругу и они принимают свою трапезу. Немедленно после этого, трое учеников, благословенные Иисусом, покинули дом и быстро пошли по дороге до самой реки, исчезнув в прохладных тенистых зарослях тростника… Их больше не видно…

   «А теперь давайте отдохнем до вечера, а затем и мы последуем за ними», — приказывает Иисус.

   Некоторые ложатся на маленькие ложа, некоторые на кучи сетей, которые делает Анания, говоря, что так он не празден и зарабатывает себе на хлеб насущный. И все они ищут освежающего сна.

   А тем временем Анания, собрав одежды, влажные от пота, бесшумно выходит, закрывает дверь и калитку и спускается к реке, чтобы вымыть их, так чтобы они были свежими и сухими к вечеру…

…………

   9. Иисус говорит:

   «А здесь ты вставишь видение: “Иисус в маленьком селении Декаполиса” от 2 октября 1944 года, а затем другое видение: “Одержимый из Декаполиса” от 29 сентября 1944 года».