ЕВАНГЕЛИЕ КАК ОНО БЫЛО МНЕ ЯВЛЕНО
425. Аурея Галла
2 мая 1946
Летом светает так рано, что время между заходом луны и рассветом короткое. Так что, хотя они шли очень быстро, в самые темные часы ночи они все еще находятся в окрестностях города Кесарии, и ветки колючих кустов, которые они зажгли, не дают достаточного света. Они вынуждены остановиться на некоторое время также потому, что девочка, непривычная к хождению по ночам, часто спотыкается о камни, наполовину погребенные в пыли.
«Лучше остановиться на некоторое время. Девочка не видит дороги, и она очень устала», — говорит Иисус.
«Нет, я могу идти дальше… Давайте уйдем подальше, очень далеко… Он может прийти. Мы проходили здесь, чтобы пойти к тому дому», — говорит девочка, стуча зубами, смешивая иврит и латынь в новый язык, чтобы ее поняли.
«Мы пройдем за теми деревьями, и никто нас не увидит. Не бойся», — отвечает ей Иисус.
«Да, не бойся. Тот… римлянин сейчас мертвецки пьян и валяется под столом…» — говорит Варфоломей, чтобы успокоить ее.
«И ты с нами. И мы любим тебя! Мы никому не позволим обидеть тебя. Я говорю! Нас двенадцать сильных мужчин…» — говорит Петр, который немного выше ее, но настолько же крепок, насколько она худа, и настолько же загорелый на солнце, насколько она снежно-бела: бедный цветок, выращенный в тени, чтобы она была более возбуждающей и ценной.
«Ты младшая сестра. А братья защищают своих сестер…» — говорит Иоанн.
Девочка, при последней вспышке света импровизированного факела, смотрит на своих утешителей своими ясными цвета серой стали глазами, с легким голубым оттенком, двумя прозрачными глазами в которых еще блестят слезы, незадолго до этого пролитые в минуты ужаса… Она недоверчива. И все же она доверяет им. И вместе с остальными она пересекает сухой ручей за дорогой, чтобы войти в имение, в конце которого расположен густой фруктовый сад.
Они сидят в темноте, ожидая. Мужчины, возможно, хотели бы поспать. Но каждый шум заставляет девочку стонать, а звуки лошадиного галопа – конвульсивно цепляться за шею Варфоломея, который, возможно потому, что он стар, внушает ей уверенность и доверие. Таким образом, заснуть невозможно.
«Не бойся! Когда человек с Иисусом, ничего плохого больше не случится», — говорит Варфоломей.
«Почему?» — дрожа и все еще цепляясь за апостола, спрашивает девочка.
«Потому что Иисус является Богом на Земле, а Бог сильнее людей».
«Бог? Что такое Бог?»
«Бедное создание! Как тебя воспитывали? Тебя ничему не научили?»
«Как держать мою кожу белой, мои волосы блестящими, слушаться хозяев… всегда говорить “да”… Но я не могла сказать “да” этому римлянину… он был уродлив и напугал меня… Он пугал меня весь день… Он всегда был там… в бане, когда я одевалась… эти глаза… и руки… о!… И кто не скажет “да”, того бьют…»
«Ты не будешь бита. Ни римлянина, ни его рук здесь больше нет… Здесь мир… Здесь мир…» — отвечает ей Иисус.
А остальные замечают: «Это ужасно! Обращаются как с ценными животными, не лучше, чем с животными! Хуже!… Потому что животное знает хотя бы, что оно приучено пахать, ходить под седлом и к удилам, потому что такова его задача. Но эта девочка была заброшена сюда не зная ничего!…»
«Если бы я знала, я бы бросилась в море. Он говорил: “Я сделаю тебя счастливой”…»
«И он сделал тебя счастливой. Но таким образом, которого он никогда не мог себе представить. Счастливой и на Земле, и на Небесах. Потому что знать Иисуса – это счастье», — говорит Зелот.
Наступила тишина: все размышляют об ужасах мира. Затем, вполголоса, девочка спрашивает у Варфоломея: «Ты мне скажешь, что такое Бог? И почему Он – Бог? Потому что Он хороший и красивый».
«Бог… Как можно научить тебя, поскольку ты полностью лишена религиозных идей?»
«Религиозных? Что это такое?»
«Высочайшая Мудрость! Я подобен человеку, который готовится погрузиться в глубокое море! Что я буду делать перед этой бездной?»
«То, что кажется тебе таким трудным, Варфоломей, так просто. Это бездна, но пустая. И ты можешь наполнить ее Истиной. Хуже, когда бездна полна грязи, яда, змей… Говори простодушно, так, как ты говорил бы ребенку. И она поймет тебя лучше, чем понял бы взрослый».
«О! Учитель! Но не мог бы Ты сделать это?»
«Я мог бы. Но девочка воспримет слова того, кто подобен ей более легко, чем если бы она слушала Мои слова Божьи. И во всяком случае… Вы столкнетесь с такими безднами в будущем, и будете наполнять их Мной. В конце концов, вы должны научится делать это».
«Это верно! Я попытаюсь. Слушай, девочка… Ты помнишь свою мать?»
«Да, господин. Цветы уже семь лет расцветают без нее. Но перед этим я была с ней».
«Хорошо. И ты помнишь ее? Ты любишь ее?»
«О!» Рыдание, присоединившееся к ее восклицанию, сказало все.
«Не плачь, бедное создание… Слушай… Любовь, которую ты чувствуешь к своей матери…»
«… и моему отцу… и моим младшим братьям…» — сказала девочка, всхлипывая.
«Да… к твоей семье, любовь к твоей семье, твои мысли об этом, твое желание вернуться к ней…»
«Больше никогда!!»
«Кто знает!… Все это есть нечто, что можно назвать религией семьи. Поэтому религии, религиозные идеи, являются любовью, мыслями, желанием пойти туда, где находятся Он или они, в кого мы верим, кого мы любим и желаем».
«Ах! Если я поверю в того Бога здесь, я буду иметь религию… Это просто!»
«Хорошо. Что просто? Иметь религию или поверить в того Бога здесь?»
«И то и другое. Потому что легко верить в доброго Бога, такого как этот здесь. Римлянин упоминал так многих из них и клялся… Он говорил: “богиней Венерой!”, “богом Купидоном”. Но они не могли быть хорошими богами, потому что он делал вещи, которые были нехорошими, когда упоминал их».
«Девочка не глупая», — заметил Петр вполголоса.
4. «Но я до сих пор не знаю, что такое Бог. Я вижу Его, он человек, такой как ты… Значит Бог – это человек. И что можно о Нем сказать? В чем Он сильнее, чем все? У Него нет ни мечей, ни слуг…»
«Учитель, помоги мне…»
«Нет, Нафанаил! У тебя так хорошо получается…»
«Ты так говоришь из доброты… Однако, давай посмотрим, как мы продолжим. Слушай, девочка… Бог не человек. Он подобен свету, взгляду, звуку, настолько большому, что Он наполняет небо и землю, освещая все, Он все видит, все направляет и отдает приказы всем и всему…»
«И римлянину? Тогда Он не хороший Бог. Я боюсь!»
«Бог добрый и отдает хорошие приказы, и Он приказал людям не развязывать войн, никого не обращать в рабство, оставлять маленьких девочек у их матерей и не пугать их. Но люди не всегда слушают приказы Бога».
«Но ты слушаешь…»
«Да, я слушаю».
«Но если Он сильнее, чем кто-либо другой, почему бы Ему не заставить людей подчиняться Ему? И как Он может говорить, если Он не человек?»
«Бог… о! Учитель!…»
«Продолжай, Варфоломей. Ты такой мудрый учитель, ты умеешь выражать самые возвышенные мысли с такой большой простотой, и ты боишься? Разве ты не знаешь, что Святой Дух на устах у тех, кто учит Справедливости?»
«Это кажется таким простым, когда мы слушаем Тебя… и все Твои слова здесь… Но извлечь их оттуда, когда нам надо сделать то, что делаешь Ты!… О! Нищета наша, бедных людей! Какие же мы негодные учителя!»
«Признание вашей неспособности предрасполагает ваш дух к тому, чтобы он был научен Духом Утешителем…»
«Хорошо. Слушай девочка. Бог силен, очень силен, сильнее чем Цезарь, чем все люди взятые вместе с их армиями и боевыми машинами. Но Он не жестокий хозяин, который заставляет людей всегда говорить “да” под страхом кнута, если он этого не скажет. Бог – это отец. Твой отец любил тебя?»
«Так сильно! Он назвал меня Аурея Галла, потому что золото ценится, а Галлия – это наше Отечество, и он говорил, что я была милее для него, чем золото, которым он когда-то обладал и чем наше Отечество…»
«Твой отец бил тебя?»
«Нет. Никогда. Даже если я была непослушна, он говорил мне: “Моя бедная дочь!” и плакал…»
«Ну вот! То же самое делает и Бог. Он отец и Он плачет, если мы плохие, но Он не вынуждает нас повиноваться Ему. Но те, кто плохие, однажды будут наказаны ужасными мучениями…»
«О! Прекрасно! Хозяин, который забрал меня от моей мамы и взял меня на остров и римлянин в мучениях! И я увижу их?»
«Ты будешь рядом с Богом, и ты увидишь, если ты будешь верить в Него и будешь хорошей. Но чтобы быть хорошей ты не должна ненавидеть даже римлянина».
«Нет? Как же я смогу сделать это?!…»
«Молясь за него или…»
«Что такое молиться?»
«Это разговор с Богом, когда мы рассказываем Ему, чего мы хотим…»
«Но я хочу ужасной смерти для моих хозяев!» — говорит девочка с дикой горячностью.
«Нет, ты не должна желать этого. Иисус не будет любить тебя, если ты так говоришь…»
«Почему?»
«Потому что мы не должны ненавидеть тех, кто нас обижает».
«Но я не могу любить их…»
«Забудь о них сейчас… Попытайся забыть их. Позже, когда ты узнаешь больше о Боге, ты будешь молиться о них… Итак, мы сказали, что Бог могуществен, но Он оставляет своих детей свободными».
«Я ребенок Бога? У меня два отца? Сколько у Него детей?»
«Все люди дети Бога, потому что Он создал их всех. Видишь звезды наверху? Он создал их. А эти растения? Он создал их. И эту землю, на которой мы сидим, и эту птицу, которая поет, и это море, которое так велико, все и всех людей. И люди являются Его детьми больше, чем что-нибудь еще, потому что они являются Его детьми из-за той вещи, которая называется душой и которая является светом, звуком, взглядом, не такой большой как Его, которая наполняет Небо и Землю полностью, но которая очень красива и никогда не умирает, так как Он никогда не умирает».
«Где эта душа? У меня она есть?»
«Да, и она в твоем сердце, и это она дала тебе понять, что римлянин был плохой, и она, конечно, не хочет, чтобы ты желала стать похожей на него. Это верно?»
«Да…» Девочка задумалась после своего неуверенного “да”… Затем она с уверенностью говорит: «Да! Это было похоже на голос внутри меня и нужде иметь помощь… и другим голосом, но этот был моим, я звала свою маму… потому что я не знала что это был Бог, который здесь был Иисусом… Если бы я знала, я бы звала Его тем голосом, который я имела в себе…»
«Ты хорошо поняла, дитя, и ты будешь расти в Свете. Я говорю тебе: Веруй в истинного Бога, слушай голос своей души, будь свободна от приобретенной мудрости, но будь свободна также от злой воли, и ты обретешь Отца в Боге, и во время смерти, которая является переходом от Земли к Небесам для тех, кто верует в истинного Бога и хорошие, ты получишь место на Небе, рядом с твоим Господом», — говорит Иисус, кладя Свою руку на голову девочки, которая переменила свою позу, опустившись на колени, со словами: «Рядом с Тобой. Так хорошо быть с Тобой. Не разлучайся со мной, Иисус. Теперь я знаю, Кто Ты, и я простираюсь ниц перед Тобой. В Кесарии я побоялась сделать это… Но Ты казался мне человеком. Теперь я знаю, что Ты Бог, скрытый в человеке, и Ты для меня Отец и Защитник».
«И Спаситель, Аурея Галла».
«И Спаситель, Ты спас меня».
«И Я спасу тебя даже больше. Ты получишь новое имя…»
«Ты собираешься лишить меня имени, которое дал мне мой отец? Хозяин на острове назвал меня Ауреей Квинтилией, потому что нас разделяли в соответствии с внешним видом и по номерам, и я была пятой блондинкой… Но почему Ты не оставляешь мне имя, данное мне моим отцом?»
«Я не отбираю его у тебя. Но у тебя, в дополнение к твоему старому имени, будет новое, вечное».
«Какое?»
«Христианка. Потому что Христос спас тебя. 6. Но уже рассветает. Пойдем… Видишь, Нафанаил, легко говорить о Боге с пустой бездной… Ты говорил очень хорошо. Девочка будет быстро совершенствоваться в Истине… Аурея, иди вперед с Моими братьями…»
Девочка повинуется, но с робостью. Она бы предпочла остаться с Варфоломеем, который понимает это и обещает: «Я тоже сразу же приду. Иди, будь послушна…» Оставшись с Иисусом, Петром, Симоном и Матфеем, он заметил: «Жаль, что Валерия получит ее. Она неизменно язычница…»
«Я не могу навязывать ее Лазарю…»
«Есть Ника, Учитель», — подсказывает Матфей.
«И Элиза…» — говорит Петр.
«И Иоанна… Она подруга Валерии и Валерия бы охотно уступила бы ей девочку», — говорит Зелот.
Иисус задумчив и молчалив…
«Вам решать… Я собираюсь присоединиться к девочке, так как она постоянно оборачивается. Она доверяет мне, потому что я стар… Я бы содержал ее… одной дочерью больше… Но она не из Израиля…» — и он уходит, добрый Нафанаил, но слишком израильтянин.
Иисус глядит ему вслед и качает головой.
«Почему этот жест, Учитель?» — спрашивает Зелот.
«Потому… что Мне печально видеть, что мудрые люди также остаются рабами предрассудков…»
«Однако… пусть это останется между нами… Варфоломей прав… и на самом деле… Ты должен обеспечить… Вспомни Синтихию и Иоанна… Не позволяй случиться тому же самому… Пошли ее к Синтихии…» — говорит Петр, который опасается беспокойств в случае, если девочка-язычница осталась бы с ними.
«Иоанн долго не проживет… Синтихия еще не достаточно зрелая, чтобы быть учительницей такой девочки… Это не подходящее место…»
«И все же Ты не должен удерживать ее. Прими во внимание, что Иуда скоро будет с нами. А Иуда, Учитель, позволь мне сказать Тебе, похотливый мужчина и… он тот, кто склонен говорить, чтобы получить какую-нибудь выгоду… и у него слишком много друзей среди фарисеев…» — настаивает Зелот.
«Вот оно! Симон прав! Так я и думал!» — восклицает Петр. «Сделай, как он говорит, Учитель!…»
Иисус размышляет, но молчит. Затем Он говорит: «Давайте помолимся! И Отец поможет нам…» — и, позади остальных, они горячо молятся.
Рассветает… Они прошли мимо деревни и продолжили свой путь по стране… Солнце греет все сильнее и сильнее. Они останавливаются, чтобы поесть, в тени огромного орехового дерева.
«Ты устала?» — спрашивает Иисус у девочки, которая ест без удовольствия. «Скажи Мне, и мы остановимся».
«Нет, нет. Пойдем…»
«Мы спрашивали ее несколько раз, но она всегда говорит “нет”…» – говорит Иаков Алфеев.
«Я могу идти дальше, я готова! Давайте уйдем далеко отсюда…»
Они продолжили свое путешествие. Но Аурея что-то вспомнила. «У меня есть кошелек. Госпожи мне сказали: “Ты отдашь его, когда вы будете у гор”. Вот и горы, и я отдаю его». Она ищет в своем мешке, куда Ливия положила для нее несколько платьев… достает кошелек и передает его Иисусу.
«Их пожертвование… Они не хотели, чтобы их благодарили. Они лучше, чем многие из нас… Возьми его, Матфей. И сохрани эти деньги. Они будут использованы в качестве тайной милостыни».
«Я не должен говорить Иуде Искариоту?»
«Нет».
«Он увидит девочку…»
Иисус не отвечает… Они вновь двинулись в путь, но идут с трудом из-за сильной жары, пыли и слепящего света. Затем они начинают взбираться, я думаю, на первые отроги горы Кармель. Хотя здесь более тенисто и прохладно, Аурея идет медленно и часто спотыкается.
Варфоломей идет назад, к Учителю. «Учитель, девочку лихорадит и она обессилела. Что нам делать?»
Они советуются. Должны ли они остановиться? Или продолжить путь, неся ее? Они нерешительны. Наконец они решили, что должны хотя бы достичь дороги к Сикаминону, чтобы попросить помощи у какого-нибудь путника, путешествующего верхом или в повозке. Они были бы рады нести девочку на руках, но она героична в своей воле идти дальше и продолжает повторять «Я могу идти, я готова!», и хочет идти сама. Она раскраснелась, ее глаза воспалены, она поистине истощена, но не сдается… Она идет медленно, позволяя Варфоломею и Филиппу поддерживать себя… но идет… Все действительно устали. Но они понимают, что должны идти и продолжают путь…
Они на вершине холма. Вот и противоположный склон… Внизу равнина Ездрилона, а за ней холмы, среди которых расположен Назарет…
«Если мы никого не встретим, то остановимся у крестьян…» — говорит Иисус.
Они продолжают идти. Почти внизу, на равнине они видят группу учеников. Это Исаак и Иоанн из Эфеса со своей матерью, и Авель из Вифлеема со своей матерью, и другие ученики, чьих имен я не знаю. Для женщин у них есть деревенская телега, запряженная маленьким, но сильным мулом. С ними также два пастуха, Даниил и Вениамин, лодочник Иосиф и другие.
«Это Провидение помогает нам!» — восклицает Иисус и говорит всем, чтобы они остановились, пока Он пойдет поговорить с учениками и особенно с двумя женщинами.
Он отводит их в сторону вместе с Исааком и рассказывает им часть приключения Ауреи: «Мы забрали ее у похотливого хозяина… Я хотел бы отвезти ее в Назарет, чтобы исцелить, потому что она страдает от страха и истощения, но у Меня нет средства передвижения. Куда вы направляетесь?»
«В Вифлеем Галилейский, к Мирте. Невозможно выдержать жару на равнине», — отвечает Исаак.
«Пойдите сначала в Назарет, Я прошу вас сделать это из милосердия. Отвезите девочку к Моей Матери и скажите Ей, что Я пробуду с Ней два или три дня. У девочки высокая температура, так что не обращайте внимания на ее бред. Я расскажу вам позже…»
«Да, Учитель, как Ты пожелаешь. Мы сразу же поедем. Бедное создание! Он бил ее?» — спрашивают трое.
«Он хотел осквернить ее».
«О!… Сколько ей лет?»
«Примерно тринадцать…»
«Трус! Развратный негодяй! Но мы будем любить ее. Мы истинные матери, не потому, что считаем это за заслугу, верно, Наоми?»
«Конечно Мирта. Господь, Ты возьмешь ее в качестве ученицы?»
«Я еще не знаю…»
«Если Ты возьмешь ее, то мы останемся здесь. Я не вернусь в Эфес. Я послала друзей, чтобы они все продали. Я остаюсь с Миртой… Помни нас для всего в чем будет нуждаться девочка. Ты спас наших сыновей и мы хотим спасти ее».
«Мы увидим позже…»
«Учитель, эти две ученицы заслуживают доверия, так как они святы…» — говорит Исаак, заступаясь за них.
«Это не от Меня зависит… Истово молитесь, и никому ни о чем не говорите. Вы поняли? Никому».
«Мы удержим наши языки».
«Пойдемте, вместе с телегой». И Иисус возвращается, в сопровождении Исаака, который правит повозкой, и двух женщин.
Девочка лежит на траве в поисках облегчения от своей высокой температуры.
«Бедное создание! Но она не умрет, верно?»
«Какая красивая девочка!»
«Моя дорогая, не бойся, я мать, ты знаешь? Пойдем… Поддержи ее, Мирта, она шатается… Помоги нам, Исаак…Вот сюда, где ее не будет так сильно трясти… Положи ее мешок ей под голову… Давайте подстелем под нее наши мантии. Исаак, смочи эти полотенца и мы положим их ей на лоб… Какая высокая температура, бедное дитя…»
Две женщины заботятся о ней по-матерински. У Ауреи настолько сильная лихорадка, что она почти ничего не сознает.
Все готово… Повозка может двинуться в путь… Исаак, прежде чем употребить свой кнут, вспоминает: «Учитель, если Ты пойдешь к мосту, Ты найдешь там Иуду Искариота. Он ожидает Тебя как нищий… Это он сказал нам, что Ты придешь сюда. Мир Тебе Учитель. За ночь мы доедем до Назарета!»
«Мир Тебе, Учитель», — говорят ученицы.
«Мир вам!»
Повозка несется прочь…
«Благодарение Господу!…» — говорит Иисус.
«Да. Это хорошо для девочки и из-за Иуды… Будет лучше, если он ничего не будет знать…»
«Да. Так лучше. Настолько лучше, что Я прошу ваши сердца совершить жертвоприношение. Мы расстанемся, прежде чем достигнем Назарета, и вы, люди с озера пойдете в Капернаум вместе с Иудой, тогда как Я вместе с Моими братьями, Фомой и Симоном пойдем в Назарет».
«Мы сделаем это, Учитель. А что мы должны сказать ученикам, которые ожидают Тебя?»
«Что нам нужно было срочно известить Мою Мать о Моем прибытии… Пойдемте…» И Он присоединяется к ученикам, которые так рады быть со своим Учителем, что не задают никаких вопросов.