16 июня 1944. Позже, 10.30 утра

   1. Я вижу Иисуса одетого в белую тунику с Его темно-синей мантией, накинутой на плечи, идущего по лесной тропе. Это лес, потому что по обе стороны тропы деревья и кустарники. Узкие дорожки прорезают зеленые заросли, но это не уединенное место, удаленное от какого-нибудь селения, потому что они часто встречают других людей. Я бы сказала, что это дорога, соединяющая два селения, находящиеся близко друг от друга, проходящая через поля этих сельчан. Местность плоская, и горы видны в отдалении. Я не знаю, где находится это место.

   Иисус, который говорил что-то Своим ученикам,  останавливается и прислушивается, оглядываясь вокруг. Затем Он идет по маленькой тропинке в зарослях и подходит к большой группе маленьких деревьев и кустов. Он нагибается и что-то ищет. И находит. Это гнездо в траве. Я не знаю, было ли оно сброшено вниз бурей, как можно было бы думать, так как почва влажная и с ветвей все еще капает, как обычно бывает после бури, или же кто-то нанес ему ущерб и оставил его здесь, чтобы не быть пойманным с выводком в руках. Я не знаю. Я вижу только маленькое гнездо, сплетенное из сена и полное сухих листьев, в нижней части оно из растений и шерсти, и в нем пять маленьких птичек, которые вылупились всего несколько дней назад, энергично копошащихся и щебечущих. Они красноватые, без перьев, довольно уродливые из-за их широко раскрытых клювов и выпученных глаз. Высоко наверху, на дереве, их родители отчаянно верещат. Иисус осторожно подбирает гнездышко. Он держит его в ладони одной руки и ищет место, где оно было или место, где его можно безопасно разместить. Находит клубок колючек настолько компактный, что он выглядит как маленькая корзинка, настолько глубоко расположенная в кусте, что надежно защищена. Не обращая внимания на шипы, царапающие Его руки, передав гнездо Петру, — и апостол, такой пожилой и крепкий, выглядит комично с маленьким гнездышком в своих коротких грубых руках, — Иисус закатывает Свои длинные широкие рукава и работает, стараясь придать спутанным ветвям вогнутую и, таким образом, более безопасную для размещения гнезда форму. Это сделано. Он берет гнездо и располагает его на кусте и защищает его, вытянув длинные цилиндрические листья травы, которые выглядят как очень тонкие камышинки. Гнездо теперь в безопасности. Иисус отходит в сторону и улыбается. Затем Он просит одного из апостолов, который несет свой заплечный мешок, дать Ему кусок хлеба и крошит его на землю, на камень. Теперь Иисус счастлив. Он поворачивается, чтобы вернуться на главную дорогу, тогда как птицы слетают вниз, к спасенному гнезду, щебеча от радости.

   2. Небольшая группа людей стоит на обочине. Иисус сталкивается с ними лицом к лицу и смотрит на них. Его улыбка исчезает, и выражение лица становится очень серьезным, я бы сказала, мрачным, тогда как оно было сострадательным, когда Он подобрал гнездо и таким счастливым, когда Он его надежно устроил.

   Иисус останавливается и продолжает смотреть на Своих неожиданных свидетелей. Кажется, что Он смотрит на тайные мысли в их сердцах. Он не может идти дальше, потому что группа загородила дорогу. Но Он молчит.

     Но Петр не молчит. «Позвольте Учителю пройти», — говорит он.

    «Молчи, назарянин», — отвечает один из группы. «Как твой Учитель позволил Себе зайти в мой лес и заниматься ручной работой в Субботу?»

    Иисус смотрит прямо на него со странным выражением. Это и улыбка и не улыбка. И если это улыбка, то она не одобрительная. Петр уже хотел ответить. Но Иисус спрашивает: «Кто ты?»

    «Хозяин этого места, Йоханнан бен Закхей».

    «Знаменитый книжник. В чем ты Меня упрекаешь?»

    «В осквернении субботы».

   3. «Йоханнан бен Закхей, ты знаешь Второзаконие?»

    «Ты спрашиваешь об этом меня? Меня, истинного ребе Израиля?»

   «Я знаю, что ты хочешь сказать Мне: что Я, так как Я не книжник, а бедный галилеянин, не могу быть «ребе». Но Я тебя спрашиваю еще раз: “Ты знаешь Второзаконие?”»

   «Конечно лучше, чем знаешь Ты».

   «Буквально… конечно, если ты хочешь так думать. Но знаешь ли ты его в его истинном смысле?»

   «Что сказано, то сказано. Есть только один смысл».

   «Верно, есть только один смысл. И этот смысл – в любви; или, если ты не желаешь называть это любовью – в милосердии; или, если тебя раздражает это слово, скажи – в человечности. И Второзаконие говорит: “Если ты увидишь заблудившуюся овцу или вола брата твоего, даже если он не близко, не оставляй их себе, но возврати их ему, или прибери их в дом свой, пока он не придет за ними”. Оно говорит: “Если ты увидишь, что осел или вол брата твоего упал, то не притворяйся, что ты не видишь, но помоги ему поставить их вновь на ноги”. Оно говорит: “Если на дереве или на земле ты найдешь гнездо с матерью, сидящей на птенцах или яйцах, ты не должен брать матери (потому что она предназначена для произведения потомства), ты можешь взять только птенцов”. Я увидел гнездо на земле и мать, плачущую над ним. Я почувствовал к ней жалость, потому что она была матерью. И Я вернул ей ее птенцов. Я не думаю, что осквернил Субботу, утешив мать. Мы не должны позволять заблудиться овце нашего брата, но Закон не говорит, что грехом будет поднять на ноги упавшего осла в Субботу. Он говорит только, что мы должны быть милостивы к нашему брату и человечными с ослом, созданием Божьим. Я думаю, что Бог сотворил эту мать, чтобы она производила потомство, и что она повинуется Божественной заповеди, и что препятствовать ей вскармливать своих отпрысков было бы помехой ее повиновению божественной заповеди. Но ты этого не понял. Ты и твои друзья принимаете во внимание букву, а не дух. Ты и твои друзья не обратили внимания на то, что вы нарушили Субботу дважды, нет, трижды: принижением  божественного Слова до ничтожности человеческого рассудка, противоречием заповеди Божьей и отсутствием милосердия к своему ближнему. Ради того, чтобы ранить упреком, ты не учел, что неправильно говорить, когда в этом нет необходимости. Это не показалось тебе осквернением Субботы, хотя это тоже работа, но не полезная, не необходимая и не хорошая.

   4. Йоханнан бен Закхей, послушай Меня. Как сегодня у тебя не было милосердия к славке-черноголовке, и, согласно фарисейскому обычаю, ты бы позволил ей умереть от печали, и обрек бы ее потомство на жалкую смерть, оставив его на милость гадюк или злых людей, таким же образом завтра у тебя не будет милосердия к матери и ты обречешь ее на жалкую смерть и убьешь ее отпрыска, говоря, что поступать так правильно из уважения к вашему закону. К вашему закону, а не к Закону Бога. К закону, который ты и другие, подобные тебе, создали, чтобы угнетать слабых, так чтобы вы, сильные, могли торжествовать над ними. Но смотри. Слабые всегда найдут спасителя. Тогда как гордые, те, кто сильны согласно законам мира, будут раздавлены под тяжестью собственного тяжелого закона. Прощай, Йоханнан бен Закхей, помни этот час и позаботься о том, чтобы ты сам не осквернил другой субботы удовлетворенностью от совершенного преступления».

   И Иисус бросает гневный взгляд на раздражительного старика, чье лицо покраснело от гнева, глядя на него сверху вниз, потому что книжник мал ростом и полон и Иисус кажется пальмой в сравнении с ним, Он проходит мимо него, ступая по траве, потому что книжник не отошел в сторону.

5. Иисус говорит:

   «Я хотел поднять твой дух истинным видением, даже если об этом не упомянуто в Евангелиях.

   Это урок для вас: что Я имел так много милосердия к маленьким птичкам оставшимся без гнезда, даже если имя вместо славки-черноголовки, было бы Мария или Иоанн. И Я позаботился вновь дать им гнездо, когда случай лишил их его.

   6. И это урок для всех. Что слишком многие знают слова Закона, все же слишком многие, хотя их мало, потому что всем следовало бы знать их, но они знают только “слова”. Они не живут ими. Это грех.

   Второзаконие предписывало гуманные законы, потому что люди в те дни пребывали в своем духовном детстве, были жестокими и полудикими. Их следовало вести за руку по цветущим тропинкам жалости, уважения, любви к брату, который потерял животное, к животному, которое упало, к птице, сидящей на яйцах, чтобы научить их возвыситься до высших жалости, уважения и любви. Но когда Я пришел, Я усовершенствовал Моисеевы правила и раскрыл более широкие горизонты. Буква перестала быть “всем”. Дух стал “всем”. За маленьким гуманным актом в отношении гнезда и его обитателей необходимо понимать скрытый смысл Моего поступка: что Я, Сын Творца, склоняюсь перед делом рук Творца. Что птичий выводок также дело Его рук.

   О! Счастливы те, кто может видеть Бога во всем и служить Ему в духе благоговейной любви! И горе тем, кто подобно змеям не могут поднять своих голов над своей грязью и так как они не могут петь похвал Богу, Который явил Себя в делах их братьев, они кусают их из-за избытка яда, душащего их. Слишком много тех, кто мучает лучших, говоря, чтобы оправдать свою порочность, что поступать так правильно из уважения к закону. Их закону. Не Закону Бога. Но если Бог не может прекратить их порочных поступков, то Он может отомстить за Своих “малых сих”.

   И пусть будет воздано тем, кто заслужил это. Пусть Мой неусыпный мир пребудет с вами».