20 мая 1946

   Дева была очень усталой, когда вновь вступила в Свой маленький дом. Но Она очень счастлива, и немедленно ищет Своего Иисуса, Который все еще работает при последнем свете умирающего дня у двери каменной печи, которую чинит. Симон открыл Ей дверь, и, поприветствовав Ее, мудро удалился в мастерскую. Я не вижу Фомы. Возможно он не дома. Увидев Мать, Иисус сразу же кладет инструменты и идет к Ней, вытирая замасленные руки (Он смазывал петли и засовы, чтобы они скользили плавно) о Свой передник. Их улыбки, кажется, освещают сад, где сгущается темнота.

   «Мир Тебе, Мама».

   «Мир Тебе, Сын».

   «Как Ты устала! Ты не отдыхала…»

   «Отдыхала, от рассвета до заката в доме Иосифа… Но если бы не было так жарко, Я бы пустилась в путь немедленно, чтобы прийти и сказать Тебе, что Аурея Твоя».

   «Да?!» От радостного изумления лицо Иисуса стало выглядеть даже моложе. Кажется, что это лицо человека примерно двадцати лет, и так как радость избавляет Его от серьезности, которая обычна на Его лице и в Его жестах, Он теперь даже больше напоминает Свою Мать, которая всегда подобна безмятежной девочке в Своем поведении и внешности.

   «Да, Иисус. И Я достигла этого без каких-либо усилий. Госпожа сразу же согласилась. Она была вынуждена признать, что она и ее друзья слишком испорчены, чтобы воспитывать создание для Бога. Такое смиренное, искреннее, истинное признание! Нелегко найти людей, которые признают, что они несовершенны, не будучи вынуждены сделать это».

   «Нет. Это не так. Многие в Израиле не способны. Они прекрасные души, скрытые под коркой грязи. Но когда грязь отпадет…»

   «Это случится, Сын?»

   «Я уверен, случится. Они инстинктивно склонны к Благу. Они кончат тем, что прилепятся к нему. Что она сказала?»

   «О! Всего несколько слов… Мы поняли друг друга сразу. 2. Но будет лучше, если мы сразу позовем Аурею. Я хочу сказать ей это, но только если Ты так хочешь, Сын».

   «Да, Мама. Мы пошлем Симона», — и Он громким голосом зовет Симона, который немедленно приходит. «Симон, пойди в дом Симона Алфеева и скажи ему, что Моя Мать вернулась, затем приди сюда вместе с девочкой и Фомой, который должен завершить здесь небольшую работу, которую его попросила сделать Саломея».

   «Симон кланяется и сразу уходит.

   «Расскажи Мне, Мама… Ваше путешествие… ваш разговор… Бедная Мама, как Ты устала из-за Меня!»

   «О! Нет, Иисус! Нет никаких беспокойств, когда Ты счастлив…» — и Мария рассказывает Ему о Своем путешествии и страхах Марии Алфеевой, их отдыхе в доме лодочника, встрече с Валерией, и заключает: «Я предпочла встретиться с ней в это время, так как Небо позволило это. Она была свободна, Я была свободна, и Мария Клеопова скоро успокоилась, потому что она была в ужасе от мысли, что две женщины совсем одни в Тиверии и только ее любовь к Тебе, и мысль о служении Тебе превозмогли ее ужас…» — и Мария улыбается, вспоминая страх Своей невестки…

   И Иисус улыбается и говорит: «Бедная женщина! Она истинная женщина Израиля, древняя женщина, сдержанная, всецело преданная своей семье, сильная женщина, о которой говорят Притчи. Но в новой Религии женщина будет сильной не только дома… многие из них превзойдут Юдифь и Иаиль, будучи одарены таким же героизмом как мать Маккавеев… И наша Мария будет такой же. Но в настоящее время… она такая, какая есть…  Ты видела Иоанну?»

   Мария больше не улыбается. Возможно, Она боится вопроса об Иуде. И Она быстро отвечает: «Я не хотела причинять больших беспокойств Марии. Мы оставались в доме до половины времени между девятым часом и закатом, отдыхая, и затем ушли… Я думаю, что мы скоро увидим ее на озере…»

   «Ты поступила правильно. Ты дала Мне проверить чувства римских аристократок ко Мне. Если бы Иоанна вмешалась, мы могли бы думать, что они уступили своей подруге. Сейчас мы подождем до Субботы, и если Мирта не придет, мы пойдем к ней с Ауреей».

   «Сын, Я бы хотела остаться здесь…»

   «Я вижу, что Ты очень устала».

   «Нет, не из-за этого… Я думаю, что Иуда может придти сюда… Так как было бы правильно, чтобы кто-нибудь всегда был в Капернауме, чтобы ждать его и дружески приветствовать, и так же правильно быть здесь, чтобы принять его с любовью».

   «Спасибо Тебе, Мама, только Ты одна понимаешь, что все еще можно спасти его…»

   Они оба вздыхают, думая об этом ученике, причиняющем печаль…

   3. Симон и Фома вернулись с Ауреей, которая бросилась к Марии. Иисус оставил ее с Матерью и вошел в дом вместе со Своими апостолами.

   «Ты очень много молилась, дочь Моя, и добрый Бог услышал тебя…» — начинает Мария.

   Но девочка прерывает Ее криком радости: «Я остаюсь с Тобой!» и обвивает руками шею Девы, целуя Ее.

   Мария возвращает поцелуй и, продолжая держать Аурею в Своих объятиях, говорит: «Когда кто-то оказывает великую благосклонность, то необходимо ответить ему взаимностью, верно?»

   «О! Да! И я отвечу Тебе великой любовью».

   «Да, Моя дорогая. Но надо Мной Бог. Это Он оказал тебе великое расположение, эту безмерную милость, и принял тебя в среду Своего народа, сделав тебя ученицей Учителя Спасителя. Я была только инструментом Его милости, но Он, Всевышний, оказал милость. Что ты, поэтому, дашь Всевышнему, чтобы выразить Ему свою благодарность?»

   «Ну… Я не знаю… Скажи мне, Мама…»

   «Любовь, конечно же. Но любовь, чтобы действительно быть любовью, должна быть соединена с жертвоприношением, потому что что-то более ценно, когда оно многого тебе стоит, не так ли?

   «Да, Мама».

   «Тогда, Я скажу тебе, что с такой же радостью, с какой ты воскликнула: «Я остаюсь с Тобой!», ты воскликнешь: «Да, о Господь», когда Я, Его ничтожная служанка, скажу тебе какова воля Господа касательно тебя».

   «Скажи мне, Мама», — говорит Аурея, выражение лица которой стало серьезным.

   «Воля Господа в том, чтобы доверить тебя двум добрым матерям, Наоми и Мирте…»

   Две большие слезы заблестели в ясных глазах девочки и скатились по ее розовым щекам.

   «Они хорошие женщины. Они дороги Иисусу и Мне. Иисус спас сына одной из них, Я выкормила младенца другой. И ты увидишь, что они хорошие…»

   «Да… но я надеялась остаться с Тобой…»

   «Дочь Моя, невозможно иметь все! 4. Ты видишь, что Я не всегда с Иисусом. Я отдала Его всем вам, и нахожусь далеко, так далеко от Него, когда Он ходит, проповедуя, по Палестине, исцеляя и спасая девочек…»

   «Это верно…»

   «Если бы Я желала всего Его для Себя, ты бы не была спасена… Если бы Я желала Его только для Себя, ваши души не были бы спасены. Подумай о том, как велико Мое жертвоприношение. Я отдала вам Сына, Который должен быть принесен в жертву ради ваших душ. Во всяком случае, ты и Я всегда будем вместе, потому что ученицы всегда находятся и будут вокруг Христа, образуя большую семью, объединенную нашей любовью к Нему».

   «Это верно… И потом… Я буду снова приходить сюда, правда? И мы будем снова встречаться?»

   «Конечно. Так долго, как пожелает Бог…»

   «И Ты всегда будешь молиться обо мне…»

   «И Я буду всегда молиться о тебе».

   «И когда мы будем вместе, будешь Ты по-прежнему учить меня?»

   «Да, Моя дорогая…»

   «Ах! Я хотела стать как Ты. Смогу ли я когда-нибудь? Знать, чтобы быть хорошей…»

   «Наоми мать главы синагоги и ученица Господа. Мирта мать сына, который заслужил чуда и является хорошим учеником. Эти две женщины хорошие и мудрые, и к тому же исполнены любви».

   «Ты уверяешь меня в этом?»

   «Да, дочь Моя».

   «Тогда… благослови меня и пусть исполнится воля Господа… как говорит молитва Иисуса. Я произносила ее так много раз… Это только справедливо, что теперь я должна исполнить то, что я говорила, чтобы обрести милость и больше не возвращаться к римлянам…»

   «Ты хорошая девочка. И Бог всегда будет помогать тебе. Пойдем, пойдем и скажем Иисусу, что самая младшая ученица знает как исполнять волю Божию…» — и держа ее за руку Мария входит в дом вместе с девочкой.