22 мая 1946

   1. Это вечер истинной субботы и жизнь вновь начинается после субботнего покоя. Здесь, в маленьком доме в Назарете, она началась c подготовки к отправлению. Провизия упакована, одежда втиснута в заплечные сумки, ремешки их туго затянуты, сандалии проверены, чтобы убедиться, что кожаные шнурки и пряжки находятся в хорошем состоянии, а осликов поят и кормят у изгороди сада… И среди улыбок и благословений приветствия, и проливаются слезы, и обещания скорой новой встречи… И неожиданное подношение от Фомы Марии: пряжка, мы бы назвали ее брошью, чтобы скреплять платье у шеи. Она сделана из трех крошечных, грациозных совершенных стеблей ландышей, заключенных между двумя листочками, настолько похожими на настоящие, что ясно, что металл был обработан рукой мастера.

   «Я знаю, Мария, что Ты никогда не будешь ее носить, но, тем не менее, прими ее. Я очень хотел сделать ее с того дня, когда мой Господь говорил о Тебе, сравнивая Тебя с ландышем… Я ничего не сделал для Твоего дома… но я сделал ее для Тебя, чтобы хвала Твоего Сына могла быть выражена в символе для Тебя, заслуживающей ее больше любой другой женщины. И если я не в состоянии придать стеблям мягкость живых стеблей и сладкий запах этих цветов, то пусть искренняя почтительная любовь к Тебе смягчит их подобно ласке и наделит их ароматом моей преданности Тебе, Матери моего Господа».

   «О! Фома! Это верно. Я никогда не ношу драгоценностей, так как они кажутся Мне бесполезными вещами. Но эта не такая. Это любовь Моего Иисуса и Его апостола, и она дорога Мне. Я буду смотреть на нее каждый день и думать о добром Фоме, который так горячо любит своего Учителя, что помнит не только Его Учение, но также Его самые смиренные слова о самых смиренных вещах и о самом смиренном незначительном человеке. Спасибо тебе, Фома. Не за ее ценность, а за твою любовь, благодарю!»

   2. Все восхищаются совершенной работой и Фома, сияя от радости, выкладывает еще более миниатюрное изделие: три крошечные звездочки жасмина с крошечным листиком, заключенные в крошечный круг, и дает его Аурее. «Потому что ты не кокетничала, чтобы получить ее, потому что ты была здесь, когда цвел жасмин, и потому, чтобы эти маленькие звездочки напоминали тебе о нашей Звезде. Но запомни! Своими добродетелями ты должна придать аромат этим цветам и быть цветком самой, чистосердечным, прекрасным, чистым цветком, благоухающим к Небесам. Если ты не сделаешь этого, то я заберу мою брошь обратно. Подойди, не плачь… все проходит… и мы скоро вернемся к Марии или Она придет к нам… и…» Но Фома, увидев, что Аурея проливает все больше и больше слез, чувствует, что лучше не продолжать и выходит, подавленный, говоря Петру: «Если бы я знал что… это заставит ее больше плакать, я бы не дал ее ей… Я сделал эту брошь просто чтобы утешить ее в этот час… Мое предчувствие оказалось неверным…»

   И Петр, в смятении этой минуты, перестал контролировать себя и говорит: «Так всегда бывает при расставании… Если бы ты видел Синтихию…», — тут он осознал, что сказал, он хочет поправиться, он краснеет… но… слово вылетело…

   Фома понимает, и, сердечно обнимая Петра за шею, говорит: «Не переживай, Петр. Я умею молчать. И я понимаю, почему вы ничего не говорите… Из-за Иуды Симонова. Богом наших отцов клянусь тебе, что то, что я непреднамеренно услышал, забыто. Не расстраивайся, Симон!…»

    «Это потому, что Учитель не хочет…»

   «У Него, конечно, были веские причины для этого. Я не обижаюсь».

   «Я знаю. Но что скажет Он?»

   «Ничего, потому что Он не узнает. Ты можешь мне доверять».

   3. «Ах! Нет! Я не стану прибегать к умолчаниям с Учителем. Я совершил ошибку и заслуживаю упрека. И немедленного. У меня не будет мира в душе, пока не признаюсь Ему в своей ошибке. Фома, будь добр. Пойди и позови Его… Я иду в мастерскую. Иди, и возвращайся с Ним. Я слишком расстроен, чтобы идти самому, и другие могли бы заметить мое состояние».

   Фома смотрит на него с состраданием, исполненным восхищения, и входит в дом, чтобы позвать Иисуса: «Учитель, пожалуйста, приди на минутку, я должен Тебе что-то сказать».

   Иисус, прощавшийся с Марией Алфеевой, сразу же проследовал за ним. «Чего ты хочешь?» — спрашивает Он идя рядом с ним.

   «Я – ничего. Симон хочет поговорить с Тобой. Вот он…»

   «Симон! В чем дело, почему ты так расстроен?»

   Петр со стоном бросается к стопам Иисуса: «Я согрешил! Прости меня!»

   «Ах! Учитель, я ослушался Тебя. Я сказал Фоме о Синтихии… Я был расстроен из-за слез, а он был расстроен больше меня. Он думал, что стал их причиной… чтобы утешить его я сказал: “Так всегда бывает при расставании… Если бы ты видел Синтихию…”, и он понял!…» Петр поднимает свое обеспокоенное лицо, он выглядит подавленным и безутешным.

   «Хвала Богу, Мой Симон! Я думал, что ты совершил что-то более серьезное, чем это. И твоя искренность стирает даже это. Ты говорил без злого умысла, ты говорил с одним из твоих товарищей. Фома добропорядочный и не станет разглашать новости…»

   «Он поклялся мне в этом, действительно… Но видишь? Теперь я боюсь, что слишком глуп и что не могу хранить тайны».

   «Ты хранил ее до сих пор».

   «Да, но только подумай! Никогда ни слова Филиппу и Нафанаилу! А сейчас…»

   «Встань! Человек всегда несовершенен. Но когда он таков без злого умысла, он не совершает греха. Будь осторожен, но не печалься больше. Твой Иисус может только поцеловать тебя. Фома, иди сюда». Фома приближается к Нему. «Ты, конечно, понял причины необходимости молчания».

   «Да, Учитель. И я клянусь уважать их, насколько это связано со мной, и насколько я способен. Я уже сказал Симону…»

   «Глупому Симону», — говорит Петр со вздохом.

   «Нет, друг мой. Ты научил меня своим совершенным смирением и искренностью. Ты преподал мне великий урок, который я никогда не забуду. По разумным причинам я не могу рассказать об этом другим, и это печалит меня, потому что только немногие из нас являются или могли бы быть такими праведными каким был ты… Но нас зовут! Пойдем».

   4. Многие, действительно, уже на улице, и три женщины – Наоми, Мирта и Аурея – уже сидят на своих маленьких осликах. Мария и Ее невестка находятся около Ауреи, они вновь целуют ее, а увидев подходящего Иисуса, целуют двух учениц и затем приветствуют Иисуса и благословляются Им, прежде чем Он пускается в путь…

   И Благословенная Дева с Марией Клеоповой входят в дом… где, в напоминание о том, что было здесь незадолго до этого, стоят в беспорядке стулья, повсюду разбросана кухонная посуда… беспорядок, возникающий каждый раз при расставании.

   Мария, погруженная в Свои мысли, гладит маленький ткацкий станок, на котором Она учила работать Аурею… В Ее глазах блестят сдерживаемые Ею слезы.

   «Ты страдаешь, Мария!» — говорит Мария Клеопова, плача и не пытаясь удержать слезы. «Ты полюбила ее!… Они пришли сюда… затем ушли… а мы страдаем…»

   «Это наша жизнь учениц. Ты слышала, что Иисус сказал сегодня: “Вот что вы будете делать в будущем; вы будете гостеприимны, сверхъестественно гостеприимны, видя в каждом творении братскую душу, считая самих себя паломницами и принимая ваших гостей как паломников. Вы будете оказывать им помощь, утешать, советовать, а затем проводите ваших братьев, идущих к своему предназначению, не удерживая их ревнующей любовью, уверенные в том, что вы встретите их после вашей смерти. Наступят гонения и многие расстанутся с вами, чтобы пойти к своей мученической кончине. Не будьте малодушными, и никому не советуйте быть малодушными. Оставайтесь в вашем опустевшем доме молящимися в поддержку мужества мучеников, невозмутимыми для укрепления более слабых, сильными, чтобы быть готовыми последовать за героями. Отныне привыкайте к разлукам, героизму, к апостольству братского милосердия…” И мы это делаем. Страдая… конечно! Мы создания сотворенные из плоти…  Но дух ликует в сверхъестественной радости, состоящей в исполнении воли Господа и участии в Его славе. С другой стороны… Я – Мать всех… и Я не должна быть Матерью только одного. Я даже не Мать исключительно Иисуса… Ты видишь как Я позволяю Ему уходить, не удерживая Его… Я хотела бы быть вместе с Ним, это верно. Но Он считает, что Я должна оставаться здесь, пока Он не скажет: “Приди”. И Я остаюсь. Его дни отдыха здесь? Это Мои радости, как матери. Мои путешествия вместе с Ним? Это Мои радости ученицы. Мое одиночество здесь? Это Мои радости как верующей, исполняющей волю Ее Господа».

   «Этот Господь, Мария, Твой Сын».

   «Да. Но Он также Мой Господь… 5. Ты останешься со Мной, Мария?»

   «Да, если Ты мне позволишь… Мой дом так печален в первые часы после ухода моих сыновей!… Завтра будет по-другому… Но сейчас, я бы плакала даже больше…»

   «Почему, Мария?»

   «Потому что я выплакала свое сердце со вчерашнего дня… Я как водоем в дождливый сезон».

   «Но почему, Моя дорогая?»

   «Из-за Иосифа… вчера… О! Я не знаю, должна ли я пойти и сделать ему суровый выговор, потому что в конце концов он мой сын, потому что я носила его в моем чреве и питала его своей грудью, и ни один сын-первенец не выше своей матери, … или же я не должна больше разговаривать с этим негодяем, который рожден мною и оскорбляет моего Иисуса и Тебя и…»

   «Ты не сделаешь ничего такого. Ты всегда будешь его “матерью”. Матерью, которая жалеет своего упрямого,  больного сына с его извращенным мышлением и успокаивает его своей добротой, ведет его к Богу своими молитвами и терпением… Ободрись, не плачь!… Пойдем ко Мне. Мы помолимся о нем в Моей комнате, за тех кто в пути, о девочке, чтобы она не очень сильно страдала и возрастала в святости… Пойдем, Мария», — и Она уводит ее…

………..

   6. Тем временем странники идут своим путем на юго-запад. Женщины впереди на своих осликах, которые, будучи хорошо накормленными и отдохнувшими, идут энергичной рысью, погоняемые Марциамом и Авелем, чтобы они двигались почти бегом. Они же благоразумно идут по обе стороны Ауреи, поскольку она в первый раз в седле. И хотя это изнурительно, но позволяет отвлечь ум девочки от печальной разлуки с Марией. Вновь и вновь, чтобы дать время двум юношам перевести дыхание. Мирта натягивает поводья своего ослика, останавливая его, и продолжает движение только когда группа апостолов настигает их. И во время таких пауз Аурея вновь становится печальной, так как ее больше не беспокоят опасности езды верхом…

   Марциам, которому знакомы несчастья маленького сироты, принятого, из милосердия приемной матерью, после того как он узнал Марию, утешает ее, рассказывая ей о том, как привязываются к приемной матери «в точности так, как если бы она была их собственной матерью», ссылаясь на свои собственные впечатления и на то, как счастливы Мария и Матфий с Иоанной, и Анастасика с Элизой.

   Аурея слушает эти истории, и когда Марциам в заключение говорит: «Поверь мне, ученицы все хорошие, а Иисус знает, кому из них следует доверить нас, бедолаг», и Авель, поддерживая его, говорит: «Ты должна доверять моей матери. Она так счастлива, получив тебя, и так много молилась в эти дни, чтобы получить тебя от Бога», Аурея отвечает: «Я верю этому. И я люблю ее… Но Мария есть Мария… и вы должны потерпеть со мной…»

   «Да. Но нам жаль видеть тебя печальной…»

   «О! Но я не такая печальная, какой была в доме римлянина или в первые часы после моего освобождения… Я только… потеряна. Годами я никогда не получала ласки… Только Мария приласкала меня после многих лет, когда я находилась в подчинении хозяевам…»

   «Моя дорогая!  Но я здесь для того, чтобы ласкать тебя! Я буду для тебя другой Марией. Подойди сюда, поближе ко мне… Будь ты маленькой девочкой, я бы взяла тебя в седло вместе со мной, как я поступала с моим Авелем, когда он был маленьким мальчиком… Но ты уже женщина…» — говорит Мирта, подходя к ней и беря ее за руку. «Ты моя маленькая женщина и я научу тебя многим вещам, и когда Авель уйдет проповедовать Благую Весть, ты и я будем принимать паломников, как говорит Господь, и мы совершим много добрых дел во Имя Его. Ты молода и ты поможешь мне…»

   7. «Но посмотрите на тот свет там, за этим холмом!» — восклицает Иаков Зеведеев, подошедший к женщинам.

   «Это горит лес?»

   «Или деревня?»

   «Давайте поспешим туда и посмотрим…»

   И нет уже уставших, ибо любопытство одолело все прочие чувства. Иисус благосклонно следует за ними, оставив дорогу и вступив на тропу, взбирающуюся на холмик. Вскоре они достигают вершины…

   Но горит не лес и не деревня, а большой пустой участок, весь поросший вереском, лежащий между двумя холмами. Вереск, иссушенный летней жарой, воспламенился, возможно, от искры, ускользнувшей от дровосеков, работающих выше и рубящих деревья, и теперь разгоревшейся. Это ковер низкого, но яркого пламени, которое рыщет повсюду в поисках новых порций вереска, испепелив его там, где оно первоначально разгорелось. Лесорубы пытаются бороться с огнем, сбивая пламя. Но тщетно. Их слишком мало и если они сбивают пламя на одной стороне, то огонь распространяется на другую сторону.

   «Если огонь достигнет леса, то будет бедствие. Здесь смолистые деревья», — говорит Филипп.

   Иисус со сложенными руками, стоя на самом краю холма, смотрит и улыбается… раздумывая…

   Контраст между белым лунным светом на востоке и красным заревом пламени на западе силен и спины наблюдателей белы в лунных лучах, тогда как их лица красны в отсветах пламени. А пламя непрестанно распространяется, подобно воде, которая поднимается, разливается и затопляет…Огонь теперь всего в нескольких метрах от леса, он уже поджигает кучи дров, сложенные на его границах, тогда как свет, который становится все ярче и ярче, освещает маленькие домики деревни на вершине холма, куда карабкается огонь.

   «Бедные люди! Они потеряют все!» — говорят многие. И смотрят на Иисуса, Который улыбается, но не говорит…

   Затем… Он раскрывает Свои руки и кричит: «Остановись! Потухни! Я хочу этого».

   И внезапно, как если бы обрушился огромный пласт земли, чтобы задушить пламя, огонь чудесным образом гаснет, энергичный и подвижный танец пламени превращается в красную тлеющую золу, затем красный цвет сменяется темно лиловым, серо-красным… редкими мерцающими вспышками среди пепла… и только затем серебристый лунный свет засиял над лесом.

   В ясном свете видно как лесорубы, жестикулируя, собираются, ищут вокруг, наверху… ангела, сотворившего чудо…

   8. «Сойдем вниз. Я поработаю с этими душами, используя непредвиденную возможность данную Мне. Мы остановимся в этом селении, вместо ночевки в городе. Отправимся в путь на рассвете. У них, конечно, найдется комната для женщин. Леса для нас вполне достаточно», — говорит Иисус и быстро спускается вниз, сопровождаемый остальными.

   «Но почему Ты смеялся? Ты выглядел очень счастливым!» — спрашивает Петр.

   «Ты это узнаешь из Моих слов».

   Они уже там, где невспаханная земля покрыта пеплом все еще теплым и скрипящим под их сандалиями. Они идут через нее. Когда они дошли до середины, где луна светит в полную силу, их увидели лесорубы.

   «О! Я говорил тебе! Он единственный, кто мог бы сделать это! Побежим и почтим Его», — кричит лесоруб и делает это, бросаясь на пепел у стоп Иисуса.

   «Что побудило тебя думать, что Я мог бы сделать это?»

   «Потому что только Мессия может делать это».

   «А как ты узнал, что Я – Мессия? Ты, возможно, знаешь Меня?»

   «Нет. Но только Благой, Который любит бедных, смог бы пожалеть, и только Святой Божий мог бы отдать приказ огню, которому бы он подчинился. Благословен Всевышний, Который послал нам Своего Мессию! И благословен Мессия, Который пришел вовремя, чтобы спасти наши дома!»

   «Вам следовало бы больше беспокоиться о спасении ваших душ».

   «Мы спасаем их, веруя в Тебя и стараясь делать то, чему Ты учишь. Но Ты понял, Господь, что душевные страдания из-за лишения всего могли бы ослабить наши и так уже слабые души… и привести нас к сомнениям в Провидении».

   «Кто сообщил вам обо Мне?»

   «Некоторые из Твоих учеников… Здесь наши семьи… Мы разбудили их, потому что боялись, что весь холм мог бы быть охвачен огнем… Идите сюда… Потом мы послали другого человека, чтобы сообщить им, что было совершено чудо, чтобы они пришли и увидели. Вот они, Господь. Мои. Иакова, эти Ионафановы, эти Марковы, это семья  моего брата Товии, эта моего зятя Мелкии, эта – Филиппа, а эта – Елеазара. Остальные, это семьи пастухов, которые сейчас на пастбищах в высоких горах…»

   Это группа примерно в двести пятьдесят человек самое большее, включая и малышей, грудных младенцев и детей, только отнятых от груди, сполусонья хнычущих, или спящих, не ведая об опасности, в которой они находились.

   «Мир всем вам. Ангел Божий спас вас. Давайте вместе воздадим хвалу Господу».

   «Ты спас нас! Ты всегда присутствуешь там, где преданные люди веруют в Тебя!» — говорят многие женщины… И мужчины торжественно кивают.

   «Да. 9. Провиденье присутствует там, где есть вера в Меня. Но следует действовать с постоянной осмотрительностью как в духовных вопросах, так и в материальных. Что подожгло вересковую пустошь? Вероятно искра от одного из ваших костров или маленькая ветка, которую один из мальчиков захотел зажечь от огня, чтобы поиграть, размахивая ею, и бросил ее вниз со склона с безрассудством, свойственным его возрасту. Действительно, приятно смотреть на огненную стрелу пронзающую воздух в сумерки. Но вы видите, какие последствия могут быть у неразумного поступка! Он может причинить серьезный вред. Искры или маленькой ветки, упавшей в сухой вереск было достаточно, чтобы долина заполыхала огнем, и если бы Вечный Отец не послал Меня, то весь лес мог бы превратиться в костер, который мог бы поглотить ваше имущество и ваши жизни.

   То же самое относится и к духовным вопросам. Вы должны уделять непрерывное благоразумное внимание, чтобы быть уверенными в том, что ни огненная стрела, ни искра, пущенная для поджога теми, кто ненавидит Меня и стараются лишить Меня верующих, не смогут прилепиться к вашей вере и уничтожить ее, незаметно тлея в ваших сердцах. После того как огонь здесь был вовремя остановлен, он из пагубного стал благотворным, уничтожив бесполезный вереск, которому вы позволили пышно разрастись в долине. Он подготовил, очистил от вереска и удобрил пеплом землю, которую вы сможете эксплуатировать с пользой, если захотите этого. Но с сердцами все обстоит совершенно иначе! Когда все Благое будет уничтожено, ничто кроме ежевики для корма демонов не вырастет в них. Помните об этом и будьте бдительными против происков Моих врагов, которые будут брошены в ваши сердца подобно адским искрам. Будьте тогда готовы бороться с огнем. И какова же эта борьба? Все более и более сильная вера, твердая воля принадлежать Богу. Это значит принадлежать святому Огню. Потому что огонь не поглощает огня. Теперь, если вы являетесь огнем любви к истинному Богу, то огонь ненависти к Богу будет неспособен причинить вам вред. Огонь Любви побеждает всякий другой огонь. Мое Учение есть любовь, и принимающие его входят в Огонь Милосердия и не могут быть мучимы огнем Сатаны.

   10. Пока Я смотрел с вершины этого холма на горящий вереск, Я слышал и обращал большее внимание на слова ваших душ к Господу вашему Богу, чем на ваши действия по тушению огня, и Я улыбался. И один из Моих апостолов спросил у Меня: “Почему Ты улыбаешься?” Я обещал ему: “Я скажу тебе, когда буду говорить со спасенными‌‌‌”. И сейчас исполняю обещание. Я улыбался думая, что подобно тому, как напрасны ваши усилия сдержать пламя, распространяющееся среди вереска в долине, так и Мое Учение распространится по всему миру, тщетно преследуемое теми, кто отвергает Свет. И оно будет светом. Оно будет очищением. Оно будет благотворным. Как много маленьких змей и вместе с ними других вредоносных насекомых погибло среди этого пепла! Вы боялись подойти к долине, потому что в ней было слишком много змей. Итак, ни одна из них не выжила. Подобным же образом мир будет очищен от многих ересей, от многих грехов, от многих печалей, когда он познакомится со Мной и будет очищен огнем Моего Учения. Очищенный и освобожденный от вредных произрастаний, он будет готов для семени, и обогатится святыми плодами. Вот почему Я улыбался… В распространяющемся огне Я видел символ распространения Моего Учения в мире. Затем любовь к нашим ближним, которая никогда не может быть отделена от любви к Богу, побудила Меня принять во внимание ваши настоятельные потребности. И Я опустил Свои мысли от созерцания интересов Бога до интересов Моих братьев, и погасил огонь так, чтобы вы радуясь, могли восхвалять Господа. Таким образом, вы видите, что Моя мысль вознеслась до Бога, она низошла от Него, став более могучей, потому что союз с Богом всегда увеличивает наши силы, и вновь вознеслась к Богу вместе с вами. Таким образом, благодаря милосердию, Я одновременно содействовал обеспечению интересов Отца и Моих братьев. Поступайте так же в будущем в вашей жизни.

   11. А сейчас Я прошу вас дать кров этим женщинам на ночь. Луна зашла, а огонь отсрочил наше путешествие. Поэтому мы не смогли дойти до следующего города».

   «Пойдемте! Идите все вы! Найдется место для всех. Мы могли остаться бездомными! Наши дома – ваши. Наши дома бедные, но чистые. Придите, и они будут благословлены», — кричат они.

   И они медленно поднимаются по довольно крутому склону к маленькой деревне,  чудесным образом избежавшей уничтожения, затем каждый странник исчезает вместе со своим гостеприимным хозяином…