28 ноября 1945.

   ¹Город этот, должно быть, недавней постройки, как Тивериада и Аскалон. Расположен на наклонной поверхности, а его высшая точка – это усеянная башнями массивная крепость, обнесенная гигантскими стенами, защищенная глубокими рвами, куда частично стекает вода из двух речушек, которые сначала почти сходятся под углом, а потом отдаляются друг от друга и текут одна за пределами города, а другая внутри. Красивые улицы, площади, фонтаны, некое тяготение зданий к Римскому стилю говорят о том, что даже здесь рабская услужливость Тетрархов проявилась в попрании всякого уважения к обычаям собственного Отечества.

   Город наполнен движением и людскими толпами, возможно, потому, что стоит на пересечении главных караванных дорог на Дамаск, Тир, Сефет и Тивериаду, о чем гласят указательные столбики у каждых ворот. На широких и хорошо ухоженных улицах встречаются пешеходы, всадники, длинные вереницы ослов и верблюдов, а на площадях, под портиками и возле роскошных жилищ – видимо, среди них попадаются и термы – группами стоят торговцы или бездельники и ведут деловые разговоры или проводят время в праздной болтовне.

   ²«Ты знаешь, где мы их можем найти?» – спрашивает Петра Иисус.

   «Да. Те, у кого я осведомлялся, сказали мне, что ученики Рабби имеют обыкновение собираться на трапезы в одном доме у верных израильтян, возле цитадели. И мне его описали. Ошибиться нельзя, даже по внешнему виду это дом израильтян: без наружных окон, с высокими воротами со смотровым окошком, сбоку от стены – небольшой родник, у сада высокая изгородь, и она тянется с обеих сторон вдоль переулков, а на крыше – высокая терраса со множеством голубей».

   «Хорошо. Тогда идем»… 

   Они пересекают весь город до самой цитадели. Доходят до искомого дома, стучат. В смотровом окошке показывается морщинистое лицо какой-то старушки.

   Иисус выходит вперед и здоровается: «Мир да пребудет с тобой, женщина. Вернулись ли ученики Рабби?»

   «Нет, мужчина. Они у „большого источника“ вместе с другими, что пришли из многих селений с того берега искать самого Рабби. Все они ждут Его. Ты тоже из таких?»

   «Нет. Я искал Его учеников».

   «Тогда гляди: видишь ту улицу почти напротив родничка? Иди по ней вверх, пока не окажешься перед большой скальной стеной, откуда вытекает вода и течет как бы в бассейн, а потом становится речкой. Там поблизости их и найдешь. А пришел-то издалека? Хочешь освежиться, зайти и подождать их тут? Если хочешь, я позову моих хозяев. Они добрые израильтяне, понимаешь? И верят в Мессию. Стали учениками, только однажды увидев Его в Храме в Иерусалиме. Но теперь ученики этого Мессии наставили их о Нем и сотворили здесь чудеса, потому что…»

   «Хорошо, добрая женщина. Я вернусь попозже, с учениками. Мир тебе. Возвращайся, пожалуйста, к своим делам», – Иисус говорит с добротой, но и с властью, чтобы остановить этот поток слов».

   ³Они снова пускаются в путь, и самые молодые из апостолов вовсю смеются над эпизодом с этой женщиной и заставляют улыбнуться Иисуса.

   «Учитель, – говорит Иоанн, – она сама походила на „большой источник“. Тебе не кажется? Ее слова лились непрерывной волной, и из нас получилось много бассейнов, что превращаются в ручей, поскольку наполнены словами…»

   «Да. Надеюсь, ученики сотворили чудеса не над ее языком… А то пришлось бы сказать: вы перестарались с этим чудом», – говорит Фаддей, который, вопреки обыкновению, смеется от души.

   «Вот будет зрелище, когда она увидит, как мы возвращаемся, и поймет, ктó наш Учитель на самом деле! Кто ее тогда заставит молчать?» – вопрошает Иаков Зеведеев.

   «Нет, наоборот, она онемеет от изумления», – произносит Матфей, принимая участие в комментариях молодых.

   «Я воздам хвалу Всевышнему, если изумление парализует ее язык. Может, это из-за того, что я практически голоден, но именно после вихря ее слов у меня начала кружиться голова», – говорит Петр.

   «А как она кричала! Она что, глухая?» – предполагает Фома.

   «Нет. Она думала, мы глухие», – отвечает Искариот.

   «Оставьте ее в покое, бедную старушку! Она добрая и верующая. Ее сердце щедро, как и ее язык», – полушутливо говорит Иисус.

   «О, в этом случае! Мой Учитель, тогда эта старушка – подвижница, настолько она щедра», – смеясь, говорит Иоанн.

    ⁴Скальная известняковая стенка уже видна, и уже слышно журчание ниспадающей в бассейн воды.

    «Вот тот ручей. Пойдем вдоль него… Вот источник… а там… Вениамин! Даниил! Авель! Филипп! Эрмастей! Мы тут! Здесь Учитель!» – кричит Иоанн тесной компании мужчин, собравшихся вокруг кого-то, которого не разглядеть.

    «Тише, парень, а то и ты уподобишься той старой квочке», – советует Петр.

   Ученики оборачиваются. Заметили. А заметив, в мгновение ока вприпрыжку ринулись вниз с уступа. Теперь, когда их тесная группа распалась, я вижу, что ко многим, теперь уже старым, ученикам примешаны жители Кедеша и того селения, где был глухонемой. Наверно, они выбрали пути покороче, раз обогнали Учителя.

   Радость огромная. Вопросы, ответы. Иисус терпеливо слушает и отвечает, пока вместе еще с двоими не появляется худой улыбающийся Исаак, нагруженный провизией.

    «Пойдем в наш гостеприимный дом, мой Господь. И там Ты нам расскажешь о том, чего мы сами рассказать не сумели, поскольку мы тоже этого не знаем. Эти, прибывшие последними – они с нами лишь несколько часов, – хотят знать, чтó для Тебя значит знамение Ионы, которое Ты обещал дать тому злому отродью, что Тебя преследует», – говорит Исаак.

   «Я объясню им это, пока будем идти…»

   Легко сказать: идти! Как если бы в воздухе распространился цветочный аромат, и многочисленные пчелы стали бы на него слетаться, так со всех сторон стал сбегаться народ, чтобы присоединиться к тем, кто вокруг Иисуса.

   «Это наши друзья, – поясняет Исаак, – люди, которые поверили и ждали Тебя…»

   «Люди, которые получили благодеяния от них и особенно от него», – выкрикивает кто-то из толпы, показывая на Исаака.

   Исаак вспыхивает и почти извиняясь говорит: «Да я только слуга. Хозяин-то вот. Вы, ждущие, вот Он – Учитель Иисус!»

   Что тут начинается! Этот тихий уголок Кесарии, который немного на отшибе, на границе с окраиной, становится более оживленным, чем какой-нибудь рынок. И более шумным. Осанны! Рукоплескания! Мольбы! Хватает всего.

   Иисус продвигается очень медленно, зажатый этими тисками любви, но улыбается и благословляет. Продвигается до того медленно, что некоторые успевают убежать, разнести эту новость и вернуться вместе с друзьями или родственниками, держа высоко младенцев, чтобы те могли безопасно приблизиться к самому Иисусу, который их гладит и благословляет.

   ⁵Так они добираются до прежнего дома и стучатся. Прежняя старая служанка, заслышав голоса, без колебаний открывает. Но… видит Иисуса посреди одобрительно шумящей толпы и понимает… Она плюхается на землю, стеная: «Помилуй, мой Господь. Твоя служанка не узнала Тебя и не поклонилась Тебе!»

   «Ничего страшного, женщина. Ты не узнала Человека, но в Него верила. А это именно то, что нужно, чтобы стать возлюбленными Богом. Вставай и веди Меня к своим хозяевам».

   Старушка повинуется, трепеща от благоговения. Но замечает в глубине чуть затененного прохода прижавшихся к стене хозяев, которых тоже парализовало благоговение, и кивает на них: «Вот они».

   «Мир вам и этому дому. Да благословит вас Господь за вашу веру в Христа и за вашу любовь к Его ученикам», – говорит Иисус, идя навстречу двоим старым супругам (или брату и сестре).

   Они преклоняются перед Ним и сопровождают Его до просторной веранды, где под тяжелым пологом приготовлено много обеденных столов и открывается вид на Кесарию и на горы позади и по бокам от нее. Голуби летают туда-сюда с террасы в сад, полный цветущих растений.

   Пока старый слуга оборудует дополнительные места для сидения, Исаак поясняет: «Вениамин с Анной принимают не только нас, но и всех, кто приходит в поисках Тебя. Они делают это от Твоего Имени».

   «Да будет на них всякий раз благословение Неба».

   «О! у нас есть средства и нет наследников. На закате нашей жизни мы принимаем бедняков Господних как своих детей», – просто говорит старушка.

    Иисус же кладет ладонь на ее седую голову и говорит: «И это делает тебя матерью больше, чем если бы ты забеременела семь и еще семь раз. ⁶А теперь разрешите Мне объяснить этим людям то, что они хотели узнать, чтобы потом можно было отпустить горожан и усесться за стол».

   Терраса наводнена людьми, и они всё продолжают входить и занимать свободное пространство. Иисус сидит в обрамлении детей, что смотрят на Него своими широко раскрытыми невинными глазами. Он поворачивается к столу спиной и улыбается этим деткам, даже говоря на серьезные темы. Как будто читает на их невинных личиках нужные слова истины.

   «Слушайте. Знамение Ионы, которое Я пообещал злодеям и которое обещаю и вам также, не потому что вы злодеи, а наоборот, для того, чтобы вы могли достичь совершенства веры, когда увидите его сбывшимся, это вот что.

   Подобно тому, как Иона оставался три дня во чреве морского чудовища, а затем был возвращен на землю, чтобы обратить и спасти Ниневию, точно так же будет и с Сыном Человеческим. Чтобы усмирить огромные волны великой сатанинской бури, власть имущие Израиля сочтут необходимым принести в жертву Невинного. Но они лишь умножат свои опасности, поскольку после своего преступления помимо подстрекающего Сатаны получат еще и карающего Бога. Они могли бы одолеть бурю Сатаны, поверив в Меня. Но они не сделают этого, так как видят во Мне причину их смятений, страхов, опасений и опровержений их ненастоящей святости. Но когда настанет срок, ненасытное чудовище, каким является чрево Земли, поглощающее каждого умершего, вновь разверзнется, чтобы вернуть Свет отвергнувшему его миру.

   Так вот, как Иона для ниневитян был знамением могущества и милосердия Господа, так и Сын Человеческий будет для этого рода. С той разницей, что Ниневия покаялась, тогда как Иерусалим не покается, поскольку наполнен представителями этого злобного рода, о ком Я говорил. Так что Царица Южная восстанет в Судный День против людей этого рода и вынесет им приговор. Ведь она в свое время пришла с края Земли послушать Соломонову мудрость, тогда как этот род, среди которого Я нахожусь, не желает слушать Меня, а преследует и гонит, как какого-то прокаженного и грешника, Меня, который гораздо больше Соломона. Также и ниневитяне восстанут в день Суда против этого злобного рода, что не обращается к своему Господу Богу, тогда как склонялся перед проповедью простого человека. Я больше человека, будь он Иона или любой другой Пророк.

   Поэтому Я покажу знамение Ионы тем, кто требует такого знамения, которого не истолкуешь по-другому. Одно и еще одно знамение покажу Я тем, кто не склоняет своего упрямого лба перед уже предоставленными доказательствами, когда жизнь возвращалась в человека по Моему повелению. Дам им все знамения. И то, когда разложившееся тело снова станет живым и целым, и то, когда Тело воскреснет само по Себе, ибо Его Духу дана всякая власть. Но это не будет помилованием. Не исправит положения. Ни здесь, ни в книгах вечности. Что написано, то написано. И словно камни для приближающегося побиения, эти свидетельства будут накапливаться. Против Меня, чтобы навредить Мне, но безрезультатно. Против них, чтобы они навечно подпали под Божье осуждение неверующим злодеям.

   Вот знамение Ионы, о котором Я говорил. Есть ли у вас еще вопросы?»

   «Нет, Учитель. Мы передадим это нашему архисинагогу, что был очень близок к истине в своем суждении об обещанном знамении».

   ⁷«Матфий – праведник. Истина открывается праведным, как открывается она этим невинным, что лучше всех остальных знают, кто Я такой. Позвольте, прежде чем отпустить вас, Я выслушаю хвалы Божьему милосердию от этих ангелов на Земле. Идите сюда, ребятки».

   Дети, которые с трудом сохраняли неподвижность до самой этой минуты, подбегают к Нему.

   «Скажите Мне, бесхитростные создания, в чём состоит Мое знамение для вас?»

   «Что Ты добрый».

   «Что Ты исцеляешь Своим Именем мою маму».

   «Что Ты всех любишь».

   «Что Ты красив, как не может быть простой человек».

   «Что Ты делаешь хорошим даже того, кто был плохим, как мой отец».

   Каждый раз младенческие или детские уста объявляют о каком-нибудь любимом свойстве Иисуса и заявляют о печалях, которые Иисус превратил в улыбки.

   Но самый милый из всех – это бутуз лет четырех, который вскарабкивается на колени к Иисусу и, ухватившись за Его шею, говорит: «Твое знамение – это что Ты любишь всех детей, и что дети любят Тебя. Вот так сильно…» – и он широко раскрывает свои пухленькие ручонки и смеется, чтобы потом снова повиснуть у Иисуса на шее и потереться своей детской щекой о щеку Иисуса, который целует его и спрашивает: «Но почему вы Меня любите, если никогда Меня раньше не видели?»

   «Потому что Ты похож на ангела Господня».

   «Но ты же его не видел, малыш…» – с улыбкой искушает его Иисус.

   Мгновение ребенок остается в недоумении. Но затем улыбается, показывая все свои зубки, и говорит: «А моя душа его прекрасно видела! Мама говорит, что она есть, и она тут, и Бог ее видит, а душа видела Бога и ангелов, и видит их. И моя душа Тебя знает, потому что Ты Господь».

   Иисус целует его в лоб, говоря: «Да усилится от этого поцелуя свет твоего разума», и ставит его на землю, а мальчик вприпрыжку бежит к отцу, держа ладонь прижатой ко лбу там, где его поцеловали, и кричит: «К маме, к маме! Чтобы она поцеловала здесь, куда поцеловал Господь, и к ней вернется голос, и она больше не будет плакать».

   Иисусу объясняют, что его супруга больна горлом, очень хотела чуда, но не получила его от учеников, которые не сумели исцелить эту болезнь, настолько глубоко она гнездилась.

   «Ее исцелит Мой самый маленький ученик, ее сыночек. Ступай с миром, муж. И имей веру, как твой сын», – говорит Он, прощаясь с отцом этого мальчонки.

   Целует остальных малышей, что очень хотели такого же поцелуя в лоб, и прощается с горожанами. Остаются ученики и те, кто из Кедеша и из другого места.

   ⁸Пока ждут еду, Иисус распоряжается отправиться назавтра всем ученикам, которые будут предварять Его в Капернауме, чтобы объединиться с остальными, пришедшими из других мест. «Затем заберете с собой Саломею, жен и дочерей Нафанаила и Филиппа, Иоанну и Сусанну по мере того, как будете спус­каться к Назарету. Там возьмете с собой Мою Мать и мать Моих братьев и проводите их в Вифанию, в дом, где находится Иосиф, во владениях Лазаря. Мы придем со стороны Декаполиса».

   «А Марциам?» – спрашивает Петр.

   «Я сказал: „предварите Меня в Капернауме“. Не „идите“. Но из Капернаума они смогут известить женщин о нашем появлении, чтобы они были готовы, когда мы пойдем в Иерусалим через Декаполис. Марциам, теперь уже юноша, пойдет вместе с учениками сопровождать женщин…» 

   «Просто… я хотел привести в Иерусалим и мою бедняжку-жену. Она всё время этого желала и… так никогда туда и не сходила, потому что я не хотел хлопот… Но в этом году мне бы хотелось ей угодить. Она так добра!»

   «Да конечно, Симон! Лишний повод, чтобы Марциам отправился с ней. Они будут идти не спеша, и мы все встретимся там…»

   Старый хозяин дома говорит: «Так мало у меня побудешь?»

   «Отец, Мне еще многое нужно сделать, и Я хочу быть в Иерусалиме по крайней мере за восемь дней до Пасхи. А первая четверть месяца Адар, считай, закончилась…» 

   «Это правда. Но я так сильно желал Тебя видеть… Мне кажется, когда Ты здесь, я в сиянии Неба… и этому сиянию суждено будет погаснуть, когда Ты уйдешь».

   «Нет, отец. Я оставлю его в твоем сердце. Оставлю его твоей жене. И всему этому гостеприимному дому».

   Они садятся за столы, и Иисус возносит и благословляет блюда, которые слуга затем распределяет между столами.