И едва успевает закончить, как народ добирается до них, обступает и забрасывает тысячью вопросов о том, куда пошел Учитель, когда Он вернется, и еще вопрос, на который труднее ответить удовлетворительно: «А как можно следовать за Учителем по тому Пути, что Он указал, не ногами, но душой?»

   От этого вопроса апостолы приходят в замешательство. Они переглядываются между собой, и Искариот отвечает: «Следуя совершенству», как будто этот ответ все объясняет!..

   Иаков Алфеев, более смиренный и невозмутимый, задумывается, а затем говорит: «Совершенство, упомянутое моим товарищем, достигается послушанием Закону. Поскольку Закон – это справедливость, а справедливость – это совершенство».

   ⁵Но народ все еще не удовлетворен и устами одного, производящего впечатление вожака, спрашивает: «Но ведь мы в Добре малы как дети. Дети еще не знают смысла Добра и Зла, не различают их. И в том Пути, на который Он указал, мы настолько несведущи, что неспособны его распознать. У нас есть известный путь. Тот древний, которому нас учили в школах. Такой трудный, долгий и устрашающий! Теперь из Его слов мы поняли, что это словно тот акведук, что нам отсюда виден. Внизу – путь для зверей и для человека, вверху, на тех легких арках, высоко в солнце и лазури, возле самых высоких ветвей, в которых шелестит ветер и поют птицы, есть иной путь, настолько же гладкий, чистый и светлый, насколько тот, что внизу, неровный, грязный и темный, путь для воды, прозрачной и звонкой, которая есть благословение, для воды, которая приходит от Бога и которую ласкает то, что от Бога: лучи солнца и звезд, молодые кроны, цветы, крылья ласточек. Нам хотелось бы подняться к тому более высокому пути, Его пути, а мы не в состоянии, потому что пригвождены здесь, внизу, находясь под тяжестью всей этой древней постройки. Что нам делать?»

   Говоривший – молодой человек лет двадцати пяти, темноволосый, крепкий, с умным взглядом и менее простецкой внешностью, чем у большинства присутствующих. Он опирается на другого, более зрелого.

   Искариот, будучи высоким, его видит и шепчет товарищам: «Скорее, ответьте как следует. Там Ерм вместе со Стефаном: Стефаном, которого любит Гамалиил!» И это окончательно приводит в замешательство всех апостолов.

   ⁶Наконец Зелот отвечает:

   «Той арки не было бы, если б она не опиралась на этот темный путь. Он ее основа, и именно с него она взмывает и поднимается в лазурь, которой ты жаждешь. Камни, вдавленные в землю и поддерживающие эту тяжесть, не имея возможности насладиться лучами и птичьими полетами, все же ведают о их существовании, поскольку иногда какая-нибудь ласточка с криком опустится до самой грязи и заденет основание арки, а то упадет луч солнца или звезды и расскажет о том, как прекрасна небесная твердь. Таким же образом в прошедшие столетия время от времени снисходило небесное слово обетования или небесный луч премудрости, чтобы приласкать камни, придавленные божественным гневом. Ведь камни эти были необходимы. Они не являются, не были и никогда не будут бесполезными. На них неспешно возвышались времена и совершенство человеческого знания, пока не достигли свободы нынешнего времени и мудрости знания сверхчеловеческого.

   Я уже вижу твое возражение, оно написано у тебя на лице. Такое же было и у всех нас, прежде чем мы сумели понять, что это – Новое Учение, Благая Весть, проповеданная тем людям, что в результате своего движения вспять так и не поднялись по камням знания и не стали совершеннолетними, но все сильнее помрачаются, словно стена, проваливающаяся в темную бездну.

   Чтобы вырваться из этого недуга сверхъестественного помрачения, мы должны мужественно освободить камень основания от всех нагроможденных сверху камней. Не бойтесь снести то, что представляет собой высокую стену, однако не несет чистой воды из вечного источника. Вернитесь к основанию. Его не надо менять. Оно от Бога. И оно неподвижно. Но прежде чем забраковать эти камни, ведь не все они плохи и бесполезны, испытайте их один за одним на звук слова Божия. Если услышите, что в них нет нестроения, оставьте их и заново используйте для восстановления. Но если почувствуете в них нестройный звук человеческого голоса или раздирающий звук голоса сатанинского – а вы не сможете ошибиться, так как если это голос Бога, это звучание любви; если это голос человеческий, это звук страсти; если же это сатанинский голос, это голос ненависти, – тогда раздробите эти порочные камни. Говорю: раздробите, потому что милосердие и состоит в том, чтобы не оставлять за собой семена или произведения зла, что могли бы обольстить путника и побудить его воспользоваться ими себе во вред. Буквально разбейте вдребезги все, что было недобрым в ваших трудах, писаниях, поучениях или делах. Лучше остаться с немногими, но прочными камнями, поднимаясь едва на локоть в высоту, чем выситься на метры благодаря камням негодным. Лучи падают и ласточки опускаются и на еле возвышающиеся над землей оградки, а скромные цветочки на обочинах могут с легкостью ласкать невысокие камни. Тогда как те надменные камни, что хотят выситься, бесполезные и неровные, получают лишь пощечины колючей ежевики, да объятия ядовитых растений. Разрушьте, чтобы перестроить и взобраться наверх, испытывая пригодность своих древних камней голосом Божьим».

   ⁷«Хорошо говоришь, муж. Но восходить наверх! Каким образом? Мы сказали тебе, что мы меньше, чем дети. Кто вознесет нас на эту отвесную колонну? Мы проверим наши камни на звук Божий, мы раздробим менее пригодные. Но как взойти наверх? Только подумаешь об этом – и голова кружится!» – говорит Стефан.

   ⁸Иоанн, который слушал, опустив голову и улыбаясь сам себе, поднимает светящееся лицо и берет слово.

   «Братья! Головокружительно думать о восхождении. Это так. Но кто вам сказал, что нужно брать эту высоту приступом? Этого не только дети, но даже и взрослые сделать не могут. Одни ангелы в состоянии броситься в небо, поскольку свободны от всякой вещественной тяжести. А среди людей только герои святости способны на это.

   Среди живущих у нас есть один, кто все еще способен в этом низменном мире быть героем святости подобно тем древним, которыми украшен Израиль с тех пор, когда Патриархи были друзьями Богу, а слово вечного Закона было единым, но ему повиновалось всякое честное создание. Иоанн, Предтеча, учит, как брать высоту напрямик. Иоанн – просто человек. Но Благодать, которую передал ему Божий Огонь, очистив его от утробы матери (так же, как серафим очистил уста Пророка), чтобы он мог предшествовать Мессии, не оставляя зловония первородного греха на царском пути Христовом, придала Иоанну ангельские крылья, а покаяние их вырастило – и совместно они упразднили ту присущую человеку тяжесть, какую еще сохраняло его естество рожденного от женщины человека. Оттого-то Иоанн из своей пещеры, где он проповедовал покаяние, и из своего тела, где воспылал уневестившийся Благодати дух, взмывает – сам по себе способен взмыть – к вершине того свода, за которым находится Бог, наш всевышний Господь Бог, и возвышаясь над прошедшими столетиями, над сегодняшним днем, над будущими временами, имея орлиный взор, что может всматриваться в Солнце и узнавать Его, способен провозгласить пророческим голосом: „Вот Агнец Божий. Тот, кто берет на Себя грехи мира“, и умереть после этой своей высочайшей песни, которая будет раздаваться не только в этом ограниченном времени, но во времени бесконечном, в вечном и навсегда прекрасном Иерусалиме, восхваляя Вторую Ипостась^[3], умоляя Ее о человеческих страданиях, воспевая Ей осанну в вечном сиянии.

[3] Буквально: Второе Лицо.